бедев: "Это то же двойничество. Петр и его приближенные - оборотни; в
обычное время они те, кто они есть, в часы потех они как бы надевают
маски... подобные потехи имеют демоническое происхождение. Это подража-
ние бесам, любящим принимать на себя образы различных людей или живот-
ных... люди очень точно узнали и почувствовали ДУХ петровских нововведе-
ний, определив его как дух АНТИХРИСТОВ" [108].
Нельзя не упомянуть о весьма примечательных слухах, круживших по
Москве после смерти Франца Лефорта, умиравшего жутко, не по-христиански
- он бранил и гнал от себя пастора, требовал музыки и вина, под развесе-
лую музыку и испустил последний вздох... Говорили, что еще до смерти Ле-
форта, незадолго, ночью, когда Франц пропадал у очередной любовницы, его
жена услышала страшный шум в спальне. Вошедшие слуги никого там не уви-
дели. Однако шум продолжался, а "на следующий день, ко всеобщему ужасу,
все кресла, столы и скамейки, находившиеся в его спальне, были опрокину-
ты и разбросаны по полу, в продолжение же ночи слышались глубокие вздо-
хи"... Эти разговоры прилежно запечатлел тот же Иоганн Корб. Похоже, за
Лефортом ночью приходили его хозяева... так к то же бесился в ближайшем
окружении Петра?
Для поднятия всеобщего уровня нравственности и христианской морали
Петр, как обычно, издал пространный указ. Всем предписывалось регулярно
посещать церкви и исповедоваться - под угрозой крупного штрафа. Практи-
чески одновременно именным указом было введено нечто невиданное и неслы-
ханное прежде на Руси: отныне священнику ПРЕДПИСЫВАЛОСЬ под страхом
смертной казни немедленно доносить по начальству о тех, кто на исповеди
признавался в злоумышлениях на жизнь государя и его семьи, прочих госу-
дарственных преступлениях, причастности к бунту... Как это повлияло на
отношение народа к духовным пастырям, догадаться легко - тем более, что
на духовенство тем же указом была возложена обязанность совместно со
светской администрацией, фискалами и сыщиками преследовать уклонявшихся
от двойных податей раскольников...
В 1705 г. Петр провел "генеральную чистку" духовенства, взяв в солда-
ты и переведя в "податное сословие" множество дьячков, монастырских
слуг, пономарей, поповичей, их детей и родственников. Запретили строить
новые церкви и монастыри. Архиереи, принимая кафедру, должны были давать
клятвенное обещание, что "ни сами не будут, ни другим не допустят стро-
ить церквей свыше потребы прихожан" ("потреба", естественно, определя-
лась самим Петром). Были установлены "штаты" священников и монастырских
служителей, сверх которых строго запрещалось рукополагать священников и
постригать монахов. Вообще Петр стремился превратить монастыри в нечто
среднее меж богадельнями и мастерскими. В знаменитом "Духовном регламен-
те" Петра так и говорилось: "Весьма монахам праздными быть да не допус-
кают настоятели, избирая всегда дело некое. А добро бы в монастырях за-
вести художества, например, дело столярное". Далее Петр... запретил мо-
нахам держать в кельях перья и чернила, писать что бы то ни было*. Отны-
не выходить за пределы монастыря монахи и монахини могли лишь на два-три
часа, с письменным разрешением настоятеля, скрепленным его подписью и
печатью...
* Очень быстро Петр творчески развил эту мысль, распространив ее на
все население. Появился указ, предписавший выявлять и сдавать начальству
всех тех, "кто запершись пишет..." Формулировалось это так: "о донесении
на тех, кто запершись пишет, кроме учителей церковных, и о наказании
тем, кто знал, кто запершись пишет, и о том не донесли".
Блюститель патриаршего престола, митрополит Стефан Яворский, был
отодвинут на задний план и буквально связан по рукам и ногам повседнев-
ной практикой петровских преобразований. Уже не митрополит решал, кому
быть архимандритом того или иного монастыря, а царь - а то и приближен-
ные, как это было с фельдмаршалом Апраксиным и боярином Мусиным-Пушки-
ным, лично занимавшимся назначением архиерея в Холмогоры. В ведение того
же Мусина-Пушкина отошли патриаршая типография, сочинение, перевод и из-
дание книг, даже исправления Библии.
Стефан, конечно, пытался протестовать - но с величайшей оглядкой.
Практически после каждого смелого поступка вроде проповеди, где клейми-
лись фискалы, Стефан тут же посылал Петру смиренное письмо, где просился
"на покой" и подписывался "верный подданный, недостойный богомолец, раб
у подножия, смиренный Стефан, пастушок рязанский". Петра такое "офици-
ально разрешенное диссидентство" вполне устраивало - как двести с лишним
лет спустя брежневские идеологи снисходительно разрешали евтушенкам, ак-
сеновым и прочим Вознесенским изображать "критиков системы" и "инакомыс-
лящих"...
Не дело мирянина - судить отцов церкви. Я и не пытаюсь - но, пос-
кольку все познается в сравнении, стоит вспомнить других иерархов, кото-
рые и в более опасных обстоятельствах, прямо грозивших им смертью, нахо-
дили в себе силы бороться - когда все, казалось бы, потеряно и любые
усилия бесполезны.
Можно вспомнить о трех священниках - англичанине, русском и поляке, -
которые впоследствии были причислены к лику святых.
Архиепископ Кентерберийский Фома Бекет в XII в. открыто выступил про-
тив самодурства короля Генриха. И не уступал до тех пор, пока не был
убит королевскими рыцарями.
Патриарх Гермоген не подписал грамоту, в которой московское боярство
объявляло, что "отдает себя на волю" польского короля. Отсутствие его
подписи по нормам того времени дало духовное и правовое основание русс-
ким городам выступить против интервентов. Ярославцы так и писали жителям
Казани: "Ермоген стал за веру и православие и нам всем велел до конца
стоять. Ежели бы он не сделал сего досточудного дела - погибли бы все".
Гермогена заточили в Чудов монастырь и уморили голодной смертью, но он
так и не сдался.
Когда к осени 1655 года шведы заняли почти всю Жечь Посполитую (что
впоследствии в польской историографии получило название "потопа") и пе-
ред интервентами-иноверцами капитулировали верхушка дворянства и армия,
присягнув шведскому королю, ситуацию переломил скромный приор Ясногорс-
кого монастыря в Ченстохове Августин Кордецкий. Запершись в монастыре с
горсточкой шляхты и монахов, он стал сопротивляться. С чисто военной
точки зрения это предприятие не имело никакого значения - укрепление бы-
ло небольшое, и под его стенами стоял отряд всего в пару тысяч шведов.
Однако духовное значение сражения оказалось неоценимым. Ченстохова - са-
мая почитаемая в Польше обитель, где находится икона Богоматери, по пре-
данию, написанная евангелистом Лукой*. Воззвания, рассылаемые Кордецким,
известия о том, что монастырь держится, устыдили страну - и вспыхнувшая
всенародная война вымела захватчиков.
* Как и предание о крестившем Русь апостоле Андрее, оно, в общем,
служит косвенным доказательством того, что гипотеза группы Фоменко вер-
на. Если к исчислению "от рождества Христова" и впрямь приписали лишнюю
тысячу лет, нет ничего удивительного в том, что апостол Андрей посещал
Русь, а апостол Лука написал икону в Польше.
К сожалению, в петровские времена не нашлось подобного пастыря, риск-
нувшего бы открыто оказать сопротивление...
Чуть погодя Петр пошел дальше, ликвидировав всякие надежды духо-
венства на избрание нового патриарха. Сохранились рассказы о том, как
Петр в ответ на просьбу архиереев дать им патриарха швырнул на стол кор-
тик и рявкнул: "Вот вам патриарх!" (Более смягченная версия вместо кор-
тика повествует об "ударе кулаком по столу". И то, и другое как нельзя
более похоже на Петра.)
В январе 1721 г. был учрежден святейший синод - чисто чинов-
ничье-светское, бюрократическое учреждение, управлявшее отныне церковны-
ми делами. Во главе его встал гражданский чиновник, обер-прокурор - "око
государево", очень скоро превратившийся в полновластного диктатора.
В Сенате к тамошнему обер-прокурору были приставлены фискалы. Равным
образом и к обер-прокурору синода совершенно официально приставили чи-
новников со схожими функциями, именовавшихся... инквизиторами, с "про-
то-инквизитором" во главе.
Подробно описывать деятельность этого учреждения я не стану - скажу
лишь, что и его постигла участь всех петровских нововведений. "Исправле-
ние зол церковной жизни" обернулось созданием очередной "командной
структуры". В 1857 г. известный русский писатель по церковным вопросам
А.Н. Муравьев говорил: "В наше время обер-прокурор святейшего синода
пользуется столь неограниченной властью, какой не пользовался ни один
патриарх: простой подписью "читал" и "исполнить" он решает самые важные
церковные дела".
Церковь превратилась в простое дополнение к бюрократической машине,
этакую шестеренку, катастрофически теряя авторитет в народе. Доходило до
грустных курьезов: при Александре I, высочайшем покровителе всей и вся-
ческой мистики, министр духовных (!) дел князь Голицын был членом близ-
кой к "хлыстам" и скопцам секты, известной как "корабль Екатерины Тата-
риновой". Только Николай 1 разогнал всевозможные "корабли", "кружки",
сектантские колонии и еретические общества.
Во времена Петра Славяно-греко-латинская академия из строго учебного
заведения превратилась в штаб духовной цензуры, боровшейся как с прони-
кавшим из-за рубежа "иномыслием", так и со староверами. За академией бы-
ло закреплено монопольное право на обучение иностранным языкам. Без ее
разрешения всем, под страхом конфискации имущества, запрещалось нанимать
и держать у себя домашних учителей греческого, латинского и польского
языков. Только окончившим академию разрешалось держать у себя дома гре-
ческие, латинские и польские книги любого содержания, рассуждать о вере
и вступать в прения на религиозные темы - человек, не закончивший акаде-
мии, не имел права даже у себя дома, со своими домашними, рассуждать о
вере. Академия вела строгое наблюдение за "иностранными учеными свобод-
ных (т.е. гуманитарных - А.Б.) наук" и выдавала им разрешение на приезд
в Россию. Под надзор академии отдавались все иноверцы, принявшие правос-
лавие, всякое "колебание в вере" наказывалось ссылкой, а за упорство в
"прежних верованиях" полагалось сожжение в деревянном срубе. Кроме того,
сожжение на костре грозило всем, кто держал у себя "чародейные, волшеб-
ные, гадательные и церковью возбраняемые книги", на пиру или где бы то
ни было порицал православную веру, переходил из православия в иную веру,
критически отзывался о мощах, иконах, святых. "Страшным инквизиционным
трибуналом" назвал это заведение историк Соловьев. Все царствование Пет-
ра горели костры, на которых жгли раскольников, вольнодумцев, всех нару-
шивших вышеприведенные запреты... Каждый, кто уверяет, будто в России
инквизиции никогда не существовало, - либо лукавит, либо не знает исто-
рии...
Старообрядцев при Петре преследовали жесточайше. С них, в частности,
брали особый двойной налог - исключительно в целях притеснения. На при-
веденном рисунке изображена бляха, свидетельствовавшая, что пошлина за
право ношения бороды уплачена (по ребру идет надпись "Борода лишняя тя-
гота"). Эту бляху полагалось постоянно носить на груди - опять-таки в
издевательских целях*. Позже родилось еще одно нововведение - все старо-
обрядцы должны были отныне носить на спине желтые лоскуты материи (рис.
1.27).
* Ежегодный налог со старообрядца, не расставшегося с бородой, сос-
тавлял 450 руб. в ценах 1913 г. Любители истории могут сами высчитать,
мала или велика эта сумма.
(Делайте со мной что хотите, но я уверен, что именно у Петра нацисты
впоследствии заимствовали идею желтых звезд, которые должны были носить
на груди евреи. Все совпадает - сама идея, цвет материала. Один из гит-
