отошли, но не затем, чтобы перестроиться, - они совсем пропали из виду.
Поначалу пятьдесят надирских воинов, оборонявших стену, разразились смехом и
радостными воплями, но вскоре над перевалом повисла тревожная тишина.
Ангел содрогнулся. Черные горы по сторонам стали казаться ему челюстями
исполинского чудища. Дрожь в руках усилилась. Он попытался спрятать меч в
ножны, но никак не мог попасть. Он выругался и положил клинок на стену.
Трое надиров повернулись и бросились бежать, побросав оружие. Белаш
заорал на них, и они покорно вернулись, но страх возрастал.
Ангел подошел к Сенте. Ноги у него подкашивались, и он держался за стену.
- Что за дьявольщина тут творится? Сента, бледный, с широко раскрытыми
глазами, не ответил ему. В устье перевала что-то зашевелилось, и Ангел
увидел шеренгу людей в черных плащах и доспехах, идущих к стене.
- Кровавые Рыцари! - дрожащим голосом прошептал Сента.
Надир рядом с ним завопил и шарахнулся прочь, намочив штаны. Белаш убрал
меч в ножны и выхватил у соседа лук. Взобравшись на стену, он натянул
тетиву, потом застонал, крикнул что-то и начал медленно оборачиваться назад.
Ангел едва успел пригнуть голову Сенты, когда Белаш пустил стрелу. Она
пролетела мимо, ударилась о камень, отскочила и ранила в плечо одного из
воинов. Кровавые Рыцари молча приближались. Ясно было, что надиры их не
остановят. Ангел взгромоздился на ноги и поднял меч. Руки теперь тряслись
так, что он совершенно перестал владеть ими. Защитники - даже Белаш! - стали
отступать от стены.
Откуда ни возьмись появился одетый в лохмотья карлик. Мириэль
сопровождала его. Карлик был дряхлым старцем, но от него внезапно хлынула
волна отваги, разгоняя страх и воспламеняя кровь. Бегущие надиры
остановились. Маленький шаман взбежал наверх и ловко вскарабкался на стену.
Кровавые Рыцари были меньше чем в двадцати шагах от нее.
Кеса-хан поднял руки, и голубое пламя вспыхнуло между его ладонями.
Страх, одолевавший Ангела, сменился гневом. Шаман простер руки вперед,
нацелив костлявые пальцы на черных воинов. Голубой огонь преобразился в
длинное копье, пронзающее панцири и шлемы. Рыцарь, идущий в середине,
пошатнулся, и голубой огонь, сделавшись красным, охватил его волосы. На
рыцарях загорались плащи и штаны. Они остановились, пытаясь сбить охватившее
их пламя.
Надиры, вернувшись к стене, принялись поливать врага стрелами и копьями.
Кровавые Рыцари обратились в бегство. Маленький надир соскочил со стены и
без единого слова пошел прочь.
- Ты бы сел, - сказала Мириэль, подойдя к Ангелу. - Лицо у тебя белое как
снег. - В жизни еще не испытывал такого страха, - признался он.
- И все-таки не побежал, - заметила она. Пропустив похвалу мимо ушей, он
посмотрел вслед маленькому шаману.
- Насколько я понимаю, это Кеса-хан. Он не охотник до разговоров, верно?
- Он крепкий старик, - улыбнулась Мириэль, - но силы его на исходе. Ты
даже представить себе не можешь, как изнурила его эта ворожба.
- Все равно мы здесь не удержимся, - сказал Сента, подойдя к ним. - Утром
они дважды чуть было не прорвались. Один Исток знает, как нам удалось
отбиться.
Кто-то крикнул, и Сента, обернувшись, увидел сотни готиров, запрудивших
перевал. Выхватив оба меча, он бросился обратно к стене.
- Он прав, - сказал Ангел. - Поговори со стариком! Надо найти другое
место, - И гладиатор поспешил к остальным защитникам.
***
Бодален следовал за Гракусом, несущим факел. По бесконечным коридорам и
железным лестницам они спускались в недра замка. Все здесь было искривлено,
искорежено, и в воздухе стоял тихий гул, от которого у Бодалена стучало в
висках.
Следом за ним шли остальные восемь воинов Братства, мрачные и молчаливые.
Девятый увел лошадей в горы, и Бодален потерял всякую надежду выбраться из
этого колдовского места.
Они спускались все ниже и ниже, миновав уже пять этажей, и гул становился
громче. Стены здесь были уже не из камня, а из гладкого блестящего металла,
вздутого и покоробившегося. В трещинах виднелись переплетения медных,
железных, золотых и серебряных нитей.
Бодален испытывал ненависть к этому замку и боялся заключенных в нем
тайн, но все же, как зачарованный, смотрел по сторонам. Перед ними возникли
стальные двери. Гракус и еще двое воинов открыли их. В маленьком пустом
помещении на одной из стен виднелся орнамент - двенадцать круглых камней,
оправленных в медь, и на каждом - непонятный Бодалену символ.
Никто не знал, что это за орнамент, и отряд двинулся дальше, отыскивая
лестницу вниз.
Наконец они пришли в большую палату, как бы освещенную солнцем, веселую и
яркую. Между тем окон здесь не было, и Бодален знал, что от поверхности
земли их отделяют сотни футов. Гракус бросил чадящий факел на металлический
пол и огляделся. Здесь стояли столы и стулья, все железные, и огромные
железные шкафы, украшенные блестящими, отражающими свет драгоценными
камнями.
Комнату ограждали панели из матового стекла, сияющие белым светом. Гракус
ударил по одной из них мечом, и она разбилась. За ней открылся длинный
блестящий цилиндр. Один из воинов ткнул в него мечом. Сверкнула вспышка,
воина подняло на воздух и отшвырнуло на двадцать футов, а половина огней
померкла.
Гракус подбежал к упавшему и опустился на колени.
- Мертв, - поднявшись, сказал он. - Ничего здесь не трогайте. Подождем
хозяина - здешние чары недоступны нашему разуму.
Гул сделался таким громким, что Бодалена мутило. Молодой дренай перешел
через зал к открытой двери. За ней находился огромный, фута три окружностью,
кристалл, парящий в воздухе между двумя золотыми чашами. Он вращался,
разбрасывая вокруг крошечные молнии. Бодален пошел в комнату, где помещался
кристалл. Стены в ней были обшиты золотом, на дальней частично сорванная
обшивка обнажала искрившуюся гранитную кладку.
Но не кристалл и не золотые стены заставили Бодалена затаить дыхание.
- Гракус! - позвал он. Гракус вошел и тоже воззрился на громадный скелет
у задней стены. - Что это еще за дьявольщина? - прошептал Бодален.
- Да уж, без дьявола тут не обошлось. - Гракус, став на колени, потрогал
оба черепа и провел пальцами по шеям, ведущим к могучим плечам.
У этого зверя, как бы он ни назывался, было три руки, и одна росла прямо
из гигантских ребер. Один из рыцарей попытался приподнять берцовую кость, но
полусгнившее сухожилие удерживало ее на месте.
- Я ее даже обхватить не могу, - сказал он. - В этом существе футов
двенадцать росту, если не больше.
Бодален оглянулся на дверь, не более трех футов в ширину и шести в
высоту.
- Как же оно прошло здесь? - Гракус подошел и увидел на металлических
косяках глубокие царапины, обнажающие камень.
- Как оно вошло, не знаю, - тихо сказал он, - но оно содрало себе пальцы
до кости, пытаясь отсюда выбраться. Тут должна быть другая дверь - потайная.
Некоторое время они обшаривали стены, ища эту дверь, но так и не нашли.
Бодален устал до предела, и голова разболелась еще пуще. Он пошел к выходу.
Ноги под ним подкосились, и он свалился на пол.
Не в силах пошевельнуться, он увидел, как Гракус тоже упал на колени
перед вертящимся кристаллом.
- Надо уходить, - пробормотал Бодален, пытаясь уползти прочь по золотому
полу. Но глаза его закрылись, и он погрузился в глубокий сон.
Пробудившись, как ему показалось, он увидел хижину на берегу ручья,
пшеничное поле, далекие, в синей дымке, горы. За плугом, запряженным волами,
шел человек.
Его отец.
Да нет же. Его отец - Карнак, а тот никогда в жизни не ходил за плугом.
Отец.
Смятение окутало Бодалена, как туман. Он взглянул на солнце, но солнца не
было, лишь кристалл вращался высоко в небе, жужжа, как тысяча пчел.
- Хватит бездельничать, Гракус! - сказал пахарь.
"Гракус? Я не Гракус. Я сплю и вижу сон. Вот оно! Надо проснуться". И
Бодален на самом деле почувствовал, что просыпается. Он шевельнул рукой, но
она точно застряла где-то. Он открыл глаза. Гракус лежал рядом с ним -
совсем рядом. "Наверное, это он навалился мне на руку", - подумал Бодален и
попытался отползти, но Гракус двинулся вслед за ним, мотая головой и разинув
рот. Бодален попробовал встать - и почувствовал непривычную тяжесть справа.
Там лежал еще кто-то - и у него не было головы.
"Я лежу на его голове!" - в панике подумал Бодален и оторвался от пола.
Безголовое тело поднялось вместе с ним. Бодалеп завопил. Оно было частью его
самого - его плечи вросли в плоть Бодалена.
"Святые небеса! Успокойся, - сказал он себе. - Это всего лишь продолжение
сна".
Его левая рука исчезла в плече Гракуса. Бодален попытался вытащить ее, но
обмякшее тело черного рыцаря только ближе придвинулось к нему. Их ноги
соприкоснулись - и срослись.
Кристалл продолжал вращаться.
Бодален видел, как сливаются вместе тела остальных рыцарей, словно в
какой-то безмолвной, противоестественной оргии. А между ними на золотом полу
лежал громадный скелет.
Бодален закричал снова и лишился чувств.
***
Он очнулся, не помня ничего, напряг свои мощные мускулы, перевернулся на
живот, уперся в пол тремя ногами и ударился двумя головами о золотой
потолок. Это разъярило зверя, и одна из голов бешено взревела. Другая молча
мигала серыми глазами на кристалл.
Двое других зверей еще спали.
Кристалл вращался, мерцая синим огнем между золотыми чашами.
Зверь приковылял к нему, вытянул свои три руки и тронул толстым пальцем
синий огонек. Боль тут же прошила насквозь его исполинское тело, и обе
головы взвыли разом. Одна из рук смазала по кристаллу, отшвырнув его к
дальней стене. Синий свет угас, и все огни в комнате сразу померкли.
Почти полная темнота успокаивала. Зверь присел на задние ноги. Он был
голоден. Из большого зала шел запах поджаренного мяса. Зверь подошел к
порогу и увидел на полу за дверью маленькое дохлое существо, одетое в металл
и кожу. Мясо было еще свежее, и голод зверя усилился. Он попытался выйти, но
его туша не проходила в дверь. Он взревел и начал ломать каменную кладку над
притолокой. Другие звери пришли ему на подмогу, и огромные камни постепенно
начали поддаваться.
***
Кеса-хан открыл глаза и улыбнулся. Наблюдавшая за ним Мириэль заметила
торжествующий огонек в его взоре.
- Теперь можно двигаться, - с сухим смешком сказал он. - Путь свободен.
- Но ты говорил, что идти больше некуда!
- Было некуда, а теперь есть куда. Это крепость - очень старая крепость,
которая зовется Кар-Барзак. Завтра отправимся в путь.
- Ты многое от меня скрываешь, - упрекнула Мириэль.
- Я скрываю то, чего тебе не нужно знать. Отдохни, Мириэль, скоро тебе
понадобятся силы. Ступай посиди со своими друзьями, а я позову тебя, когда
время придет.
Мириэль хотелось еще о многом спросить его, но шаман снова закрыл глаза и
сел, сложив руки, у огня.
Она встала и вышла в ночь. Сента спал, но Ангел сидел под звездами около
маленькой пещеры, прислушиваясь к отдаленным звукам битвы на перевале.
Неподалеку пристроился маленький мальчик. Мириэль улыбнулась. Эти двое,
разделенные двадцатью футами пространства, сидели в одинаковых позах, поджав
под себя ноги. Ангел точил меч о брусок, а мальчик в подражание ему водил
палочкой по камню.
- Ты, я вижу, завел себе друга, - сказала Мириэль. Ангел пробурчал в
ответ что-то неразборчивое. Она села рядом с ним. - Кто это?
- Откуда мне знать? Он не разговаривает, только знаками изъясняется.
Мириэль прибегла к своему Дару.
- Он совершенно глухой. Сирота.
- Мне это не к чему знать. - Ангел убрал меч в ножны, а оборвыш сунул
