крикнул он из столовой, - я не выйду, пока ты не примешь решения!..
Электроник на прощание сказал:
- Я буду обдумывать эту задачу. Я проконсультируюсь со специалистами.
Биолог погрузился в размышления возле бесценной коровы. Он слышал,
как за стеной ворчит отец. Бесполезно было объяснять ему все значение
проекта "Космический корабль "Земля" и, в частности, первого искусствен-
ного животного для будущего человечества. Вот если бы это будущее было
представлено не животным, а каким-нибудь шагающим планетоходом, отец бы
с радостью принял участие в его дальнейшей судьбе. Сейчас на инженера не
могли повлиять никакие научные авторитеты...
Через час отец вошел в прихожую, громко оповестил:
- Я вызвал специалиста с выставки.
- Откуда? - спросил сын.
- С Выставки достижений народного хозяйства. Пусть корову забирают
себе... Все же научное учреждение.
...Представитель выставки, позвонив в дверь, спросил, здесь ли содер-
жится экспонат из колхоза "Юпитер". Инженер без лишних слов провел спе-
циалиста к корове.
- Любопытная порода, - признал специалист. - Как же она попала в
квартиру?
- Спросите у моего сына, - кивнул Смирнов. - Он изобретатель.
Изобретатель молчал.
Специалист похвалил внешний вид, прикинул на глазок вес, но, узнав,
что корову кормят кукурузными хлопьями, махнул рукой, заявил, что такой
экспонат для выставки не годится.
- Почему? - спросил инженер.
- Милый человек, - прищурился специалист, - сам подумай: мы де-
монстрируем рекордсменов, выращенных в типичных условиях, а не на куку-
рузных хлопьях...
Через два дня Виктор Смирнов вышел из квартиры с большой алюминиевой
кастрюлей.
У подъезда его ждал приятель с мотоциклом. Витька сел в коляску, обх-
ватил руками кастрюлю.
Там лежало бесценное изобретение: маленькая, с кошку величиной, живая
корова. Она уменьшилась, будто была надувная, до прежних размеров, как
только ее перестали кормить.
Электроник, соединившись по радио с Рэсси, описал необыкновенный рост
искусственного животного, и тот сообщил в ответ, что его постоянный
спутник Китюп - кит Юпитера - иногда по неизвестным причинам уменьшается
в размерах, но затем приобретает прежний вид. Может быть, это была осо-
бенность всех живых существ Юпитера? Во всяком случае, Электроник по те-
лефону посоветовал Виктору пока не кормить корову. Да у того и не было
никакой возможности таскать в квартиру коробки с хлопьями. Хорошо еще,
что запертая в его комнате корова не мычала, вела себя тихо, постепенно
уменьшаясь в размерах.
В ее молчании было что-то общее с поведением загадочного Китюпа, о
котором, как всегда, Рэсси сообщил:
"КИТЮП МОЛЧИТ".
Сейчас корова, лежа в кастрюле, жевала для подкрепления сил в дороге.
За городом ее ждал просторный теплый гараж, уставленный коробками с ку-
курузными хлопьями.
Восьмое апреля.
"КОНЦЕРТ ДЛЯ ВЕРТОЛЕТА С ОРКЕСТРОМ"
Термопил Турин был одним из немногих, кто согласился бы жить в таком
городе, как Ойкуменополис: он не любил выходить на улицу. А ему часто
приходилось совершать путешествия в далекие страны. Турин был великим
пианистом, и за много недель до гастролей билеты на его концерты были
распроданы.
Он легко переносил полеты любой протяженности, даже любил их, не ис-
пытывая ни малейшего признака волнения от высоты. Сидел прямо в кресле,
слушал ровный шум турбин, так похожий на гудящий перед концертом зал, и
мысленно играл какой-нибудь сложный этюд. Длинные, нервные пальцы пиа-
ниста всегда находились в движении.
Самолеты, автомобили, воздушные такси - все это было привычно для му-
зыканта. Но вот несколько шагов по улице от подъезда до такси, особенно
в такую весеннюю погоду, могли оказаться роковыми. Несколько лет назад
Турин поскользнулся на улице и вывихнул палец.
Музыкальный мир был взволнован. Если бы пианист сломал себе ногу, он
мог бы выйти на сцену на костылях. Но палец! Из-за него отменили все
концерты. Телевидение, учитывая волнение поклонников таланта Турина, по-
казывало резко очерченный профиль артиста и знаменитые руки, касавшиеся
клавиш так легко и быстро, будто играли сразу несколько пар рук.
Взглянув в окно и увидев гололед, Турин позвонил в дирекцию и отка-
зался ехать сегодня на концерт.
Администратор концертного зала долго не сдавался. Он предложил прис-
лать за пианистом двух помощников, посыпать асфальт перед подъездом пес-
ком с солью, наконец - расстелить для верности ковровую дорожку от вход-
ной двери до автомобиля. Турин вежливо отказывался, поглядывая в окно на
подтаявший лед: вскоре предстояли гастроли за океаном. Да еще не хвата-
ло, чтобы кто-то из соседей увидел, как его ведут по ковру под руки и
сажают в машину.
Когда Турин уселся у телевизора, вновь раздался звонок и знакомый го-
лос директора мягко, но убедительно произнес:
- Уважаемый Фермопил Иванович, хочу напомнить вам, что сегодня у вас
шефский концерт. Времени без четверти шесть, а зал полон. Это школьники,
Фермопил Иванович, мальчишки и девчонки. Они ждут именно вас!
Турин взглянул на часы, беспокойно произнес:
- Что же вы раньше не напомнили, что это шефский концерт! Теперь я
точно опоздаю.
- Не беспокойтесь, Фермопил Иванович! - пророкотал директор. - Машина
находится у вашего подъезда.
- М-м... ну ладно, пока я собираюсь, займите какнибудь ребят.
На концерты Фермопила Турина в его родном городе некоторые любители
музыки не могли попасть в течение многих лет. А ребятам невероятно вез-
ло: для них давались специальные концерты.
Ну кто откажется от пригласительного билета, в котором указана фами-
лия артиста мирового класса! Некоторые взрослые считали такой заведенный
порядок несправедливым.
Все приглашенные явились на концерт.
Зал был полон. Ожидали Турина. Сейчас он выйдет - сосредоточенный,
стремительный и гениальный. Выйдет, не видя ничего вокруг себя, кроме
взмахнувшего черным полированным крылом рояля.
А вышел мальчик в ученических очках. Маленький, рыжеватый, с папкой
под мышкой. Все думали, что он будет произносить приветственную речь. А
он - к роялю.
Подошел, раскрыл ноты и пискливо произнес в стоящий рядом микрофон:
- "Концерт для вертолета с оркестром". Исполняет автор.
Зал ахнул ("Что за виртуоз - вертолетчик"!). Шумная волна прокатилась
по рядам, слилась с первыми звуками рояля. Казалось, красный от волнения
автор предполагал именно такое начало своего концерта: вслед за первой
волной прилива устремились следующие - город ритмично вливался в акаде-
мический зал бескрайним океаном звуков. Фыркали машины, шагали прохожие,
напряженно трудились улицы. Где-то вдалеке пробили башенные часы, проз-
вучали детские голоса. Знакомый город открылся слушателям, город, в ко-
тором день за днем проходит жизнь.
Неожиданно вступил оркестр. Пианист посмотрел в зал, улыбнулся, ко-
му-то кивнул и продолжал играть вместе с оркестром. Хотя никаких музы-
кантов на сцене не было, звучали трубы, пели скрипки, трудился большой
барабан, расцветив музыкальный город всеми красками.
Только те, кто сидел в партере, догадались, что вместо оркестра, иг-
рал мальчик. Он сидел спокойно в первом ряду, задрав нос к потолку, а
из-под его синей куртки лилась оркестровая музыка. Электроник заранее
договорился с Профессором, что будет помогать ему оркестровым сопровож-
дением, - ведь было объявлено, что концерт с оркестром, и он записал на
вмонтированный внутри себя магнитофон отрывки симфоний, заимствованные у
классиков. Они отрепетировали выступление, и сейчас Электроник играл
роль оркестра.
Радости и печали большого города целиком захватили слушателей. Они
будто шли по тротуару, ощущая дружеское тепло нагретого камня; уступали
дорогу малышам, издали слыша стук спешащих башмаков; засыпали, глядя на
звезды в окне, уронив раскрытый учебник; встречали новый день, радуясь
восходу солнца, - школьники притихли, пораженные тем, как точно знает
самоуверенный автор Концерта их жизнь.
Музыка гремела все настойчивей, и в глазах слушателей замелькали раз-
ряды молний. Пианист и мальчик-оркестр увлеклись исполнением и подходили
к опасному рубежу для человеческого слуха, когда даже самая приятная ме-
лодия может вызвать боль. В такие мгновения музыка становится зримой, и
замысел композитора, который писал свое сочинение на нотной бумаге обык-
новенной авторучкой, воплощается в странных символах. Вслед за резкими
вспышками, какие иногда наблюдают летящие в корабле космонавты, зрители
видят фантастические силуэты, танцующие фигуры, бесконечные просторы
космоса; некоторым при этом чудится, что они стоят у классной доски, пы-
таются вспомнить какие-то формулы, но им лень поднять руку, раскрыть
рот, лень даже думать про формулы.
В этом зрительном восприятии сочинения Королькова не было ничего уди-
вительного. Как известно, музыка отражает в звуковых образах черты свое-
го времени, какие-то важные идеи. Вавилонская клинопись, никем пока не
расшифрованная, представляет, как догадываются ученые, запись мелодии,
сопровождающей древний миф. И музыкальная теория Птолемея выражает его
космологию с неподвижным Солнцем в центре мира. А сочинение Профессора,
конечно, опиралось на современные знания, и прежде всего - на математи-
ку, иначе его не мог бы так легко усвоить и великолепно инструментовать
Электроник.
Мальчик-пианист и мальчик-оркестр понимали друг друга прекрасно. Но
вот оркестр умолк - город затих, наступила ночная тишина. Звучал лишь
один рояль, звучал так, будто это стрекотал вертолет. Вертолет поднимал-
ся все выше и выше - над людьми, над ночью, над миром, пока не исчез
среди звезд...
Автору "вертолетного концерта" хлопали от души. А он вскочил со сту-
ла, забыв ноты, поспешно ушел за кулисы. И там увидел знаменитого пиа-
ниста.
- Поздравляю, - горячо сказал Турин, пожимая руку юному коллеге. -
Как тебя зовут? Неужели ты сам сочинил?
Профессор был страшно перепуган: Фермопил Турин слышал его сочинение!
Он втянул голову в плечи и что-то лепетал в ответ. Потом увидел Электро-
ника и обрадовался.
- Это вот он, - указал Профессор на товарища, - научил меня когда-то
играть по формуле Рихтера.
Турин придирчиво осмотрел Электроника: он догадался, что под его
одеждой спрятан магнитофон.
- Это ты изображал оркестр? - спросил он.
- Я, - спокойно сказал Электроник. - Формулу Рихтера я пытался вывес-
ти, но, конечно, не сумел: искусство слишком сложно для математического
анализа. Зато я научился некоторым музыкальным приемам.
- Великолепно, - пробормотал Турин. - Ты мне потом расскажешь о своей
работе... - Он торопился на сцену. - Не исчезайте после концерта,
друзья. Мне нужно с вами поговорить.
Он вышел на сцену. Сел, положил руки на клавиши и с минуту сидел не-
подвижно, с интересом разглядывая забытые Профессором ноты.
- Формула Рихтера... - сказал он тихо. - Значит, возможна и формула
Турина?
- Я знаю семьдесят девять математических символов начала вашей игры,
- подтвердил Электроник, услышавший произнесенные вслух мысли. - Для
формулы это мало. Хотите, нарисую их в воздухе?
Очень странно, но Турин услышал математика, посмотрел на него, стара-
ясь угадать, не шутит ли он, и понял: мальчик говорит правду. Сказал в
ответ быстро, почти не разжимая губ:
- Сейчас не надо. Потом покажешь.
Математику Турин не любил еще со школьной скамьи, ему иногда снились
мрачные сны об экзаменах по тригонометрии. Но сейчас, как ни странно,
упоминание о формуле заинтересовало его. Он сосредоточился, решил играть
для этих загадочных мальчишек.
Турин играл Чайковского.
Друзья слушали пианиста в ложе. Электроник с гордостью посматривал на
своего одноклассника. Быть может, он видел портрет Профессора, висящий в
