монгол внезапно превращается в настоящего "немца"
Мало того, что при этом не обращают ни малейшего внимания
на расовый момент. Государство не проявляет ни малейшего
интереса и к тому, насколько физически здоров этот новый
гражданин. Пусть этот человек заживо разлагается от сифилиса,
нас это не интересует, лишь бы только он платил налоги и был
политически "безопасен".
Так из года в год эти образования, называемые
государствами, впитывают в себя яды, которым они едва в
состоянии противостоять.
В современном государстве гражданин таким образом
отличается от иностранца только тем, что ему открыт путь ко
всем общественным должностям, что он, отбыв военную службу,
получает активное и пассивное избирательное право. К этому в
общем сводится вся разница. Ибо защитой личных прав и личной
свободы иностранец пользуется в такой же мере, как и гражданин
государства. По крайней мере в нашей нынешней германской
республике дело обстоит именно так.
Я знаю, что мои слова покажутся кой-кому неприятными. Но я
должен сказать прямо: ничего более нелепого и бессмысленного,
чем нынешняя наша система приобретения прав гражданства, я не
могу себе представить. Мы знаем одно государство, в котором
существуют хотя бы в зародыше совсем иные порядки на этот счет.
Конечно это не германская республика. Это - САСШ, где
государственная власть пытается по крайней мере поставить дело
разумно. САСШ принципиально отказывают в праве на иммиграцию
физически нездоровым элементам, а некоторым расам запрещают
право въезда вообще. Этим самым САСШ принципиально становятся
на точку зрения нашего народнического понимания государства.
Первые зачатки такого понимания безусловно там налицо.
Наше будущее народническое государство ведет подразделение
жителей страны на три класса: граждане, подданные и иностранцы.
Самый факт рождения в данном государстве будет
принципиально обеспечивать только право подданства.
Подданство как таковое не дает еще права занимать общественные
должности и участвовать в политической деятельности. Ни
активного, ни пассивного избирательного права! Государство
проведет тот принцип, что в документах каждого подданного будет
ясно говориться о том, к какой расе и национальности он
принадлежит. Подданный в любой момент может отказаться от
подданства в Германии и стать гражданином той страны, которая
соответствует его национальности. Иностранец будет
отличаться от подданного только тем, что он пользуется
подданством в другой стране.
Молодой подданный немецкой национальности будет обязан
проходить ту же школу, что и всякий немец. Этим самым он
подчиняется всем тем требованиям, какое государство выдвигает в
целях воспитания из подданного верного сына своей нации и расы.
Подданный далее обязан подчиниться всем требованиям государства
в вопросах физического воспитания, а также проходить военную
службу. Государство учредит всеобщую воинскую повинность; через
военную службу будет проходить каждый немец, и армия будет
использовать его так, как это соответствует его физическим и
духовным способностям. И вот тот молодой человек, который будет
вполне безупречен и вполне здоров, по окончание военной службы
в торжественной обстановке получит права гражданина.
Свидетельство о предоставлении гражданских прав должно
рассматриваться, как самый ценный документ для всей дальнейшей
жизни. Получив этот документ, подданный становится гражданином
и пользуется всеми правами и преимуществами последнего.
Государство обязано проводить резкую разницу между теми, кто
является цветом нации, фактором ее величия, и теми, кто только
проживает на территории государства и "зарабатывает" там свой
хлеб.
В момент выдачи документа о гражданстве гражданин
приводится к торжественной присяге государству и своему народу.
Документ о гражданстве должен рассматриваться, как нечто такое,
что объединяет всех граждан и уничтожает какие бы то ни было
противоречия, какой бы то ни было намек на возможность пропасти
между ними. Мы должны воспитать своих граждан так, чтобы
каждый из них считал большей честью состоять подметальщиком в
своем собственном государстве, нежели королем в чужом
государстве.
Гражданин пользуется определенными преимуществами перед
иностранцем. Он является господином в государстве. Но
большие права возлагают и большие обязательства. У
преступников, изменников, бесхарактерных и бесчестных людей
государство в любой момент может отнять права гражданства.
Тогда они вновь превращаются в простых подданных.
Немецкие девушки являются лишь подданными и права
гражданства будут получать только после замужества. Но
женщинам, живущим своим собственным трудом, в известных случаях
могут быть предоставляемы гражданские права и независимо от
замужества.
ГЛАВА IV. НАРОДНИЧЕСКОЕ ГОСУДАРСТВО И ПРОБЛЕМА ЛИЧНОСТИ
Итак, наше национал-социалистическое государство видит
свою главную задачу в том, чтобы воспитать достойных
носителей идеи государства. С этой целью оно делает все
возможное, чтобы поддержать наиболее ценные в расовом отношении
элементы, помочь их развитию и затем обеспечить им
соответствующую роль в практической жизни. Но этого мало. Раз
государство ставит себе такие цели, то оно должно и свою
собственную организацию привести в соответствие с этими целями.
Раз мы объявляем непримиримую войну марксистскому принципу
"человек равен человеку", раз мы оцениваем человека
прежде всего с точки зрения принадлежности его к определенной
расе, - то мы должны уметь сделать из этого все необходимые
логические выводы до самого конца. Раз мы исходим из того, что
решающее значение имеет раса, т. е. степень чистоты крови, то
мы должны суметь этот критерий приложить и к каждому отдельному
человеку. Как мы подразделяем целые народы в зависимости от
того, к какой расе они принадлежат, так приходится подразделять
и отдельных людей внутри каждого народа. Раз мы говорим, что
один народ вовсе не равен другому народу, то эту аксиому
приходится применить и к отдельным людям внутри каждого народа.
Другими словами это значит, что не каждый человек равен другому
человеку, не каждая голова равна другой голове, ибо и тут ту же
роль играет степень чистоты крови, хотя в отдельных случаях мы
имеем перед собой тысячи тончайших вариаций.
Первый вывод, который вытекает отсюда, это необходимость
внутри каждого народа выделить наиболее ценные в расовом смысле
элементы, обладающие наибольшим физическим здоровьем и, стало
быть, более приспособленные к размножению. Эту первую
дифференциацию можно назвать более грубой. Она более груба,
потому что данная задача разрешается почти механически.
Второй вид дифференциации будет трудней. Мы говорим о
дифференциации интеллектуальных способностей. Из всей нации мы
должны уметь выделить наиболее ценные головы духовно наиболее
развитых людей. Им мы должны обеспечить наибольшее влияние в
государстве не только потому, что этого требует справедливость,
но потому, что этого прежде всего требует польза нации. Этот
отбор нельзя произвести чисто механическим путем. Об этом
должна позаботиться уже сама повседневная борьба.
То миросозерцание, которое отвергает демократический
принцип массы и ставит своей задачей отдать власть над всем
миром в руки лучшей из наций, т. е. в руки самых лучших людей,
логически должно применить тот же аристократический принцип
внутри самого данного народа. Другими словами, оно должно
обеспечить наибольшее влияние и подлинное руководство за самыми
лучшими головами в данном народе. А это значит, что такое
мировоззрение все строит не на принципе большинства, а на роли
личности.
Нужно не иметь ни малейшего представления о подлинной
сущности национал-социалистического мировоззрения, чтобы
думать, будто наше государство будет отличаться от всех других
государств только чисто механически; скажем - лучшим
устройством своей хозяйственной жизни, меньшим неравенством
между богатством и нищетой, более правильной политикой
зарплаты, устранением слишком большой разницы в оплате труда,
предоставлением больших прав широким слоям населения в
производственном процессе и т. п. Нет, всего этого было бы
слишком мало. Все это ни капельки не обеспечивает еще ни
прочности, ни подлинного величия национал-социалистического
государства. Народ, который ограничился бы только этими
внешними реформами, нисколько не был бы гарантирован, что
именно ему обеспечена окончательная победа в общем соревновании
народов. Все это вещи весьма справедливые, и стремление к
равенству само по себе хорошее стремление. Но ограничиться
только этим наше движение, если оно хочет быть действительно
великим, не может, ибо это значило бы в конце концов
ограничиться только внешностью. Нам же необходимо повести дело
так, чтобы для народа создалась, можно сказать, повелительная
необходимость во что бы то ни стало и раз навсегда
действительно покончить со всеми теми слабостями, от которых мы
страдаем сейчас.
Чтобы это было более понятно, быть может небесполезно
будет еще раз бросить взгляд на то, как в самом начале
развивалась общечеловеческая культура.
Первый шаг, который с полной наглядностью отличал человека
от животного, был шаг к изобретательству. Изобретательство это
вначале сводилось только к хитростям и уловкам, облегчавшим
человеку его борьбу с животными. Без этих хитростей он зачастую
просто не мог сохранить свою жизнь. Значение этого совершенно
примитивного изобретательства нынешнему наблюдателю
недостаточно ясно. Мы воспринимаем теперь эти приемы суммарно,
как явление массовое, и не можем поэтому себе и представить,
какая роль принадлежала тут отдельному человеку, отдельному
лицу. Так и хитрости и уловки, применяемые животными,
человеческий глаз тоже воспринимает только суммарно: никто не
возьмется установить с точностью первое происхождение этих
приемов и уловок. И мы ограничиваемся тем, что объявляем эти
приемы "инстинктивными".
Для нашего случая это слово ничего не говорит, ибо кто
верит в то, что всякое человеческое существо постепенно
развивается, тот неизбежно должен признать, что развитие это с
чего-то должно было начаться. А раз это так, то приходится
признать, что когда-либо должен был найтись один
субъект, который первым начал развиваться, а затем этот процесс
стал повторяться все чаше и чаще, пока перешел в
подсознательную жизнь целого рода или вида, и все это затем
стали называть "инстинктом".
Легче всего это понять у самого человека. Если мы возьмем
первые разумные мероприятия в борьбе с животными, то мы
бесспорно должны будем признать, что по своему первоначальному
происхождению эти действия являются действиями особенно
одаренных субъектов. Здесь уже безусловно сказывалась роль
личности. Постепенно эти умные мероприятия стали усваиваться
всеми людьми, а затем стали считаться чем-то само собою
разумеющимся. Разве не то же самое видим мы и в области
военного дела. Есть ряд вещей, которые ныне стали чем-то само
собою разумеющимся и легли в основу всякой стратегии. Но ведь
ясно, что первоначально до этих мероприятий должен был
додуматься кто-либо один. Мысль об этих мероприятиях сначала
возникла в одной определенной голове. А затем прошли столетия
или может быть тысячелетия, и эти мероприятия стали чем-то само
