снова стала думать о полковнике Геринельдо Маркесе, вспоминать
с тоской вечерние партии в шашки, и ей даже захотелось увидеть
полковника в своей спальне. Аурелиано Хосе и не представлял
себе, как много он потерял благодаря своей ошибочной тактике.
Однажды ночью, не в силах играть дальше роль безразличного, он
снова пришел в комнату Амаранты. Она отвергла его с
непоколебимой решительностью и навсегда задвинула щеколду на
двери.
Через несколько месяцев после возвращения Аурелиано Хосе в
Макондо в дом пришла пышнотелая, благоухающая жасмином женщина
с ребенком лет пяти. Женщина заявила, что это сын полковника
Аурелиано Буэндиа и она хочет, чтобы Урсула окрестила его.
Происхождение безымянного дитяти ни у кого не вызвало сомнения:
он был точно такой же, как полковник в те времена, когда его
водили смотреть на лед. Женщина рассказала, что мальчик родился
с открытыми глазами и взирал на окружающих с видом
превосходства и что ее пугает его обыкновение пристально, не
мигая, смотреть на предметы. "Вылитый отец, -- сказала Урсула.
-- Не хватает только одного: чтобы от его взгляда стулья сами
собой двигались". Мальчика окрестили именем Аурелиано и дали
ему фамилию матери -- по закону он не мог носить фамилию отца
до тех пор, пока тот его не признает. Крестным отцом был
генерал Монкада. Амаранта потребовала оставить ребенка ей на
воспитание, но мать не согласилась.
Раньше Урсула никогда не слышала про обычай посылать
девушек в спальню к прославленным воинам, как пускают кур к
породистым петухам, но в течение этого года твердо убедилась в
его существовании: еще девять сыновей полковника Аурелиано
Буэндиа были доставлены к ней в дом для крестин. Старшему из
них, темноволосому странному мальчику с зелеными глазами,
который ничем не походил на отцовскую родню, было уже больше
десяти лет. Приводили детей разного возраста, разной масти, но
все это были только мальчики, и вид у них был такой одинокий,
что исключал сомнения в их родстве с Буэндиа. Из всей вереницы
Урсула запомнила только двоих. Один, очень крупный для своих
лет мальчишка, превратил в груду осколков ее цветочные вазы и
несколько тарелок -- руки его, казалось, обладали свойством
разбивать вдребезги все, к чему они прикасались. Другой был
блондин с материнскими серовато-синими глазами и волосами, как
у девочки, -- длинными и в локонах. Он вошел в дом, ничуть не
смущаясь, так, будто все здесь уже знал, будто здесь он и
вырос, направился прямо к ларю в спальне Урсулы и объявил: "Я
хочу заводную балерину". Урсула даже испугалась. Открыла ларь,
покопалась среди потрепанных, пропыленных вещей времен
Мелькиадеса и нашла завернутую в пару старых чулок балерину --
ее принес как-то раз Пьетро Креспи, и о ней давным-давно
забыли. Не прошло и двенадцати лет, как уже все сыновья,
которых полковник Аурелиано Буэндиа разбросал по тем землям,
куда его приводила война, получили имя Аурелиано и фамилии
своих матерей: сыновей было семнадцать. Первое время Урсула
набивала им карманы деньгами, а Амаранта порывалась оставить
мальчиков при себе. Но потом Урсула и Амаранта стали
ограничиваться каким-нибудь подарком и ролью крестных матерей.
"Мы выполняем свой долг уже тем, что крестим их, -- говорила
Урсула, записывая в особую книжечку фамилию и адрес очередной
матери, дату и место рождения ребенка. -- Аурелиано должен
иметь свою бухгалтерию в полном порядке, ведь ему же придется
решать их судьбу, когда он возвратится". Как-то раз за обедом,
обсуждая с генералом Монкадой эту вызывающую опасения
плодовитость, Урсула выразила желание, чтобы полковник
Аурелиано Буэндиа все-таки когда-нибудь вернулся и собрал всех
своих сыновей под одной крышей.
-- Не беспокойтесь, кума, -- загадочно ответил генерал
Монкада. -- Он вернется раньше, чем вы думаете.
Тайна, которую знал генерал Монкада и не пожелал открыть
во время обеда, заключалась в том, что полковник Аурелиано
Буэндиа уже находился в пути на родину, собираясь возглавить
самое долгое, решительное и кровавое восстание из всех поднятых
им до тех пор.
Положение вновь стало таким же напряженным, как в месяцы,
предшествовавшие первой войне. Петушиные бои, вдохновителем
которых являлся сам алькальд, были отменены. Начальник
гарнизона -- капитан Акилес Рикардо -- фактически взял на себя
и функции гражданской власти. Либералы объявили его
провокатором. "Вот-вот случится что-то ужасное, -- говорила
Урсула Аурелиано Хосе. -- Не выходи на улицу после шести
вечера". Мольбы ее были бесполезны. Аурелиано Хосе так же, как
в былые времена Аркадио, перестал принадлежать ей. Казалось,
что возвращение домой, возможность существовать без трудов и
забот пробудили в нем склонность к чувственным наслаждениям и
лень, отличавшие его дядю -- Хосе Аркадио. Страсть Аурелиано
Хосе к Амаранте угасла, не оставив на его сердце никаких
рубцов. Он словно плыл по воле волн: играл на бильярде, искал
спасения от своего одиночества у случайных женщин, шарил по
тайникам, где Урсула хранила свои накопления. И наконец стал
заглядывать домой только для того, чтобы переодеться. "Все они
одинаковы, -- жаловалась Урсула. -- Поначалу растут спокойно,
слушаются, серьезные, вроде бы и мухи не обидят, но стоит
только бороде показаться -- и сразу же их на грех тянет". Не в
пример Аркадио, который так и не узнал правду о своем
происхождении, Аурелиано Хосе разведал, что его матерью была
Пилар Тернера; она даже повесила ему у себя гамак -- для
послеобеденного сна. Они были не просто матерью и сыном, а
товарищами по одиночеству. В душе Пилар Тернеры угасли
последние искры надежды. Ее смех стал низким, как звучание
органа, груди опали от случайных, немилых ласк, живот и ляжки
постигла неизбежная для публичной женщины судьба, но сердце
Пилар Тернеры старилось без горечи. Толстая, суетная, как
впавшая в немилость фаворитка, она отказалась от карточных
гаданий, внушавших бесплодные надежды, и обрела тихую заводь,
утешаясь чужой любовью. Дом, где Аурелиано Хосе проводил
сиесту, был местом встреч соседских девушек с их случайными
возлюбленными. "Пусти меня к себе, Пилар", -- без церемоний
говорили они, уже войдя в комнату. "Сделайте милость, --
отвечала Пилар. И если при этом был еще кто-нибудь, объясняла:
-- Когда я вижу, что людям хорошо в постели, мне и самой
хорошо".
Она никогда не брала денег за услуги. Никогда не
отказывала в просьбе, как никогда не отказывала бесчисленным
мужчинам, домогавшимся ее ласк до поздних сумерек ее зрелости,
хотя эти мужчины не приносили ей ни денег, ни любви и лишь
изредка -- удовольствие. Пять дочерей Пилар Тернеры, которые
унаследовали пламенную кровь матери, еще подростками разбрелись
по извилистым дорогам жизни. Из двух сыновей, выросших у нее в
доме, один погиб, сражаясь под знаменем полковника Аурелиано
Буэндиа, а другой, когда ему исполнилось четырнадцать лет, был
ранен и схвачен при попытке украсть корзину с курами в одном из
городков долины. Аурелиано Хосе оказался в известном роде тем
самым высоким смуглым мужчиной, которого в течение полувека
сулил Пилар Тернере король червей, но, как все прочие мужчины,
обещанные ей картами, он вошел в ее сердце слишком поздно,
когда смерть уже отметила его своим знаком. Пилар Тернера
прочла это в картах.
-- Не уходи сегодня вечером, -- сказала она ему. -- Спи
здесь. Кармелита Монтьель давно просит пустить ее к тебе.
Аурелиано Хосе не уловил тревожной мольбы, прозвучавшей в
словах матери.
-- Скажи, чтобы ждала меня в полночь, -- ответил он.
И отправился в театр, где испанская труппа играла пьесу
"Кинжал Сорро" (*14) -- на самом деле это была трагедия
Соррильи, но название ее изменили по приказу капитана Акилеса
Рикардо, потому что "готами" либералы называли консерваторов.
Уже в дверях, предъявляя билет, Аурелиано Хосе заметил, что
капитан Акилес Рикардо с двумя вооруженными солдатами
обыскивает всех входящих. "Полегче, капитан, -- предупредил
Аурелиано Хосе. -- Еще не родился тот человек, который поднимет
на меня руку". Капитан пытался обыскать его силой, Аурелиано
Хосе, не имевший при себе оружия, бросился бежать. Солдаты не
повиновались приказу и не выстрелили. "Ведь это Буэндиа", --
пояснил один из них. Тогда взбешенный капитан схватил винтовку,
прорвался через толпу на середину улицы и прицелился.
-- Трусы! -- заорал он. -- Да будь это хоть сам полковник
Аурелиано Буэндиа.
Кармелита Монтьель, двадцатилетняя девственница, только
что обтерлась цветочной водой и посыпала лепестками розмарина
кровать Пилар Тернеры, когда раздался выстрел. Судя по тому,
что говорили карты, Аурелиано Хосе было предначертано познать с
нею счастье, в котором ему отказала Амаранта, вырастить вместе
шестерых детей и, достигнув старости, умереть у нее на руках,
но пуля, которая вошла ему в спину и пробила грудь, очевидно,
плохо разбиралась в предсказаниях карт. Зато капитан Акилес
Рикардо, тот, кому было предначертано умереть этой ночью,
действительно умер, и на четыре часа раньше, чем Аурелиано
Хосе. Как только прогремел выстрел, капитан тоже упал,
пораженный сразу двумя пулями, пущенными неизвестной рукой, и
многоголосый крик потряс ночной мрак:
-- Да здравствует либеральная партия! Да здравствует
полковник Аурелиано Буэндиа!
К двенадцати часам ночи, когда рана Аурелиано Хосе уже
перестала кровоточить и карты судьбы Кармелиты Монтьель были
перетасованы, более четырехсот человек прошли перед театром и
разрядили свои револьверы в брошенный посреди улицы труп
капитана Акилеса Рикардо. Понадобилось несколько солдат, чтобы
переложить на тачку отяжелевшее от свинца тело, которое
разваливалось, как намокший хлеб.
Возмущенный наглым поведением правительственных войск,
генерал Хосе Ракель Монкада, использовав все свои политические
связи, снова надел мундир и принял на себя гражданскую и
военную власть в Макондо. Однако он не рассчитывал на то, что
его миротворческая деятельность сможет предотвратить
неизбежное. Сентябрьские сообщения были противоречивыми.
Правительство заявляло, что оно контролирует всю страну, а к
либералам поступали секретные сведения о вооруженных восстаниях
во внутренних штатах. Власти признали состояние войны только
тогда, когда обнародовали решение военного трибунала, заочно
приговорившего полковника Аурелиано Буэндиа к смертной казни.
Первый же гарнизон, которому удастся захватить полковника в
плен, должен был привести приговор в исполнение. "Значит, он
вернулся", -- радостно сказала Урсула генералу Монкаде. Но тот
пока не имел об этом никаких сведений.
На самом деле полковник Аурелиано Буэндиа возвратился в
страну уже больше месяца тому назад. Появлению его
сопутствовали самые разнообразные слухи, согласно которым он
находился одновременно в нескольких, отстоящих на сотни
километров друг от друга местах, и поэтому даже сам генерал
Монкада не верил в его возвращение до тех пор, пока не было
официально объявлено, что полковник Аурелиано Буэндиа захватил
два прибрежных штата. "Поздравляю вас, кума, -- сказал генерал
Монкада Урсуле. -- Очень скоро вы его увидите здесь". Лишь
тогда Урсула впервые забеспокоилась. "А вы, кум, что вы будете
делать?" -- спросила она. Генерал Монкада уже много раз задавал
себе этот вопрос.
-- То же, что и он, кума: выполнять мой долг.
Первого октября на рассвете полковник Аурелиано Буэндиа с
