- Сколько потерял враг?
- Трудно сказать, командир. Люди склонны преувеличивать такие вещи. Наши
заявляют, что убили сотню надиров - а по мне, разве что полсотни, если не
четверть.
В палатку с поклоном вошел Бекка и доложил:
- Господин Галлис возвращается.
- Веди его сюда, - приказал Альтарин. Вскоре явился высокий, широкоплечий
офицер лет сорока, темноглазый и чернобородый. Его потное лицо было вымазано
черной вулканической пылью, серый плащ изодран, а на роскошном стальном
панцире виднелось несколько вмятин.
- Докладывайте, кузен, - сказал Альтарин. Галлис откашлялся, снял шлем с
белым плюмажем и прошел к складному столику, где стояли кувшин с вином и
несколько медных и серебряных кубков. - Вы позволите? - просипел он.
- Разумеется.
Офицер наполнил кубок и осушил его одним глотком, - Эта проклятая пыль
повсюду. - Он перевел дух и продолжил: - Мы потеряли сорок четыре человека.
Перевал у основания узок, но вверху расширяется. Мы продвинулись шагов на
двести к их лагерю. - Он потер глаза, размазывая по лицу черный пепел. -
Сопротивление было сильным, но мы, думаю, преодолели бы его - и тут, в самом
узком месте, на нас напали эти изменники.
- Изменники?
- Да, кузен, не то дренаи, не то готиры. Двое бойцов, необычайно
искусных. А позади них, чуть повыше, засела некая лучница, молодая женщина в
черном. Каждая ее стрела била точно в цель. Она и те два воина стоили мне
пятнадцати человек. Надиры же в это время швыряли в нас камнями и справа, и
слева. Я приказал отойти, чтобы приготовиться ко второй атаке. Но Ярвик
потерял терпение и вызвал этих двоих на бой. Я не успел его остановить.
- Они убили его?
- Да, кузен. Уж лучше бы его застрелили. Но один из двоих - в жизни не
видывал столь уродливой образины - принял его вызов. - Не хотите ли вы
сказать, что он победил Ярвика в поединке?
- Именно так, кузен. Ярвик ранил его, но остановить не сумел.
- Не могу в это поверить! - воскликнул Повис. - Ярвик прошлой весной
выиграл Серебряную Саблю.
- Придется поверить, - отрезал Галлис и продолжил, обращаясь к Альтарину:
- После этого никто уже не хотел идти в атаку. Я оставил на позиции сотню
человек, а остальных привел обратно.
Альтарин, выбранившись, подошел ко второму столику, где были расстелены
карты.
- Эта местность почти не изучена, но известно, что в горах трудно найти
пропитание, особенно зимой. В другое время мы уморили бы их голодом, но
приказ императора этого не предусматривает. Ваши предложения, господа?
- С нашей численностью мы рано или поздно измотаем их, - пожал плечами
Галлис. - Надо продолжить атаку по всем трем направлениям - где-нибудь да
прорвемся.
- Но сколько мы потеряем при этом?
- Сотни человек, - признался Галлис.
- И как к этому отнесутся в Гульготире? Император смотрит на этот поход
как на короткую карательную вылазку, и все мы знаем, кто прибудет сюда
завтра.
- Вот и пошлите Черных Братьев вперед, - сказал Галлис. - Посмотрим,
много ли они наколдуют.
- К сожалению, я ими не распоряжаюсь. Я знаю одно: на карту поставлены
наша репутация и наше будущее.
- Согласен с вами, кузен. Я прикажу, чтобы неприятеля продолжали
атаковать всю ночь.
***
- Хватит ворчать, - сказал Сента, зашивавший Ангелу рану, в очередной раз
вгоняя кривую иглу в его плечо.
- Тебе это доставляет удовольствие, сукин ты сын! - прорычал Ангел.
- Ах, какие слова! - веселился Сента. - И подумать только, что какой-то
готирский крестьянин сумел тебя провести.
- Он был отличным бойцом, будь ты проклят!
- Он двигался с грацией больной коровы. Стыдись, старик. - Сента закончил
свою работу и перекусил нитку. - Ну вот, теперь как новенький.
Ангел посмотрел на вздувшийся шов. - Тебе бы швеей быть.
- Это лишь один из многих моих талантов. - Сента встал и выглянул из
пещеры. Издалека доносились вопли раненых и лязг стали. Звезды светили ярко
на ясном небе, холодный ветер свистел между скал. - Не удержаться нам здесь,
- сказал Сента подошедшему Ангелу.
- Пока что нам неплохо это удавалось.
- Да, но их слишком много. Надиры полагаются на стену, которой загородили
главный перевал, но как только солдаты ее возьмут... - Сента развел руками.
Подошли две надирки, неся миски с мягким сыром, поставили свою ношу на
землю перед дренаями, не глядя на них, и так же молча удалились.
- Ох и любят нас здесь, - заметил Сента. Ангел пожал плечами. В
гигантском кратере стояло больше сотни юрт, и сверху было видно, как
резвятся при луне надирские ребятишки, поднимая клубы черной вулканической
пыли. Слева женщины, растянувшись вереницей, таскали из пещер деревянные
ведра - набирали воду из горных скважин.
- Завтра куда? - спросил Ангел, садясь спиной к скале.
- Я думаю, к стене. Два других перевала оборонять легче. Они будут
штурмовать стену. - Справа мелькнула какая-то тень, и Сента хмыкнул. - Он
опять тут, Ангел.
Гладиатор, выругавшись, оглянулся. Мальчик лет девяти сидел на корточках,
наблюдая за ними.
- Уйди прочь! - гаркнул Ангел, но ребенок даже не шелохнулся. - Ну чего
он пялится? - Мальчик был худ, как скелетик, и одет в лохмотья. Из старого
козьего полушубка вылезла почти вся шерсть, а штаны продрались на коленках.
Темные раскосые глаза смотрели на мужчин не мигая. Ангел, стараясь не
обращать на него внимания, зачерпнул пальцами сыр и стал есть. - Конский
навоз и то приятнее.
- Тебе виднее - я не пробовал, - отозвался Сента.
- Будь я проклят, если стану это есть. Хочешь? - спросил Ангел мальчика.
Тот не ответил. Ангел протянул ему миску. Мальчик облизнулся, но не тронулся
с места. - Не пойму, чего ему надо, - покачал головой Ангел, ставя миску на
землю.
- Понятия не имею - по-моему, ты его очаровал. Он ходит за тобой следом,
подражая твоей походке. Весьма забавно. Я не замечал раньше, что ты ходишь,
как моряк - вперевалку.
- Какие еще мои недостатки ты желаешь обсудить?
- Слишком уж их много.
Ангел встал и потянулся. Мальчик тут же повторил это за ним.
- А ну перестань! - крикнул Ангел, подбоченясь. Мальчик тоже
подбоченился, и Сента залился смехом. - Пойду посплю, пожалуй, - сказал
Ангел и вернулся в пещеру.
Сента остался у входа, прислушиваясь к отзвукам битвы. Мальчик, тихонько
подойдя, схватил миску, ушел с ней в темноту и стал есть. Сента задремал, но
шорох на склоне горы разбудил его. К пещере поднялся Белаш.
- Они отступили, - сообщил он, присев на корточки. - Теперь уж до
рассвета, думаю, не вернутся. - Сента взглянул туда, где сидел мальчик, но
там осталась только пустая миска. - Мы убили много врагов, - с мрачным
удовлетворением заявил Белаш.
- Недостаточно много. У них остается не меньше трех тысяч.
- Больше - и к ним идет подкрепление. Понадобится время, чтобы убить их
всех.
- Я вижу, ты надеешься на лучшее.
- Думаешь, мы не сможем победить? Ты не знаешь надиров. Мы рождены для
сражений.
- Не сомневаюсь в ваших качествах, Белаш, - но это место удержать
невозможно. Сколько бойцов у вас осталось?
- Утром было триста семьдесят три.
- А теперь?
- Мы потеряли человек пятнадцать.
- А раненых сколько?
- Около тридцати... Но многие смогут сражаться снова.
- Сколько всего потеряно за последние четыре дня?
- Я понимаю, к чему ты клонишь, - угрюмо кивнул Белаш. - Мы сможем
продержаться еще дней восемь или десять. Но до этого мы убьем много врагов.
- Это вас не спасет, дружище. Надо создать второй рубеж обороны - где-нибудь
подальше в горах.
- Негде.
- Когда мы ехали сюда, я видел на западе долину. Куда она ведет?
- Туда нельзя. Это место зла и смерти. Уж лучше погибнуть здесь - быстро
и с честью.
- Твои чувства весьма благородны, Белаш, - но я пока не собираюсь умирать
ни здесь, ни где-либо еще.
- Ты не обязан здесь оставаться.
- Верно, но, как любит повторять мой отец, слабоумие у нас в роду.
***
Мириэль парила высоко над горами, держа духовную связь с Кеса-ханом. На
освещенной луной равнине через равные промежутки, в пять рядов по двадцать в
каждом, стояли палатки готиров. К югу от лагеря соорудили загоны для
лошадей, к востоку вырыли отхожую яму ровно в тридцать футов длиной. Ярко
горели сто костров, и часовые расхаживали вокруг лагеря.
- Аккуратный народ, - передал Кеса-хан. - Они считают себя умнее нас
потому, что умеют строить высокие замки и ставить палатки с геометрической
точностью. Но тебе сверху лучше видно. Так строят и муравьи, а разве муравьи
разумный Мириэль не ответила. Отсюда она видела и маленький стан надиров, и
мощь вражеского войска - разница удручала.
- Никогда не впадай в отчаяние, Мириэль, - засмеялся Кеса-хан. - Врагу
это всегда на руку. Посмотри на них! Даже отсюда чувствуется их спесь.
- Но разве сможем мы победить их?
- Как же иначе? Нас миллионы, а их только горстка. Когда придет
Собиратель, мы сметем их, как сорную траву.
- Но теперь? Что будет теперь?
- Как нетерпелива молодость! Посмотрим теперь на других.
Звезды закружились, и Мириэль увидела костер в маленькой горной пещере.
Рядом сидел Нездешний, собака растянулась около него. Вид у Нездешнего был
усталый. Мириэль проникла в его мысли. За ним охотились, но он ушел от
погони, убив нескольких человек. Он уже выбрался за пределы сатулийских
земель и подумывал увести лошадь из готирского городка лигах в трех к
северу.
- Сильный человек, - сказал Кеса-хан. - Тень Дракона.
- Он очень устал, - сказала Мириэль, жалея, что не может обнять одинокого
человека у костра.
Картина снова переменилась - теперь перед девушкой возник каменный город
среди гор, где в глубокой темнице к сырой стене был прикован большой,
могучий человек.
- Ты подлый предатель, Гален, - сказал узник.
Высокий худой воин в красном плаще дренайского кавалериста схватил его за
волосы и запрокинул голову назад.
- Ругайся сколько хочешь, сукин сын. Только это тебе и осталось, ведь дни
твои сочтены. Брань тебе не поможет, завтра ты в цепях отправишься в
Гульготир.
- Я еще разделаюсь с тобой, ублюдок! - пообещал пленный. - Никто меня не
удержит! - Воин в красном плаще рассмеялся и трижды ударил беззащитного
человека кулаком по лицу, разбив ему губу. Кровь хлынула на подбородок, и
единственный светлый глаз вперился в обидчика. - Астену ты, вероятно,
скажешь, что нас предали, но тебе удалось бежать?
- Да. Потом, когда придет время, я убью этого деревенщину, и в Дренае
будет править Братство. Как тебе это нравится?
- Любопытная будет встреча. Хотелось бы мне послушать, как ты
рассказываешь Астену о моем пленении.
- О, рассказ мой будет хорош. Я буду повествовать о твоем великом
мужестве и о том, как тебя убили. Это вызовет слезы у него на глазах.
- Чтоб ты сгорел в аду!
- Знаешь, кто это? - шепнул Мириэль Кеса-хан.
- Нет.
- Перед тобой Карнак Одноглазый, правитель Дреная. Не слишком
величественный у него вид здесь, в сатулийской темнице. Слышно ли тебе, что
он чувствует?
Мириэль сосредоточилась, и гнев Карнака окатил ее горячей волной.
- Да, слышно. Он представляет себе, как рыжеволосый воин убивает его
мучителя.
- Да, но это не все. В нем нет отчаяния, верно? Только гнев и страстное
желание отомстить. Его самомнение не знает границ, но и сила тоже. Он не
боится ничего - ни цепей, ни врагов. Он не теряет надежды и строит планы.
Такого человека никогда нельзя считать побежденным!
- Он узник, безоружный и беспомощный. Что он может сделать?
- Вернемся в горы - я начинаю уставать. Завтра сюда явится настоящий
враг. Мы должны приготовиться к встрече со злом, которое он несет.
