леровских идеологов, Розенберг, родился на территории Российской импе-
рии, учился в Прибалтике, неплохо изучил историю царствования Петра...)
До сих пор в исторической (сугубо научной и художественной) литерату-
ре описывается, как "фанатичные староверы" занимаются самосожжением. И
мало кто знает, Что в 1691 г. двести самых уважаемых "иноков и учителей"
старообрядчества, собравшись на совет, единогласно осудили практику са-
мосожжения, и в самом деле встречавшуюся. Было выпущено "отразительное
писание", беспощадно осуждавшее проповедников самосожжения, как одержи-
мых "неразумным и бесовским наваждением". А посему читателю представля-
ется самому определить, к то же в таком случае виноват в многочисленных
массовых сожжениях старообрядцев во времена царствования Петра, кто под-
носил огонь к избам, где были заперты староверы...
Со старообрядцами рука об руку боролись церковные и светские власти.
Когда игумен Питирим и его подручные не добились ни малейшего успеха в
"обращении" керженских старообрядцев, в Нижний Новгород на помощь им на-
грянул гвардейский капитан Юрий Ижевский, получивший право своей властью
загонять староверских монахов и монахинь в православные монастыри, а ук-
рывавшихся от уплаты двойных податей отправлять на каторгу. Пославший
его Петр настоятельно рекомендовал "приискивать" за виновными чисто уго-
ловные вины. Так и писал бравому капитану: "Буде возможно явную вину
сыскать, кроме раскола, таких с наказанием и вырезав ноздри, ссылать на
галеры..." Легко догадаться, что Ржевский без труда "сыскивал" мнимые
преступления...
Сохранился его отчет: "Ныне до вашего величества послал раскольников
необратных и замерзелых, они же и указу твоему учинились противны, поло-
женного окладу платить не хотят, и за то биты кнутом, и вынуты ноздри, и
послано на каторжную работу числом 23 человека... да женского пола 46
человек замерзелых послал в девичьи монастыри - положенного окладу пла-
тить отреклись, и за то учительницы их биты кнутом 13 человек..."
Немного позже Питирим, чтобы уличить старообрядцев в ереси, пошел на
прямой подлог: по его приказу была изготовлена якобы "старинная" книга,
так называемое "Соборное деяние на еретика Мартына". В ней утверждалось,
что еще в 1147 г. в Киев пришел монах Мартин, армянин по происхождению,
стал проповедовать двуперстие и все прочие заблуждения, свойственные
раскольникам XVII в., однако в 1157 г. собор русских епископов осудил
Мартина, назвав двуперстие "армянским кукишем".
О последующих событиях много писали русские историки, поскольку ста-
рообрядцы (целая группа под водительством дьякона Александра) самым тща-
тельным образом исследовали "древнюю книгу" и неопровержимо доказали,
что это сочиненная в нынешнем году подделка. Этой истории самой по себе
посвящены отдельные научные труды - проведенная Александром экспертиза
считается первым в российской истории палеографическим анализом старин-
ной рукописи, и современные исследователи до сих пор используют практи-
чески те же методы, какими руководствовался дьякон.
Однако Питирим ответил более весомым аргументом - приказал взять
Александра под стражу (впоследствии дьякона били кнутом и казнили). А
"Соборное деяние" продолжали распространять как ни в чем не бывало...
Пытать Александра и предать его смерти письменно распорядился сам Петр.
То же самое творилось по всей стране. "Всюду проповедничество предпо-
читало вместо действия словом вступать в союз с гвардии капитанами, всю-
ду увещевали людей, заковав их предварительно в кандалы, и всюду резуль-
тат был одинаков: кто был послабее, те объявляли, что раскаиваются, а
более сильные почувствовали еще глубже ров, возникший между ними и гос-
подствовавшей церковью".
Другими словами, в результате прямо-таки гестаповской борьбы Петра со
староверами очень большой процент трудолюбивого, искренне верующего на-
селения был форменным образом поставлен вне закона и подвергся постоян-
ным преследованиям. В свою очередь, это вело к еще большему ожесточению
нравов, застою в экономике. В свое время подобное наблюдалось во Франции
- изгоняя гугенотов, страна лишилась множества искусных ремесленников,
преуспевших купцов, интеллектуалов, от чего выиграла Англия, приютившая
беглецов (именно они и помогли претворить в жизнь то, что именуется
"английской промышленной революцией"). Так и в России: трудолюбивые,
грамотные старообрядцы исключались из деятельности на благо страны, вы-
нужденные массами бежать кто в глухие места, кто в Жечь Посполитую (в
нашей историографии совершенно не изучена весьма интересная тема - ог-
ромный вклад, который внесли староверы в процветание той же Литвы. В
точности как гугеноты в Англии).
И, наконец, одно из самых страшных последствий петровских реформ -
фактический раскол простого народа и "верхнего мира" на две разных на-
ции. Возникло две нации, две культуры, два мира...
Разумеется, до Петра не было никакой идиллии - помещики и бояре угне-
тали "черный люд" почти столь же тяжко. Но между боярином и его
крестьянином не было пропасти - оба носили одинаковую одежду, различав-
шуюся лишь материалом, оба ходили в одну и ту же церковь, принадлежали к
одной культурно-духовной общности. После петровских преобразований "ба-
рин", городской, образованный и одевался иначе, и лицо у него было "бо-
сое", и родного языка он сплошь и рядом не знал. Сохранились свиде-
тельства современников, как в 1812 г. простонародье таскало в московскую
полицию "французских шпионов" - схваченных на улицах дворян, которые
изъяснялись меж собой по-французски. Они были не виноваты - просто-нап-
росто родного языка не знали и говорить по-русски даже на самые простей-
шие темы не могли. Из этих искорок, понемногу тлевших, и разгорелось на
всю Россию в 1917-м пожарище, слизнувшее помещичьи усадьбы, а заодно и
библиотеку Блока - какие там, к черту, жидомасоны, всего лишь лопнул на-
рыв, вздувшийся еще при Петре, бесповоротно расколовшем нацию...
ИТОГ
Время от времени (к счастью, все реже и реже) иные исследователи в
поисках очередной сенсации начинают вспоминать о "загадке", якобы сопро-
вождавшей кончину Петра. Слабеющая рука Петра (умирающего то ли от прос-
туды, то ли от скверно залеченной венерической болезни) нацарапала лишь
два слова "Отдайте все..." - и бессильно упала. Вот и гадают, вот и ло-
мают головы - кому же наш "госмударь всея Руси" собирался оставить стра-
ну?
Печальный итог в том и состоит, что сам Петр не мог не понимать: нас-
ледство оставить некому!
Супружница Екатерина глупа, распутна и откровенно спивается. Елизаве-
те всего шестнадцать. Другой дочери, Анне, семнадцать. Внуку Петру Алек-
сеевичу десять. Молодые племянницы Анна и Екатерина замужем за иностран-
ными князьками (первая, впрочем, уже вдова). Племянница Прасковья умом
не блещет...
НАСЛЕДНИКА НЕТ. Чье имя не напиши, он или она неминуемо станут игруш-
кой в руках приближенных - казнокрадов, мотов, озабоченных лишь
собственным преуспеянием. Иллюзий на их счет сам Петр никогда не питал,
в глаза говорил, что прекрасно понимает: после его смерти пустят прахом
все наследие...
Не мог Петр этого не понимать. Прекрасно знал. А потому - нет никакой
загадки. "Завещание", можно ручаться, осталось недописанным не потому,
что холодеющей руке не хватило какой-то минуты. Петр, несомненно, зара-
нее пытавшийся предугадать ход событий после своей смерти, попросту
осознал: называть чье бы то ни было имя бесполезно. Потому что не будет
продолжателя.
И это недописанное завещание, каракули на грифельной доске - свиде-
тельство полного и окончательного краха, который умирающий Петр, нет
сомнений, успел осознать во всей полноте. Драконы сплошь и рядом умирают
бесславно, не в бою - в сырой пещере, под писк крыс, уже нагло высунув-
шихся из всех углов, уже прикинувших, как будут обдирать чешую, чтобы
добраться до остывающего мясца...
ПОТОМКИ
К Петру (в отличие от многих других самодержцев) отношение потомков
было неоднозначным с самого начала, и разброс мнений оказался особенно
велик...
Уже в конце XVIII в. князь Щербатов написал прекрасную, до сих пор не
устаревшую работу, исследование, впервые, наверное, в российской истори-
ографии поставившую вопрос виртуальности: как развивалась бы Россия, не
будь Петра? У Щербатова есть примечательная фраза: "Нужная, но, может
быть, излишняя перемена". Чуть позже Радищев, по сути, вторил Щербатову,
пусть и с другой колокольни: "И я скажу, что мог бы Петр славнее быть,
возносяся сам и вознося отечество свое, утверждая вольность частную". Но
как раз "вольность частную" наш сатрап и подавлял с небывалым прежде
усердием...
Пушкин поначалу написал "Полтаву" - одно из ярчайших в русской лите-
ратуре восхвалений Петра. Однако, возмужав и посерьезнев, за сто пятьде-
сят лет до Стивена Кинга создал великолепный "роман ужасов" - поэму
"Медный всадник", где Петр уже совсем иной, прямой аналог современных
полусгнивших зомби и прочих "живых мертвецов", с тупой непреклонностью
преследующих вопящих от страха беглецов...
Крайне символично, между прочим, что картечь Николая I, 14 декабря
1825-го покончившего с последней отрыжкой "вольностей гвардейских",
стегнула и по Медному всаднику. Не менее символично и то, что декабристы
для своей ублюдочной пародии на прошлые гвардейские перевороты выстрои-
лись как раз вокруг памятника Петру...
Ситуация стала еще более интересной, когда в России стала издавать
осмысленные звуки интеллигенция (не путать с интеллектуалами!), по своей
сути как раз и являвшаяся одним из монструозных порождений петровских
ломок. Под интеллигенцией и здесь, и далее я всегда полагаю в виду нечто
строго конкретное: аморфное скопище субъектов, получивших некоторое об-
разование (точнее, нахватавшихся вершков) и одержимых параноическим ап-
ломбом быть "духовными вождями и учителями", равно как и "совестью на-
родной". Радикальной интеллигенции Петр как раз пришелся по нутру - по-
добно всякому, славному разрушением. Белинский, бледная поганка российс-
кой общественной мысли, изощрялся, как мог, и в прозе, и в стихах: Рос-
сия тьмой была покрыта много лет, Бог рек: да будет Петр - и был в Рос-
сии свет.
Здесь проявилась еще одна видовая черта отечественной интеллигенции,
превращающая ее в вульгарную "образованщину": полнейшее невежество в ис-
тории. В письме Кавелину Белинский не менее категоричен: "Для меня Петр
- моя философия, моя религия, мое откровение во всем, что касается Рос-
сии. Это пример для великих и малых, которые хотят что-либо сделать,
быть чем-нибудь полезным".
Радикалы и революционеры Петра как раз обожали. Белинскому вторил
"московский бастард" Герцен: "Петр, Конвент научили нас шагать семи-
мильными шагами, шагать из первого месяца беременности в девятый".
И зашагали... Советские историки любили важно отмечать, что "Ленин в
высшей степени положительно относился к деятельности Петра I". ("Вождь
мирового пролетариата" в данном случае всего лишь следовал за Энгельсом,
еще одним почитателем разрушения и вселенской ломки, назвавшим Петра
"действительно великим человеком". Маркс считал Петра гением, дея-
тельность Петра - "исторически оправданным закономерным историческим
процессом".) Так что среди учителей Ильича несправедливо будет числить
лишь Маркса с Энгельсом - эту сомнительную честь разделяет и Петр, наз-
ванный Герценом "революционером на троне". Он же, Герцен, говаривал, что
Петр был "первой свободной личностью в России". Спорить с этим нельзя -
беда только, что Петр был еще и единственной свободной личностью в Рос-
сии, все прочие, от фельдмаршала, до крестьянина, - по сути, рабами...
А уж особенно интеллигенции, разумеющей лишь внешние признаки, нрави-
