чувствовать себя в первую очередь немцем и уже затем
государственным чиновником. Из числа ответственных деятелей
Эрнст Пенер был единственный, кто не гонялся за дешевой
популярностью масс и чувствовал настоящую ответственность перед
своим народом, для дела возрождения которого он готов был
отдать все, вплоть до своей собственной жизни. Вот почему он
всегда и был сучком в глазу всей той массы продажного
чиновничества, для которого освободительное движение народа -
звук пустой и которое, не рассуждая, выполняет все, что ни
поручит работодатель.
В отличие от многих наших так называемых блюстителей так
называемого государственного авторитета Эрнст Пенер принадлежал
к тем, кто не только не боялся ненависти со стороны изменников
и предателей, а напротив, считал само собою разумеющимся, что
всякого приличного человека изменники должны ненавидеть. При
виде того безмерного горя, которое переживал наш народ. Попер
только радовался тому, что своей борьбой против врагов народа
он навлек и на себя ненависть евреев и марксистов.
Это был человек необычайной честности. Главные черты его
натуры - необычайная, почти античная простота и германское
прямодушие. "Лучше смерть чем рабство" - эти слова не были для
него фразой, они характеризовали все его существо.
В моих глазах из всех тогдашних государственных, деятелей
Баварии только Эрнст Попер и его сотрудник доктор Фрик имеют
право на то, чтобы считаться работниками, действительно
помогавшими возрождению национального дела в Баварии.
Раньше чем созвать наше первое массовое собрание, нам
нужно было не только заготовить весь необходимый
пропагандистский материал, но и окончательно сформулировать
тезисы партийной программы.
Во второй части нашей работы мы изложим подробнее те
большие идеи, которыми мы руководились, формулируя программу.
Здесь я хочу отметить только тот факт, что, приступая к
окончательной формулировке тезисов, мы ставили себе задачу не
только окончательно оформить движение и дать ему определенное
содержание, но преследовали и практическую цель - написать
программу так, чтобы цели движения сразу стали понятны широким
массам.
В так называемых интеллигентских кругах много шутили и
остроумничали по поводу нашей попытки сформулировать программу
самым популярным образом. Но что правота была на цацки стороне,
это быстро доказали события.
В течение этих лет на наших глазах возникали десятки новых
партий, но все они давным-давно исчезли бесследно, и программы
их развеяны ветром. Осталась только одна единственная партия:
германская национал-социалистическая рабочая партия! И ныне,
когда я пишу эти строки, я более чем когда-либо полон веры в
то, что наша окончательная победа безусловно обеспечена,
сколько бы препятствий ни воздвигали нашему движению, сколько
раз маленькие партийные министры ни лишали бы нас свободы
слова, сколько раз на партию ни накладывались бы запреты.
Пройдут года, о нынешнем режиме и его носителях успеют
давно уже позабыть, а программа нашей партии станет программой
всего государства, и, сама наша партия станет фундаментом его.
Средства которые мы успели собрать на наших собраниях в
течение 4 месяцев, дали нам возможность напечатать первые
листки, плакаты и программу партии.
Если я заканчиваю всю первую часть своего произведения
описанием первого массового собрания партии, то я делаю это
потому, что именно это собрание явилось крупной вехой. Это
собрание покончило с традицией маленького ферейна. Впервые
вышли мы на широкую дорогу и обратились к широкому
общественному мнению, являющемуся самым могучим фактором нашего
времени.
Больше всего меня в те дни озабочивала одна единственная
мысль: будет ли полон зал или нам придется говорить перед
зияющей пустотой. Внутренне я был совершенно убежден, что если
только народ в достаточном количестве соберется, то день этот
станет днем громадного успеха для нашего молодого движения. С
нетерпением и тревогой ожидали мы назначенного вечера.
Собрание должно было начаться в 7 ч. 30 м. В 7 ч. 15 м.
зашел я в большой зал Придворной пивной на Малой мюнхенской
площади, и сердце мое затрепетало от радости. Гигантский зал
(помещение это казалось мне тогда совершенно грандиозным) был
полон народа. В зале негде было яблоку упасть. Присутствовало
не менее двух тысяч человек. А главное, пришли именно те, кто
нам был нужен. Более половины аудитории несомненно составляли
коммунисты и независимые. Конечно, они пришли с намерением
сорвать наше собрание в самом начале его.
Однако их планам не суждено было осуществиться. Как только
кончил первый оратор, слово было предоставлено мне. Уже через
несколько мгновений посыпались цвишенруфы. В зале начались
первые столкновения. Горсточка моих самых преданных друзей по
фронту вместе с некоторыми другими нашими сторонниками
схватились с нарушителями порядка. Лишь постепенно удалось им
добиться установления некоторой тишины. Я продолжал свою речь.
Не прошло и получаса, и гром аплодисментов заглушал уже крики и
рев противников.
Теперь я перешел к чтению программы и к разъяснению ее по
пунктам. Это была первая попытка популяризации нашей программы.
С каждой минутой цвишенруфы становились реже, а
аплодисменты громче. Я читал пункт за пунктом все 25 тезисов,
каждый раз спрашивая присутствующую массу слушателей, что они
имеют возразить против данного пункта. В ответ гремели
аплодисменты, становившиеся все более единодушными. И когда я
зачитал последний тезис, аплодисменты гремели без конца, и все
тезисы были одобрены единогласно. Когда я кончал, передо мною
была единая сплоченная масса слушателей, сердца которых бились
в унисон. Энтузиазм неописуемый! Было ясно, что люди обрели
новую веру, новые убеждения и новую волю.
Собрание тянулось четыре часа. И когда по истечение этого
времени люди стали медленно расходиться, полные подъема и
воодушевления, я уже твердо знал, что теперь принципы нашего
движения действительно пробили первую брешь и стали проникать в
толщу немецкого народа. Я не сомневался уже ни на минуту, что
теперь нет уже той силы в мире, которая заставила бы народ
предать забвению эти великие принципы.
Мы возожгли огонь, на котором будет выкован меч нашей
свободы. Теперь я непоколебимо верил, что пробил не только час
возрождения, но и час великой мести за преступление 9 ноября
1918 г.
Зал постепенно пустел.
Начиналась новая эпоха в истории нашего движения.
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ *
ГЛАВА I. МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ПАРТИЯ
24 февраля 1920 г. состоялось первое массовое собрание,
устроенное сторонниками молодого движения. В большом зале
мюнхенской Придворной пивной 25 тезисов программы новой партии
были прочитаны перед двухтысячной аудиторией и пункт за пунктом
одобрены ею при невиданном энтузиазме всех собравшихся.
Этим самым партия получила первое руководство к действию,
получила программу, раз навсегда разрывавшую со всеми прежними
устаревшими представлениями, ставившую крест на всех прежних
устаревших и прямо вредных целях. На сцену выступала новая
сила, объявившая решительную борьбу всему старому гнилью
трусливого буржуазного мира и всем оттенкам пьяных от победы
марксистских организаций. Германия катилась в пропасть;
удержать ее от окончательного падения в последнюю минуту было
призвано наше движение.
Для меня стало вне всякого сомнения, что новое движение
лишь в том случае достигнет достаточной силы и выиграет бой,
если оно с первых же дней своего существования вызовет в
сердцах своих сторонников горячее убеждение, что для нас дело
идет не о модном избирательном лозунге для ловли голосов, а о
новом действительно великом миросозерцании.
В самом деле припомним, как мастерили до сих пор так
называемые партийные программы, как их перелицовывали,
перекрашивали и т. д. Достаточно только вспомнить, какими
мотивами обыкновенно руководствовались всевозможные
"программные комиссии" буржуазных партий, когда они садились за
свое рукоделие.
Когда эти партии предпринимали новые изменения в своих
программах, они неизменно руководились только одним мотивом:
как бы набрать побольше голосов на предстоящих новых выборах.
Как только эти парламентские фокусники учуют, что любимый народ
опять склонен взбунтоваться и не хочет вести дальше старую
повозку, так они сейчас же стараются перепрячь лошадей. Тогда
на сцену выступают старые звездочеты и партийные астрологи,
главным образом из числа так называемых, опытных и видавших
виды "старых" парламентариев "с богатым политическим опытом".
Им уже не раз случалось наблюдать, как у масс лопалось терпение
и как вожди всегда находили новый "выход". Тотчас же на сцену
появляется старое испытанное средство: образуют "комиссию".
Затем начинают разнюхивать во всех направлениях, что же именно
не нравится народу и чего бы он хотел новенького. С этой целью
старательно обыскивают также все печатные произведения других
партий. Затем "комиссия" усердно пытается узнать, какие
собственно лозунги пользуются в данный момент особенной
популярностью у тех или других групп, профессий и т. д.
Внезапно оказывается, что "демагогические лозунги" оппозиции
тоже не так уже плохи, и внезапно эти дотоле "вредные" лозунги
появляются в "исправленной" программе к величайшему изумлению
подлинных отцов этих лозунгов. И все это совершается как нечто
само собою разумеющееся.
Солдат на фронте обыкновенно меняет рубашку только тогда,
когда она кишит вшами. Но примерно так же поступают и
пресловутые "программные" комиссии, "ревизуя" старые программы
и наскоро перелицовывая их на новый лад. Крестьянину они
пообещают защиту сельского хозяйства, промышленнику -
покровительство предметам его производства, потребителю -
защиту его потребительских интересов, учителям они обещают
повысить жалованье, чиновникам - пенсию, вдовам и сиротам -
полное обеспечение. Заодно они не скупятся на обещания улучшить
пути сообщения, понизить тарифные пошлины, снизить налоги, если
уж не уничтожить их совершенно. Иной раз случится, что впопыхах
позабыли о том или другом отдельном сословии или о том или
другом отдельном требовании, популярном в широких слоях народа;
тогда в последнюю минуту наскоро стараются приделать к
программе еще одно-два "необходимых" требования, пока наконец
господа опытные парламентарии не придут к выводу, что теперь у
них в программе написано абсолютно все необходимое, все, чего
требует для своего успокоения и для успокоения своих жен и
детей средний мещанин. Теперь можно опять благополучно
отправиться в новое плавание в надежде на то, что "граждане
избиратели" будут достаточно глупы, чтобы поверить "новой"
программе и опять клюнуть на удочку старых политиканов.
Затем проходят выборы, и господа парламентарии теперь
целых пять лет и не думают больше устраивать народные собрания.
Господа законодатели рады теперь, что они избавились от
надоевшей возни с плебсом и могут теперь отдаться более
приятным и более высоким занятиям в самом парламенте. Теперь
можно распустить и "программную комиссию". Теперь начинается
борьба парламентария за насущный кусок хлеба - сиречь за
получение суточных, полагающихся народному представителю.
Каждое утро господин народный представитель отправляется в
