достоинство покинуло его вместе с криками, которые ножи и каленое железо
исторгали из его груди. В нем не осталось ничего человеческого, кроме
последней, едва тлеющей искры гордости.
Он ничего не сказал им. Холодная вода, которой его окатили, утишила боль
от ожогов, и он открыл свой уцелевший глаз. Морак стоял перед ним на
коленях, с легкой улыбкой на красивом лице.
- Я могу избавить тебя от боли, старик. - Ралис молчал. - Кто он тебе?
Сын? Племянник? Зачем принимать муки ради него? Сколько ты уже ходишь по
этим горам? Лет пятьдесят, шестьдесят? Он здесь, и ты знаешь, где он. Мы все
равно его найдем рано или поздно.
- Он убьет вас... всех, - прошептал Ралис. Морак засмеялся, и остальные
последовали его примеру. Ралис почуял запах собственной горящей плоти за миг
до того, как ощутил боль, и его горло, охрипшее и кровоточащее от криков,
сумело издать в ответ лишь краткий, прерывистый стон.
Но внезапно боль прошла, как по волшебству, и Ралис услышал зовущий его
голос. Освободившись от своих пут, он полетел навстречу ему, торжествующе
восклицая:
- Я ничего не сказал им, Отец! Ничего!
***
- Старый дурак, - сказал Морак, глядя на обмякшее в веревках тело. -
Пошли отсюда.
- Крепкий старик, - заметил Белаш, уходя с поляны. Морак обернулся к
приземистому надиру.
- Из-за него мы потеряли полдня, а что пользы? Если бы он заговорил
сразу, мы отпустили бы его, дав десять, а то и двадцать золотых. Теперь он
стал падалью для лис и стервятников. Да, он крепкий мужик, но большой дурак.
- Он умер с честью, - ответил надир, глядя угольно-черными глазами в лицо
Мораку. - И его ждет радушный прием в Чертогах Героев. - Чертоги Героев? -
расхохотался Морак. - Там, должно быть, большая нехватка в людях, раз они
готовы принять старого лудильщика. Что он расскажет за пиршественным столом?
Как продавал своя ножи втридорога и чинил дырявые кастрюли? Весело им будет
там, ничего не скажешь.
- Люди часто осмеивают то, на что сами не способны, - сказал надир,
опустив руку на рукоять меча.
Эти слова нарушили хорошее настроение Морака, и его ненависть к этому
коротышке вспыхнула с новой силой. Вентриец повернулся к девяти своим
спутникам.
- Криг не зря пришел в эти горы: он знал, что Нездешний живет где-то
здесь. Мы разделимся и прочешем всю округу. Через три дня встретимся вон у
того северного пика, где ручей раздваивается. Ты, Барис, пойдешь в Касиру.
Разузнай там побольше о Криге: с кем он жил, где выпивал. Найди источник,
откуда он получил свои сведения.
- Почему я? - спросил высокий, светловолосый молодой человек. - А вдруг
вы отыщете его, пока меня не будет? Получу я тогда свою долю?
- Мы все получим свою долю, - пообещал Морак. - Если мы убьем его до
того, как ты вернешься, я позабочусь, чтобы твое золото оставили для тебя в
Дренане. Уж честнее, по-моему, и быть не может.
Барис, явно не до конца убежденный, все же кивнул и зашагал прочь. Морак
обвел глазами оставшихся восьмерых. Все они - закаленные воины, привычные к
жизни в лесу. Он и раньше пользовался их услугами и знал их как крутых, не
отягощенных моралью парней. Он смотрел на них свысока, но не выдавал своих
чувств. Кому охота проснуться с зазубренным лезвием у горла? Белаш был
единственным, к кому он питал ненависть. Кочевник не знает страха и
мастерски владеет ножом и луком. В таком деле, как это, он стоит десятерых.
"Но придет день, - с мрачной усладой думал Морак, - придет день, и я его
убью. Вспорю его плоский живот и выпущу кишки наружу".
Распределив всех по парам, он дал им указания. - Если вам попадется
чье-нибудь жилье, спрашивайте о высоком вдовце с молодой дочкой. Быть может,
он называет себя не Дакейрасом, а как-то иначе, поэтому ищите любого вдовца,
который подходит под описание. Если найдете его, ничего не предпринимайте,
пока мы не соберемся все вместе. Понятно?
Воины кивнули в ответ и разошлись. Десять тысяч золотых рагов ждали того,
кто убьет Нездешнего, но для Морака деньги мало что значили. Его состояние,
в десять раз превышающее эту награду, хранилось у купцов в Машрапуре и
Венгрии. Главное - сама охота и слава, которой добьется человек, убивший
живую легенду.
Морак остро предчувствовал удовольствие, которое получит, наполнив
изощренными муками последние часы Нездешнего. Кроме того, есть девчонка - он
возьмет ее, а потом убьет на глазах у отца.
Или будет ее пытать, или отдаст своим людям на потеху. "Ладно, успокойся,
- сказал он себе. - Предвкушение - дело хорошее, но сначала надо его найти".
Запахнувшись в лиственно-зеленый плащ, он двинулся следом за Белашем.
Надир разбил лагерь в укромной лощине и преклонил колени на одеяле,
молитвенно сложив руки и разложив перед собой старые пальцевые кости,
пожелтевшие и пористые. Морак сел по ту сторону костра. "Что за гнусный
обычай, - подумал он, - таскать с собой в мешке кости своего отца. Варвары,
одно слово, - кто их поймет?" Белаш окончил молитву и сложил кости в кошель
у себя на поясе.
- Ну, что новенького сообщил тебе отец? - с веселым огоньком в зеленых
глазах спросил Морак.
- Я говорю не с отцом - его больше нет. Я говорю с Лунными горами.
- Ах да, с горами. Известно им, где живет Нездешний?
- Они знают только, где покоится прах каждого надирского воина.
- И то хлеб.
- Есть вещи, над которыми нельзя смеяться, - с укором сказал Белаш. - В
горах обитают Души всех надиров, усопших и еще не родившихся. Со временем я,
если буду достоин, узнаю, где погребен человек, убивший моего отца. Я
похороню кости отца в его могиле, у него на груди, и он будет служить отцу
до конца времен.
- Интересная мысль, - светским тоном ввернул Морак.
- Вы, колиши, полагаете, что знаете все. Вы думаете, что мир сотворен
ради вашего удовольствия, но вам не дано понимать землю. Ты сидишь здесь, и
вдыхаешь воздух, и чувствуешь холодную землю под собой, но ничего не
замечаешь. А все почему? Потому что вы живете в каменных городах и
воздвигаете вокруг себя стены, чтобы отгородиться от дыхания земли. Вы
ничего не видите, ничего не слышите, ничего не чувствуете.
"Я вижу, как зреет чирей на твоей шее, грязный дикарь, - подумал Морак. -
И чую, как разит потом от твоих подмышек". Вслух он сказал:
- А что чувствуете вы?
- Земля - она как женщина. Как мать. Она питает тех, кто понимает ее,
дает им силу и гордость. Как старику, которого ты убил.
- Она и теперь говорит с тобой?
- Нет, ведь этой земле я - враг. Но она дает мне понять, что следит за
мной, хотя и не питает ко мне ненависти. А вот тебя она ненавидит.
- С чего бы это? - Мораку вдруг сделалось не по себе. - Женщины всегда
меня любили.
- Она читает в твоей душе и видит темный свет, пылающий в ней.
- Сказки все это! - рявкнул Морак. - Нет в мире иной силы, чем десять
тысяч острых клинков. Посмотри на Карнака. Он велел убить великого героя
Эгеля и теперь правит вместо него, почитаемый и даже любимый народом. Сила
Дреная - это он. Что чувствует госпожа земля к нему?
- Карнак великий человек, несмотря на все свои пороки, и он защищает эту
землю, так что она, возможно, любит его. И никто не знает наверняка, он убил
Эгеля или нет.
"Уж я-то знаю", - подумал Морак, вспомнив, как он, подойдя к постели
великого воина, вонзил кинжал в его правый глаз.
"Я-то знаю".
***
Близилась полночь, когда Нездешний вернулся. Ангел сидел у огня, Мириэль
спала в задней комнате. Нездешний запер дверь па засов, снял с пояса арбалет
и колчан н положил их на стол. Единственным источником света в комнате
служил догорающий очаг, н в его мерцании Нездешний казался Ангелу
сверхъестественным существом, окруженным пляской дьявольских теней.
Хозяин молча снял черную кожаную перевязь с тремя метательными ножами н
отстегнул ножны, прикрепленные к рукам. Еще два ножа он извлек из голенищ
доходящих до колена постолов, а после подошел к огню н сел напротив бывшего
гладиатора.
Ангел откинулся назад, глядя светлыми глазами на подобранную фигуру
воина.
- Стало быть, ты дрался с Мириэль, - сказал Нездешний.
- Наша схватка длилась недолго.
- Да. Сколько раз ты сбил ее с ног?
- Дважды.
- В следах было не так легко разобраться, - кивнул Нездешний. - Твои
следы глубже, чем ее, но они накладываются друг на друга.
- Как ты узнал, что я сбил ее с ног?
- Почва там мягкая, и я нашел отпечаток ее локтя. Ты побил ее легко.
- На арене я уложил тридцать семь противников - ты думал, что девочка
способна меня одолеть?
Нездешний помолчал и спросил:
- Как ты ее находишь?
- Необученного бойца она могла бы победить, - пожал плечами Ангел, - но
против Морака или Сенты не продержалась бы и минуты.
- Но она фехтует лучше меня - а я продержался бы дольше.
- Она превосходит тебя в учебном бою, а мы оба знаем разницу между
учебным боем и настоящим. Она слишком напряжена. Даниаль рассказывала мне об
испытании, которому ты ее подверг. Помнишь?
- Как я могу забыть?
- Так вот, Мириэль его не выдержала бы. Да ты и сам это знаешь.
- Пожалуй. Как я могу ей помочь?
- Никак.
- А вот ты мог бы.
- Мог бы - да только зачем это мне?
Нездешний подложил полено в огонь, молча глядя, как желтый язык пламени
лижет кору. Потом его темный взор остановился на Ангеле.
- Я богатый человек, Каридрис. Я заплачу тебе десять тысяч золотом.
- Что-то твой дом не похож на дворец.
- Я сам так захотел. Мои деньги размещены у купцов. Я дам тебе письмо к
тому, что живет в Дренане, и он рассчитается с тобой.
- Даже в случае твоей смерти?
- Даже тогда.
- Сражаться за тебя я не стану, понятно?
Я согласен обучить твою дочь, но и только.
- Я никого еще не просил сражаться за меня, - отрезал Нездешний, - не
прошу и не стану просить.
- Что ж, я принимаю твое предложение. Я останусь и буду учить ее, пока
буду убежден, что от моего учения есть толк. Когда я увижу - а это случится
непременно, - что мне больше нечему ее учить или она не воспринимает мою
науку, я уйду. Согласен?
- Да. - Нездешний отошел к дальней стене, приложил ладонь к камню, достал
из открывшегося тайника тяжелый кошелек и бросил его Ангелу. Ангел поймал
его и услышал звон монет. - Это задаток.
- Сколько тут?
- Пятьдесят золотых.
- Я взялся бы учить и за эти деньги - зачем ты хочешь заплатить мне так
много?
- Ответь на это сам.
- Ты назначил цену, равную той, которую дают за твою голову, чтобы я не
впал в искушение.
- Это правда, Каридрис, по не вся правда.
- Какова же вся правда?
- Даниаль питала к тебе дружеские чувства, и мне не хотелось бы тебя
убивать. Спокойной тебе ночи.
***
Сон не шел к Нездешнему, но он продолжал лежать с закрытыми глазами,
давая отдых телу. Завтра он опять побежит - надо накапливать силу и
выносливость к тому дню, когда сюда явятся убийцы.
Он был рад, что Ангел решил остаться. Это пойдет па пользу Мириэль, а
когда убийцы наконец выследят его, Нездешний попросит гладиатора отвести
девушку в Дренан. Она унаследует его состояние, найдет себе мужа, и ничто не
будет грозить ей.
Постепенно он успокоился и погрузился в сон.
Он ехал верхом вдоль озера рядом с Даниаль, и солнце ярко светило на
чистом голубом небе.
"Поскачем наперегонки по лугу", - крикнула она, пришпоривая своего серого
жеребца.
"Нет!" - в панике завопил он, но она уже умчалась прочь. В который раз он
увидел, как конь спотыкается, падает и наваливается на Даниаль, как
седельная лука проламывает ей грудь.
- Нет! - закричал он, просыпаясь весь в поту.
