грозил проткнуть шпагой. Просто так - не вовремя "штафирка" попался на
дороге. Когда Посошков попытался подать на обидчика в суд, тот на суд не
пошел, заявив, что он человек военный и судить его может лишь столичная
военная коллегия. Необходимо отметить, что Посошков был весьма богатым
купцом, не последним человеком по меркам того времени....
Петровская армия вела себя в России, словно в завоеванной стране. В
Костроме полковник Татаринов выгнал за город всех членов городского ма-
гистрата - то есть высшего органа городской гражданской администрации. В
Коломне генерал Салтыков, будучи там проездом, "бил бургомистра смертным
боем". Другого коломенского бургомистра некий драгунский офицер в неве-
ликих чинах велел своим солдатам высечь, что и было исполнено. В Пскове
пьяные солдаты застрелили члена ратуши, а бургомистра били так, что он
умер. Это лишь малая часть примеров - кроме того, все вышеперечисленные
буйства совершили люди проезжие, случайные. Как вели себя военные, жив-
шие в городах постоянно, догадаться легко - еще хуже...
Параллельно шло закабаление крестьянства - именно при Петре как раз и
началось то, что впоследствии именовалось "русским рабством".
История крепостного права в России - вопрос сложный и обширный. Тех,
кто им интересуется, могу отослать к книге К. Валишевского "Иван Гроз-
ный" - вопреки упрекам со стороны иных дебилов в "русофобии", Валишевс-
кий, на мой взгляд, сумел показать долгую, непростую историю формировав-
шейся несколько сот лет системы крепостного права. Пересказывать книгу
бессмысленно, поэтому постараюсь растолковать суть проблемы кратко.
До Петра крестьянин был крепостным, ноне рабом.
Он не мог покинуть своего помещика - однако был не "вещью", а ограни-
ченным в правах, зависимым. И только. Согласно достоверным сведениям, у
некоторых крепостных крестьян во времена Алексея Михайловича были даже
свои крепостные!
После указа Петра от 1711 г. "О крепости крестьянской" крестьянин как
раз и стал вещью. Отныне его можно было продать с землей и без земли
(либо разлучив семью), проиграть в карты, выменять на обученного мате-
риться попугая, убить, сослать без суда в Сибирь, загнать пожизненно на
рудник или на завод...
Петр и ввел рабство, просуществовавшее полторы сотни лет. Даже заме-
чательный русский историк Н. Эйдельман однажды продемонстрировал поверх-
ностность знаний о том времени, написав следующее: "...в других краях
(т.е. в Европе - А.Б.) мужик, конечно, платил и кланялся сеньору, но
разве можно, скажем, представить Санчо Пансу рабом, продаваемым на аук-
ционе?"
Но ведь и в допетровские времена невозможно представить продаваемого
или меняемого на борзую русского крестьянина! (Кстати, законы, капля в
каплю напоминавшие отмену русского "Юрьева дня", появились в Англии го-
раздо раньше, в 1349 г.)
Более того, во времена первой "ревизий", всеобщей переписи населения,
крепостными стали все, кто оказался "в хозяйстве" помещика, - даже сво-
бодные люди. Тот, кто угодил в списки, из крепостного состояния выр-
ваться уже не мог. Любые жалобы на неправильное внесение в список были
строжайше запрещены.
Именно Петр первым положил начало внутригосударственной паспортной
системе, сначала охватывавшей исключительно крестьян, которые могли вый-
ти за пределы поместья только с бумагой от барина, а потом, как это час-
тенько бывает в России, монстр помаленьку рос и охватил всех поголов-
но...*
* Кстати, аналог современных трудовых книжек и пресловутой 33-й
статьи изобрел Наполеон I.
Многие "нововведения" Петра к тому же были чисто механическим перене-
сением на российскую почву европейских реалий. Так обстояло с поморскими
судами - как-то, побывав на русском Севере, Петр усмотрел "старомодные"
корабли и строжайшим указом повелел строить новые исключительно на "гол-
ландский" манер. Однако в том-то и загвоздка, что поморские корабли ис-
покон веков предназначались для плавания во льдах, а потому имели осо-
бое, только им присущее строение корпуса - как шведские и норвежские (и
прославившийся впоследствии "Фрам" Нансена). А голландские корабли слу-
жили исключительно для плавания по теплым морям, где нет льда. Но, как
легко понять, перечить Петру никто не осмелился - и гораздо более подхо-
дящие для плавания в Ледовитом океане корабли стали ломать. Хотя в Шве-
ции и Норвегии суда такого типа, конечно же, сохранились на все последу-
ющие времена...
Француз Кампредон писал: "Вообще Россия гораздо менее разоряется от
уплачиваемых народом податей, чем от лихоимства тех лиц, на которых воз-
ложена обязанность собирать эти подати. Царь от этого ничего не теряет,
потому что он время от времени конфискует имение уличенных в лихоимстве,
но народу это не приносит никакого облегчения".
Иностранцу вторит обер-прокурор Ягужинский: "Большая часть доходов
собирается неправильно и не в надлежащее время, плательщики по большей
части не знают, что и сколько должны платить, и не получают надлежащих
квитанций. Бедные подданные предоставлены произволу сборщиков и вынужде-
ны часто платить один и тот же налог несколько раз или в большем, коли-
честве, чем положено; отсюда происходит великое разорение для плательщи-
ков, а казна ничего не выигрывает, так как эти лишки делаются добычей
частных лиц. В казну не попадает и третьей части сбора, хотя подданные
уплачивают его полностью и даже с излишком"
Позднее, в 1726 г., Меншиков писал в докладной Верховному Тайному Со-
вету: "Мужикам бедным бывает страшен один въезд и проезд офицеров и сол-
дат, комиссаров и прочих командиров; крестьянских пожитков в платеж по-
датей недостает, и крестьяне не только скот и пожитки продают, но и де-
тей закладывают, а иные и врозь бегут; командиры, часто переменяемые,
такого разорения не чувствуют, никто 113 них ни о чем больше не думает,
как только о том, чтобы взять у крестьянина последнее в подать и этим
выслужиться".
Годом ранее о том же писал и Сенат: "Платежом подушных денег земские
комиссары и офицеры так притесняют, что крестьяне не только пожитки и
скот распродавать принуждены, но многие и в земле посеянный хлеб за бес-
ценок отдают и оттого необходимо принуждены бегать за чужие границы".
Естественно, начались восстания и побеги. Впервые за все времена
русской истории народ побежал массами. Бегали и до того, но не в таких
масштабах. Опять-таки впервые целые деревни и станицы бежали в "басур-
манскую" Турцию - лишь бы подальше от Петра.
В начале XX столетия П.Н. Милюков, изучив петровские архивы, пришел к
страшным выводам: уже к 1710 г. податное население (т.е. за вычетом дво-
рянства, высшего духовенства и купечества - А.Б.) уменьшилось на одну
пятую. Конечно, в это число входят и беглые, но все равно, не менее пят-
надцати процентов податного населения России погибло...
Иногда казна бывала форменным образом пуста. Когда однажды Петру по-
надобилось отослать своему союзнику, польскому королю Августу, субсидию,
пришлось забрать наличность из нескольких контор, занять денег у Троиц-
кого монастыря, у купца Филатьева, даже одолжить у Меншикова 420 золо-
тых...
О народных симпатиях и антипатиях лучше всего сможет поведать один
интересный факт: в российской истории встречались самозванцы, выдававшие
себя за "Алексея Петровича", "Петра II", "Иоанна Антоновича", "Петра
III", "Павла I", "Цесаревича Константина" - но ни единого, объявившего
бы себя Петром I, не замечено.
Комментариев не будет.
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
В этой области - ни малейших успехов. Внешняя политика при Петре I
была делом сиюминутным, чисто тактическим. Характерная ее черта - резкий
поворот от наметившегося при Федоре и Софье сближения с католическим ми-
ром в сторону протестантских стран. Еще один парадокс Петра состоит в
том, что он, с одной стороны, потакал православному духовенству в расп-
равах над "иноверцами"*, с другой - всю свою жизнь искал союзов и дружбы
исключительно с протестантами, которых православные считают страшными
еретиками...
* Как раз при Петре вновь начались публичные сожжения "еретиков" и
религиозных вольнодумцев, чего Русь, за редчайшими исключениями, не зна-
ла последние двести пятьдесят лет.
После смерти Петра не осталось каких-либо прочных и выгодных для
страны военно-дипломатических союзов, если не считать не принесших ника-
кой пользы браков царской дочери и двух племянниц с иностранными
князьками. Изоляция и тупик, если по большому счету...
Вообще то, что можно называть "внешней политикой", началось лишь с
царствованием Екатерины II. Трудно назвать обычной и нормальной внешне-
политической деятельностью перевод Меншиковым награбленных миллионов в
зарубежные банки, полнейший застой в заграничных делах, наблюдавшийся
при Анне Иоанновне, или деятельность министров Елизаветы, за крупную
взятку втравивших Россию в абсолютно чуждую ей Семилетнюю войну...
ВОЕННОЕ ДЕЛО
О военных успехах Петра принято писать лишь в самых восторженных то-
нах. Не отрицая столь серьезного и масштабного предприятия, как занятие
русскими Прибалтики, следует все же сделать одно немаловажное уточнение:
нужно помнить, что Россия сражалась с державой, находившейся не в расц-
вете сил, а скорее "на закате". Мощь Швеции была уже непоправимо подор-
вана и участием в Тридцатилетней войне, и рядом крупных потерь в воинс-
кой силе и военном флоте, понесенных во второй половине XVII в. от
Польши.
Не мешает помнить еще, что Полтавская битва, которую нас с детских
лет приучили считать чем-то невероятно грандиозным и эпохальным, была, в
общем, едва ли не заурядной стычкой - другого слова просто не подберешь,
ознакомившись с точными данными...
С русской стороны в Полтавском сражении участвовало непосредственно
лишь десять тысяч солдат (и еще тридцать тысяч стояли в резерве). У шве-
дов - шестнадцать тысяч. Против четырех шведских орудий были выставлены
семьдесят два русских (а по другим данным - сто двенадцать). Нужно под-
черкнуть, что речь идет о свежих русских частях и предельно измотанных
шведских, которые действовали на враждебной им территории, не получая ни
подкреплений, ни провианта, ни боеприпасов. Не зря В.О. Ключевский, ко-
торого никак нельзя заподозрить в русофобии, так и писал: "Стыдно было
бы проиграть Полтаву... русское войско, им (Петром - А.Б.) созданное,
уничтожило шведскую армию, т.е. 30 тысяч отощавших, обносившихся, демо-
рализованных шведов, которых затащил сюда 27-летний скандинавский бродя-
га".
Наконец, длилась Полтавская битва всего два часа. Но даже располагая
крупным превосходством в людях и вовсе уж подавляющим перевесом в артил-
лерии, Петр применил "новинку" - впервые в русской военной истории поя-
вились расположившиеся в тылу наступающих заградительные отряды, которые
получили от Петра приказ стрелять по своим, если те дрогнут...
(Замечу еще: в 1708 г., когда Карл XII вступил в пределы России, Петр
впал в такую панику, что распорядился вывезти из Москвы кремлевские сок-
ровища. Ради удобства обороны Кремля едва не был снесен храм Василия
Блаженного...)
Знаменитый петровский флот, которому посвящены исполненные восторжен-
ного умиления книги и фильмы, на деле представлял собой скопище сметан-
ных "на живую нитку" из сырого дерева кораблей, по петровскому обычаю
предназначавшихся для решения узких, сиюминутных задач. Историки упрека-
ют преемников Петра за полнейшее пренебрежение флотом, который Екатерине
II пришлось практически возрождать заново, но в том-то и суть, что
вплоть до времен Екатерины II у России просто не было масштабных, стра-
тегических задач, требовавших океанского флота. А потому со смертью Пет-
ра мгновенно воцарилось запустение, корабли за отсутствием боевой задачи
тихонько гнили...
Кстати, рекрутов в петровские времена вели на службу в кандалах. В
