избирателей, фанатически голосующих за крайнюю левую.
Именно к этим группам и обращалось прежде всего наше
молодое движение. Партия наша ставила себе задачей собрать под
свои знамена не людей сытых и довольных, а людей униженных и
очень недовольных, людей страдающих и беспокойных. Партия наша
должна была поставить себе задачей не плавать по поверхности, а
глядеть прежде всего в корень вещей.
Под чисто политическим углом зрения мы имели в 1918 г.
следующую картину. Народ разорван на две части. Одна часть,
очень небольшая, включает главным образом национальную
интеллигенцию и совершенно не имеет в своих рядах людей
физического труда. Внешним образом эта интеллигенция настроена
национально, но под этим словом она все еще не представляет
себе ничего другого, кроме шаблонной слабой защиты так
называемых государственных интересов, совпадающих с интересами
династии. Интеллигенция эта пытается защищать свои идеи и цели
духовным оружием, которое по-прежнему очень недостаточно и
поверхностно и во всяком случае совершенно бессильно перед
напором противника. Одним ударом в 1918 г. этот еще недавно
правивший класс сбит с ног. Дрожа от страха, слой этот теперь
готов покорно снести любое унижение и полон трепета перед
торжествующим беспощадным победителем.
Этому слою противостоит другой класс: широкие массы
трудящихся, людей физического труда. Массы эти объединены в
более или менее радикальных марксистских партиях и полны
решимости любое идейное сопротивление раздавить силой. Массы
эти не хотят быть национальными, они сознательно отвергают
какую бы то ни было защиту национальных интересов и охотно
подставляют шею любому иностранному гнету. Этот второй лагерь
численно, конечно, сильно превосходит первый; а главное, в этом
втором лагере находятся как раз те элементы, без которых
никакое национальное возрождение немыслимо и невозможно.
Ибо одно было уже ясно и в 1918 г.: какое бы то ни было
возрождение немецкого народа возможно только путем возвращения
Германии ее былой силы на внешней арене. Наши буржуазные
"государственные деятели" постоянно болтают о том, что для
того, чтобы вернуть себе силу на международной арене. Германии
похватает только оружия. Но это неверно. На деле нам похватает
прежде всего силы воли. Было время, когда немецкий народ имел
оружия более чем достаточно. И что же? Оружие это, тем не
менее, не смогло защитить нашу свободу. Это случилось потому,
что инстинкт национального самосохранения оказался недостаточно
силен, не хватило воли к самосохранению. Никакое оружие не
поможет, любое оружие останется мертвым грузом, ничего не
стоящим материалом, если похватает решимости воспользоваться
этим оружием до конца. Германия превратилась в безоружную
страну не потому, что ей похватало раньше оружия, а потому что
у нее не хватило воли до конца воспользоваться силой оружия в
борьбе за сохранение своей народности.
Господа левые политики теперь любят оправдывать свою
безвольную политику безмерных уступок тем, что Германия-де
безоружна. В действительности дело обстоит совершенно наоборот.
Именно благодаря вашей антинациональной преступной политике,
именно благодаря тому, что вы, господа левые, предали
национальные интересы Германии, вам пришлось сдать оружие нашей
страны. Теперь вы пытаетесь свою собственную подлую трусость
свалить на отсутствие оружия. Но это простая ложь и
фальсификация, как все в ваших устах.
Однако надо сказать, что этот упрек в той же мере
относится и к политикам справа. Только благодаря их
бесхарактерной трусости пришедшая в 1918 г. к власти еврейская
сволочь смогла украсть оружие у немецкой нации. Первые политики
также не имеют ни малейшего права в оправдание своей мудрой
осторожности (читай - трусости) ссылаться на отсутствие оружия
по той простой причине, что безоружность Германии является
результатом их же трусости.
Вот почему проблема возрождения германской силы
заключается не в том, как достать нам вновь оружие, а в том,
как возродить тот дух, который один только и дает возможность
народу пользоваться оружием. Если в народе жив этот дух, тогда
воля его найдет тысячи путей обрести оружие. А если, с другой
стороны, трусу дать в руки хотя бы десять ружей, он не
выстрелит ни из одного, когда подвергнется нападению. Эти
десять ружей будут в руках труса менее полезны, чем в руках
мужественного человека простая палка.
Вопрос о возрождении политической мощи нашего народа есть
прежде всего вопрос об оздоровлении нашего национального
инстинкта самосохранения. Это ясно хотя бы из одного того, что
в области внешней политики предварительная оценка любого
государства делается не на основе того, каким количеством
оружия располагает данное государство. Потенциальная сила
каждого данного государства расценивается прежде всего на
основании заложенной в данной нации моральной силы
сопротивления. Когда определяют ценность того или другого
народа как возможного союзника на международной арене, то
критерием при этом является не количество мертвого оружия в
цейхгаузах - действительным критерием является то, насколько
жив в этом народе героизм борьбы, насколько сильна, насколько
пламенна его воля к национальному самосохранению. Союзы
заключаются не с оружием, а с людьми. Так, например, английский
народ всегда останется в глазах всего мира ценным союзником
вплоть до того времени, пока его руководители и широкие массы
народа будут обнаруживать прежнюю стойкость и твердую решимость
раз начатую борьбу непременно доводить до конца, не
останавливаясь ни перед какими жертвами и не считаясь с тем,
как долго протянется данная борьба. А ведь при этом весь мир
знает, что, начиная борьбу, англичане вовсе не считают решающим
моментом состояние своего вооружения в данную минуту по
сравнению с вооруженными силами противника.
Но если мы поймем, что возрождение немецкой нации возможно
только на основе возрождения инстинкта к политическому
самосохранению, то нам станет ясно и еще одно: что для этого
мало завоевать тот небольшой слой, который и без того состоит
из более или менее национально настроенных элементов, но что
нам для этого необходимо прежде всего пропитать национальной
идеей те массы, которые до сих пор настроены антинационально.
Вот почему молодое движение, поставившее своей задачей
возрождение суверенного германского государства, и должно
видеть свою единственную цель в завоевании самых широких масс
народа. Как ни жалка наша так называемая национальная
буржуазия, как ни слабо развито в ней истинно национальное
чувство, - ясно, что с этой стороны не приходится опасаться
сколько-нибудь серьезного сопротивления, если мы сумеем повести
сильную внутреннюю и внешнюю национальную политику. Да если
даже эти слои со свойственными им тупоумием и близорукостью и
стали бы оказывать пассивное сопротивление, как они это в
известной степени делали и в эпоху Бисмарка, то при их
баснословной трусости серьезно считаться с этим не пришлось бы.
Совсем другое дело широкие массы наших интернационально
настроенных соплеменников. Тут приходится считаться не только с
примитивной силой широкой массы, привыкшей разрешать основные
проблемы путем насилия, но и с еврейским руководством ее,
готовым пустить в ход самые жесткие и беспощадные способы
борьбы. Этот лагерь не остановится и перед тем, чтобы подавить
любое немецкое возрождение теми же способами, какими он в свое
время сломал спинной хребет немецкой армии. А главное: в
парламентарном государстве эти массы уже одной своей
численностью могут сорвать любую внешнюю политику, направленную
к возрождению нации, и могут сделать так, что другие народы
вообще будут оценивать нас как возможных союзников лишь очень
низко. Не следует думать, что только мы одни понимаем,
насколько Германию ослабляет наличие 15-миллионного лагеря
марксистов, демократов, пацифистов и сторонников партии центра.
Нет, за границей тоже очень хорошо отдают себе отчет в том, что
этот мертвый груз очень ослабляет нас и делает нас как
союзников малоценными. Ни одна держава не станет особенно
охотно заключать союз с тем государством, у которого наиболее
активные слои населения не хотят поддерживать никакой
сколько-нибудь решительной внешней политики.
Прибавьте к этому еще и то, что руководители этих партий
национальной измены неизбежно будут бороться против всякого
возрождения уже из инстинкта своего собственного
самосохранения. Вот почему исторически совершенно немыслимо
представить себе, что немецкий народ сможет вновь завоевать
свои старые позиции, раньше чем сведет счеты с подлинными
виновниками нашего крушения. Перед судом истории ноябрь 1918 г.
будет рассматриваться не как измена монархии, а как измена
отечеству.
Итак, чтобы вновь обрести независимое положение на
международной арене. Германия прежде всего должна вернуть
единую волю, вернуть единство своему собственному народу.
Уже с чисто технической стороны ясно, что идея
независимости Германии на международной арене неосуществима, до
тех пор пока на стороне этой освободительной идеи не будут
стоять самые широкие массы народа. Любой офицер легко поймет,
что и с чисто военной точки зрения мы не можем вести войну,
опираясь только на батальоны студентов, что кроме мозгов народа
нам нужны также и его кулаки. Необходимо даже иметь в виду и
то, что если бы наша национальная защита опиралась только на
так называемую интеллигенцию, это было бы непоправимым
расточительством тех сил, которых у нас очень немного. Мы очень
сильно ощущали эти потери, после того как такое большое
количество молодой немецкой интеллигенции осенью 1914 г.
погибло на фландрских полях в наших добровольческих полках. Это
было лучшее из того, чем обладала наша нация; эту
невознаградимую потерю мы потом ощущали в течение всего хода
войны. Без рабочих масс мы не можем не только воевать, но даже
не можем провести надлежащую техническую подготовку. Для этого
тоже прежде всего необходимо единство воли нашего народного
организма. Не забудем кроме того, что нам приходится считаться
с контролем, учрежденным над нами версальскими победителями.
Каждое наше действие находится под надзором тысяч ревнивых
глаз. При таких обстоятельствах какая бы то ни было техническая
военная подготовка возможна только, если мы абсолютно едины и
если версальским шпионам помогать будут только отдельные
негодяи, продающиеся за 30 сребреников. С такими отдельными
негодяями нам будет легко справиться. Но ничего нельзя поделать
против миллионных масс, если они из политического убеждения не
хотят никакого национального возрождения. Такое сопротивление
непреодолимо, до тех пор пока мы не победим главную причину их
враждебности, заложенную в марксистском миросозерцании, пока мы
не изгоним из их сердец и мозгов идеи марксизма.
Итак, с какой бы точки зрения мы ни взглянули, - с точки
ли зрения технической подготовки, с точки ли зрения самого
ведения войны, с точки ли зрения внешнеполитических союзов, -
все равно, вопрос о нашем национальном возрождении и завоевании
подлинной независимости для Германии упирается в
предварительное завоевание широких масс нашего народа.
Необходимо помнить, что без завоевания внешней свободы
