стол рукой, говорил, что онде не послушен будет никакому суду до прибы-
тия его царского величества".
В другой раз секретарь губернской канцелярии (то есть чин, согласно
табели о рангах приравненный к поручику - А.Б.) узнал, что некий посадс-
кий пошел в юстицколлегию, чтобы принести жалобу на действия этой самой
канцелярии. Недолго думая, секретарь послал драгун, и те с матами да ру-
коприкладством уволокли жалобщика из приемной министерства юстиции, сор-
вав заседание коллегии...
Что уж тогда удивляться общепринятой практике, когда посыльных из су-
да в деревнях встречали "с дубьем, с цепами и кольями заостренными и
шестами железными". Даже незнатные юнцы-недоросли, поддавшись общему на-
строению, нахальничали сверх меры. Когда к "школьнику математической
школы навигацких наук" Зиновьеву явился подьячий с солдатами, чтобы от-
вести его в суд для дачи свидетельских показаний (брат школяра, драгун,
обвинялся в разбое и грабеже), юный навигатор схватил полено и, умело им
действуя, вышвырнул пришедших во двор. В суд его доставили, лишь вытре-
бовав военное подкрепление...
И, наконец, именно Петр выдвинул тезис, что признание - царица дока-
зательств... Нет нужды подробно рассказывать, с какой готовностью ухва-
тились за этот тезис через двести лет товарищи чекисты и в каких масшта-
бах его применяли...
Наконец, никак нельзя обойти вниманием петровские законы "о единонас-
ледии" и "о порядке престолонаследования".
"Закон о единонаследии", механически выдернутый из западноевропейско-
го законодательства, заключался в следующем: помещик, имевший несколько
сыновей, мог отныне завещать все свое недвижимое имущество кому-то одно-
му (не обязательно старшему, по своему выбору). Если он умирал без заве-
щания, вся недвижимость переходила к старшему сыну. Впрочем, касалось
это не только помещиков, но и "всех подданных, какого чина и достоинства
оные ни есть". Намерения, а первый взгляд, были самые благие: во-первых,
не дробить имущество до бесконечности, вовторых, заставить "обделенных"
поступать на службу, идти в торговлю, в частное предпринимательство, в
искусство.
Однако, как с роковым постоянством случалось со всеми петровскими
новшествами, красиво выглядевшие на бумаге идеи при практическом претво-
рении их в жизнь превратились в источник неразберихи, вражды, сломали
многие судьбы. Вполне естественно, помещики, внезапно оказавшиеся перед
необходимостью делить своих детей на "богатых" и "нищих", всеми способа-
ми старались обойти закон: продавали часть деревень, чтобы оставить
деньги "обделенным", с помощью клятвы на иконе обязывали "единонаследни-
ка" выплатить остальным их долю деньгами - что полностью подрывало идею
"недробления". В докладе, поданном в 1730 г. Сенатом императрице Анне
Иоанновне. указывалось, что этот закон "вызывает среди членов дворянских
семей ненависти и ссоры и продолжительные тяжбы с великим для обеих сто-
рон убытком и разорением, и небезызвестно есть, что не токмо некоторые
родные братья и ближние родственники враждуют между собою, но и отцов
дети побивают до смерти". Стремясь обеспечить младших, отцы распродают
движимый инвентарь в их пользу, оставляя иногда наследнику деревни и хо-
зяйства "без лошадей, скота, орудий и семян, отчего как наследники, так
и кадеты ("обделенные" - А.Б.) в разорение приходят". Сенаторы доклады-
вали: "Пункты об единонаследии, как необыкновенные сему государству,
приводят к превеликим затруднениям в делах".
Более того, все продекларированные благие намерения насчет свободы
"определяться в ремесла, торговлю и искусства" так и остались на бумаге.
"Хотя и определено по тем пунктам, дабы те, которые деревням не наслед-
ники, искали бы себе хлеба службой, учением, торгами и прочим, но того
самим действием не исполняется, ибо все шляхетские дети, как наследники,
так и кадеты, берутся в одну службу сухопутную и морскую в нижние чины,
что кадеты за двойное несчастье себе почитают, ибо и отеческого лиши-
лись, и в продолжительной солдатской или матросской службе бывают, и так
в отчаяние приходят, что уже все свои шляхетские поступки теряют".
Одним из немногих толковых поступков императрицы Анны как раз и стала
отмена в том же году "пунктов о единонаследии".
Еще более страшную роль в русской истории сыграл "Закон о престоло-
наследии". Петр сочинил его после убийства родного сына, царевича Алек-
сея. Нам усердно вдалбливали в голову, что Алексей "хотел вернуть страну
на застойный путь". Однако сейчас об этом деле известно достаточно, что-
бы говорить со всей уверенностью: Алексей (европейской образованностью,
кстати, неизмеримо превосходивший нахватавшегося вершков папашу) все-
го-навсего намеревался вернуться на допетровский путь развития - никоим
образом не отрицавший реформ, но избавленный от всех пороков петровских
деяний. Путь постепенной, разумной эволюции, исключавшей идиотскую ломку
и шараханья в крайности... Но поскольку Петр признавал единственно пра-
вильным путем только свой, с сыном он расправился беспощадно, между де-
лом нарушив данное ему честное слово (когда посланные за Алексеем за
границу объявили ему, что в случае возвращения царственный отец клянется
своей честью не преследовать более сына).
В феврале 1722 г. Петр объявил указом, что отныне всякий будущий рос-
сийский самодержец волен сам назначать себе преемника, отменив закон о
старшинстве.
Новый закон еще при жизни Петра встретил глухой ропот и неприятие в
народе (разумеется, с недовольными боролись кнутом и топором). А после
смерти Петра, как писал историк начала века Князьков, "отсутствие мужс-
кого потомства и наличие среди женского потомства двух линий наследниц -
дочерей царя Ивана и царя Петра - сделало, при отсутствии узаконенного и
всем объявленного порядка престолонаследия, то, что русский престол в
течение всего XVIII века был игралищем судьбы, причем решающую роль в
праве претендентов на престол играла гвардия, руководившаяся своими сим-
патиями и антипатиями к отдельным лицам" [102].
Следует поправить: не только в течение XVIII в. После смерти Петра
гвардия ровно сто лет устраивала либо пыталась устраивать перевороты.
Павел I в 1797 г. отменил "Законе престолонаследии", но сам стал жертвой
убийцгвардейцев. Гвардия попыталась ив 1825 г. по заведенному порядку
вмешаться в судьбу трона, но Николай I пушечным огнем вымел остатки дво-
рянской "махновщины"...
ОБРАЗОВАНИЕ, КУЛЬТУРА
Нужно сразу оговориться, что никакой "культуры" Петр I из Европы и не
пытался заимствовать. Нововведения в этой области шли по двум направле-
ниям: либо чисто механическое заимствование внешних примет "цивилизации"
(бритье бород, одежда, курение табака), либо обучение предметам, необхо-
димым для решения чисто функциональных задач: военной, технической
пользы для государства. Упоминавшийся Вебер, которого русские историки
прямо называют "одним из умнейших наблюдателей русской жизни петровских
времен", не зря отмечал в своих записках, что большая часть получивших
образование за границей петровских дворян "показывали только несносное
чванство, потому что усвоили внешний лоск, душевные же их способности
остались невозделанными, живут так, как жили в старину".
Иначе и быть не могло. "Душевные способности" Петра не интересовали
нисколько. Эйдельман нашел меткое определение: он писал, что Петр напра-
вил всю свою деятельность на то, чтобы воспитать подданного с деловой
сметкой свободного человека и психологией раба. То есть поставил перед
собой совершенно нереальную задачу...
Учеба и образование были организованы по глубоко порочному принципу:
перефразируя слова Наполеона I, "ввязаться в драку, а там видно будет".
Другими словами, бросить в воду несколько десятков совершенно не умеющих
плавать людей - а вдруг среди них найдется один, кто не утонет и сможет
потом брать призы в соревнованиях по плаванью?
Даже в султанской Турции за двести лет до Петра, забирая мальчиков из
христианских семей, обязательно в каждом конкретном случае проводили то,
что можно назвать "собеседованием" или "выяснением склонностей". Тех,
кто подходил для военной службы, отправляли в янычары. Те, кто имел за-
датки для гражданской службы, - попадали в своеобразные "вузы", из кото-
рых впоследствии вышло немало знаменитых оттоманских дипломатов и адми-
нистраторов. Многим своим достижениям в XVI-XVII веках Турция обязана
как раз этой системе (лишь потом, когда вошли в силу кумовство и наслед-
ственные привилегии тех же янычар, Оттоманская Порта стала клониться к
закату).
О том, как проходил "отбор" при Петре, самое лучшее представление да-
ют воспоминания одного из посланных учиться за границу - В.В. Головина.
В мае 1712 г. все малолетние дворяне были вызваны в Петербург. "Был нам
всем смотр, а смотрел сам его царское величество и изволил определить
нас по разбору на трое: первые, которые летами постарше - в службу в
солдаты, середние - за море, в Голландию, для морской навигационной нау-
ки, а самых малолетних - в город Ревель, в науку".
Сотоварищ Головина по несчастью, князь Михаиле Голицын не мог стать
навигатором по той простой причине, что страдал морской болезнью, но
это, понятно, во внимание не принималось...
Обучение тех, кого послали в Испанию, выглядело так: ученики, не
знавшие ни единого слова по-испански, часами слушали ученого преподава-
теля, на своем родном языке объяснявшего непонятную юнцам премудрость.
Так же обстояло и с посланными в другие страны. О том, что, прежде чем
послать учиться, следует обучить языку, на котором предстоит учиться,
как-то не задумывались. Нахватается вершков один из сотни - уже хорошо.
При этом ученикам годами не высылали денег на содержание. Легко по-
нять, что они разбегались кто куда, от тоски пили и куролесили. В Тулоне
гардемарин Сунбулов так разошелся, что ненароком пристрелил из пищали
местного жителя. Другие ученики, в той же Франции, так страдали от без-
денежья, что решили "запродаться в холопы", в простоте душевной не ве-
дая, что во Франции такая практика отсутствует. Еще один, сбежав из Зе-
неции, постригся на родине в монахи - не помогло, извлекли из монастыря
и силком отправили обратно в Венецию...
В самой России обстояло примерно так же. В школы загоняли силком, не
озабочиваясь хотя бы поверхностным выяснением желаний и способностей. И
держали впроголодь. Ученики знаменитой Навигацкой школы в 1711 году раз-
бежались, чтобы не помереть голодной смертью. Три года спустя из той же
школы доносили наверх, что ученики, пять месяцев не получая денег, "не
только проели кафтаны, но и босиком ходят, прося милостыню у окон". Чи-
новник адмиралтейской конторы так и написал генераладмиралу Апраксину:
"Ежели школе быть, то потребны на содержание ее деньги, а буде деньги
даваться не будут, то истинно лучше распустить, понеже от нищенства и
глада являются от школяров многие плутости". В тех случаях, когда деньги
все же платили, из них тут же начинали вычитать на покупку учебных посо-
бий и починку школы - что вряд ли способствовало улучшению быта и иско-
ренению "плутостей"... Однако за побег из школы навигатору грозила
смертная казнь, а родителям, встревоженным условиями, в которые попало
их чадо, и рискнувшим бы подать прошение об отчислении его из школы -
каторжные работы... Ну, а порка плетьми и штрафы за любую провинность
были в Навигацкой школе делом вовсе уж житейским.
То же самое творилось и в Морской академии. "Сорок два гвардейца не
ходили на учение затем, что стали наги и босы". В 1724 г. сам Петр, при-
ехавший на занятия, обнаружил, что иные "гвардейцы" одеты буквальным об-
разом в отрепья. Выяснилось, что 85 учеников уже пять месяцев не посеща-
ют занятий "за босотою и неимением дневного пропитания", а многие ушли
