звучный курсив. - Я ни в каких драках не участник! Не был
и не буду! Уличные бои - развлечения не из моей жизни!
- А что же вы там делали?
- Оказался случайным свидетелем, как на моих довольно
дальних знакомых напал совершенно неизвестный мне прохожий,
- загорелось его младенчески дряблое лицо скопца,
раскраснелась старчески нежная кожа. - Сначала принял все
меры для недопущения уличного эксцесса, а затем проследил,
чтобы все было оформлено в соответствии с законом...
- Понятно, - кивнула я. - Это вы, наверное, в
соответствии с законом согнали с места происшествия Риту?
- Риту? Какую Риту? - бесконечно удивился Поручиков. -
Первый раз слышу. Впрочем, может быть, там и была какая-то
женщина, но я вам сказал уже, что это довольно далекие мои
знакомые. Я и двумя словами с ними не перекинулся, когда
началась драка... Что скажете?
- Что скажу? Что вы очень умный и осторожный человек,
Григорий Николаевич.
- Что есть, то есть, - готовно согласился Поручиков.
- В рассказанной вами версии все правда и все
одновременно ложь...
- Почему ложь? - возмутился ненастояще Поручиков, он
ведь не играл со мной всерьез, он репетировал, он обкатывал
на мне свои показания.
- Были вы на месте драки? Были. Но в драке не
участвовали. Напал неизвестный прохожий на Шкурдюка?
Напал. Но почему напал, вы не видели. Знакомы вы с Чагиным
и Шкурдюком? Знакомы, но не близкие друзья и не
собутыльники. Была Рита? Не было. А может быть, была, но
вы не знаете ее...
- Что же вам не нравится в моем рассказе? Я подчеркиваю
- рассказе, а не версии, поскольку вы покамест не
следователь...
- Да, я не следователь. Но я заметила, что в отличие от
ваших друзей вы не верите в безоговорочную победу над
Ларионовым. И оставляете себе на всякий случай лазеечки -
вроде незапертой двери на черном ходе...
- Правильно, Ирина Сергеевна! У вас абсолютно мужской
склад ума, и все вы рассудили правильно! Одно удовольствие
потолковать с неглупой, интересной женщиной! И поняли вы
меня правильно - будь моя воля, я бы сам Шкурдкжу сломал
рога. Но, как говорят французы: ноблесс оближ, положение
обязывает...
- Врать? Защищать хулиганов?
- Нет! Уклониться от падающего с крыши кирпича!
Поверьте мне, я прожил голодную юность, исполненную трудов и
унижений молодость и мучительно проживаю свою зрелость не
для того, чтобы Шкурдюк плевался в прохожих, а Чагин молотил
их по голове бутылками. Но я оказался в тот злосчастный час
вместе с ними и могу потерять в одночасье все!
- Я вижу, что вы не больно высоко цените своих друзей, -
усмехнулась я.
- А их и не за что высоко ценить, - деловито ответил
Поручиков. - Но как бы катастрофически ни развернулись для
них события, они очень мало пострадают. По сравнению со
мной, конечно. Шкурдюк-паупер, аттракционный люмпен. Ему
нечего терять, кроме цепей от карусели. Чагина отобьет,
отмажет тесть. А я? Меня выкинут на обочину жизни, как
кожуру от съеденного банана. Нет, нет, нет, Сократ мне
друг, а своя задница, извините, пожалуйста, дороже...
- Значит, если вы не хотите пострадать из-за хулиганства
ваших друзей, есть один выход - отправить Ларионова в
тюрьму?
- Ирина Сергеевна, да что вы меня этаким кровожадным
злодеем изображаете? Я с первого момента, как только
прибыла милиция, изо всех сил старался покончить дело миром!
Я вашего Ларионова просто умолял уйти по-хорошему!
Разойтись всем в разные стороны! Я предлагал ему все:
чтобы Шкурдюк извинился, Чагин на другой день вставит своим
иждивением витрину, достанем и возместим магазину
телевизоры! А он ни в какую! Вот и имеет теперь хороший.
компот! Две тысячи лет христианство слезно умоляет,
сердечным упросом просит: ударили тебя по правой щеке,
подставь левую, и будет мир во человецех! Тем более что
Шкурдюк готов был извиниться... ч
- Вы же понимаете цену извинениям Шкурдюка, - заметила я.
- Понимаю! Он сам предложил Ларионову потом, чтобы тот в
порядке сатисфакции плюнул ему в лицо трижды... Мол, от
него не убудет...
- Да, от Шкурдюка не убудет, по-видимому... Но Ларионов
хотел справедливости...
- Ой, Ирина Сергеевна, не говорите только мне высоких
жалостных слов! Справедливость похожа на дрожжи, штука
полезная, но в чистом виде несъедобная! Нельзя любить
дрожжи! Сейчас поведение Ларионова - это не борьба за
справедливость, а сутяжный бред, синдром правдоискательства.
И времени почти не осталось! Завтра еще можно затормозить
эту телегу с дерьмом, спустить как-то на тормозах с
минимальными потерями...
- А послезавтра?
- А послезавтра, поет моя любимая певица, время, как
часы, не остановишь. Вашего друга начнут кормить консервами
для несговорчивых - печень Прометея в собственном соку...
- А ваши друзья будут по-прежнему плеваться, в людей и
колотить их бутылками по голове?
Он тяжело вздохнул:
- Какие друзья? Какая дружба? Жизнь - мероприятие
коллективное, и мы все с кем- то живем. А дружбы бывают
только у подростков. Взрослые люди не могут и не должны
дружить - нет времени и сил. Нет никакой дружбы! Я даже в
энциклопедии посмотрел, что там ученые говорят об этом.
Нет, отвечают, никакой дружбы. Остров Дружбы где-то есть в
Полинезии, и Жан Друг, опознавший и выдавший короля
Людовика, когда-то был. А дружбы просто так нет. Есть
более или менее сбалансированная система обмена
материальными вещами и моральными услугами... Этому надо
дать совет, а этому - помочь экономически! Вот и все...
- Может быть, - согласилась я. - Я подумала, что лжец
обречен на мучительное существование - надо все время
помнить и не путать правду и выдумку...
- Это мне не трудно, - махнул рукой Поручиков. - У меня
очень хорошая память...
С грустью, а не злостью смотрела я на него. Мне его уже
стало немного жалко. В его завистливой, алчной душе долго
бушевали яростные страсти, пока она не обросла бурой
наждачной накипью, как дно старого чайника.
- Печально, Григорий Николаевич, что из-за необходимости
врать в пользу своих недрузей вам придется прервать хоть и
трудный, но победный путь из полной мизерабельности в
абсолютные эмпиреи...
Он покачал отрицательно головой:
- Нет, это вам не удастся... Хотя нам повозиться с вами
придется... И поскольку мы затеялись грозиться, хочу вам
сказать: отойдите вы, бога ради, в сторону! Пока у нас
что-то случится, у вас все дела враскосяк полетят...
Даже в прихожей ломило уши от телевизионного ора - на
скачущем музыкальном фоне степенный мужской голос невыносимо
громко объяснял что-то про прелести автомобилизма.
- Потише! Сделайте свой треклятый телек потише! -
крикнула я внутрь квартиры.
Выскочила сияющая Маринка, счастливо взвизгнула:
- Папин-фильм...показывают!..
И не давая мне снять плащ, поволокла за руку в комнату.
Перед телевизором сидели Сережка и Ларионов. Вид у них был
немного виноватый - на журнальном столике перед ними
воздымалась гора янтарно-желтых душистых бананов, под
столиком - поднос, на который они скидывали шкурки.
- Мама, мы едим бананы от пуза! - сообщил Сережка.
- Это что, сорт такой? "Отпуза"? - спросила я.
- Нет, мамуль, это не сорт - это количество! - счастливо
сказал Сережка. - Незаметно переходящее в качество!
- А ужин? - безнадежно поинтересовалась я.
- Ирина Сергеевна, бананы прекрасно заменяют любую еду, -
стал уверять меня Ларионов. - В них ведь есть все, можно
целый год одними бананами питаться...
Он сорвал с грозди огромный банан - удивительный плод,
полный солнца, аромата, сладкой слоистой мякоти,
нежно-гладкий, увесисто-тяжелый - и протянул мне:
- Потрогайте, Ирина Сергеевна, банан всегда теплый...
Ларионов не смотрел на меня, он не хотел взглядом
напомнить мне о тех словах, что сказал мне днем. Но и
упрямой насупленностью бровей демонстрировал твердую
решимость ни от чего не отказываться.
- Смотрите, смотрите, - сказал Сережка, показывая на
экран. - Это папан смешно придумал...
В недрах телевизора бушевало драматически-счастливое
действо - на эстраде крутились блестящие стеклянные
барабаны, пересыпая внутри себя патрончики белых скрученных
бумажек, потом в барабан опустила пухлую ручку девочка с
бантиками, достала одну бумажечку и показала комиссии - на
электрическом табло вспыхнули цифры и сообщение из ненаучной
фантастики- "выпал максимальный выигрыш - 10 000 рублей",
какой-то мужчина, совершенно случайно оказавшийся в тиражном
зале с единственной своей счастливой облигацией,
хладнокровно поднимался на сцену с видом человека, уставшего
от этих непрерывных и постоянных выигрышей, даже в чем-то
надоевших ему. Но дикторский голос, котовьи-сытый,
увещевающе-ласково, многообещающе сообщил нам, что владелец
максимального выигрыша становится снова избранником фортуны
- ему предоставляется право ВНЕОЧЕРЕДНОГО приобретения
легкового автомобиля "Волга" ГАЗ-24!
И в следующем кадре счастливчик с лицом просветленным,
полным чувственного наслаждения, с выражением бурного
блаженства шикарно катит за рулем белой "Волги" в
сопровождении яркой блондинки с развевающимися на ветру
волосами.
Покупайте облигации!
Сережка сказал с восторгом:
- Во-о, зыко! Молодец, папан! - потом повернулся ко мне
и спросил совершенно невинно: - А девица полагается по
облигации или вместе с внеочередной "Волгой"?
- Нет, - сухо ответила я. - Девица была у него в
прежней, менее счастливой жизни!
Я со страхом подумала, что Сережка уже совершенно большой
парень, он, наверное, понимает много больше, чем говорит.
На экране появились титры: "Вы смотрите фильмы студии
телевизионной торгрекламы. Автор - Виктор Полтев"...
Витечка - один из мэтров этой студии, сценарист и
режиссер. Много лет он готовился к прыжку в "большое" кино,
но, наверное, я ему мешала. И он ушел к Гейл Шиихи. Может
быть, при ней ему это удастся. Он снимет свой шедевр, своих
"Веселых ребят". Сначала напишет задуманный очень давно
роман, а потом экранизирует его. У него получатся
"Счастливые ребята" - простая, но талантливая девушка любит
замечательного парня, но он по недопониманию женат на
другой, менее достойной, более старой. Тогда простая
девушка на сдачу с газировки покупает случайно облигацию и
получает по ней главный выигрыш. Но для внеочередного
приобретения легкового автомобиля "Волга" надо доплатить еще
шесть с небольшим тысяч. Тогда девушка осозна°т свой кризис
и описывает его в замечательной научной работе, за которую
ей дают случайно госпремию, несмотря на интриги и происки
менее достойных ученых. Сложив полученные средства, она
внеочередно приобретает ГАЗ-24 и приезжает к своему
избраннику, который, осознав неправильность их жизни в
разлуке, уезжает с ней, счастливый и полный надежд. Белая
"Волга" привольно катит по пустынным улицам и тенистым
бульварам, утренний ветер треплет и развевает прекрасные
волосы девушки по имени Гейл Шиихи. Счастливые ребята. И
девчата...
- Мамуль, ты не слышишь меня? Я ведь сегодня мог стать
таким же богатым, как этот гусь с "Волгой"...
- Он денег много нашел! - выкрикнула Маринка, не в силах
дольше сдерживаться.
- Где? - удивилась я.
- В школе, в раздевалке... После шестого урока... -
Сережка протянул мне две туго скрученные пятерки.
- Зачем ты их взял? - спросила я строго.
- А что мне надо было сделать с ними? - засмеялся
Сережка. - Там их бросить?
- Мы объявление написали! - снова выскочила Маринка. -
Сережка диктовал, а я фломастером писала...
- И что же вы написали?
- Потерявшему деньги позвонить по телефону к нам домой.
А сколько денег мы нашли, не написали. И какими
бумажками...
- Да, не написали! А то еще хитрый какой-нибудь
найдется, скажет, что он потерял, - тараторила в
благотворительном восторге Маринка. - А еще, мам, нам
Галина Лаврентьевна велела принести по шестьдесят пять
копеек на подарки для детей Зимбабве... Или Танзании - я
чего-то забыла...
- А ты знаешь, где находится хотя бы Зимбабве? - не
удержался в резонерском порыве Сережка. - Или Танзания,
