правильности доноса половина штрафа шла в пользу фискала, в случае же,
если донос оказывался ложным, предписывалось фискалу "в вину того не
ставить".
Даже в официальных документах на высочайшее имя встречались предложе-
ния типа "Фискалов всех следует повесить ни одной рейке". Дошло до того,
что митрополит Стефан Яворский выступил в Москве с обличительной пропо-
ведью против фискалов, справедливо заметив, что "они поставлены вне за-
кона, тогда как прочие отданы им на милость. Какой же то закон, напри-
мер, поставить надзирателя над судом и дать ему волю, кого хочет, обли-
чить, поклеп сложить на ближнего..." Петр на это никак не отреагировал
(а ведь мог бы митрополита и посадить, но не сделал этого, благородная
душа...). Правда, чуть погодя царь издал указ об ответственности фиска-
лов за ложные доносы, но в указе особо оговаривалось: если ложность до-
носа явилась следствием ошибки, фискал освобождается от ответственности,
"ибо невозможно фискалу во всем ведать аккуратно". Однако и в случае до-
казанного злого умысла, побудившего к ложному доносу, фискал подвергался
лишь... "легкому штрафу, чтобы впредь лучше осмотрясь доносил". Петр
считал, что "лучше недоношением ошибиться, чем молчанием"...
Обер-фискал Алексей Нестеров прославился тем, что отдал под суд даже
собственного сына. Однако через несколько лет появился указ, из которого
русский люд узнал, что Нестеров "1. Будучи обер-фискалом, не только за
другими противных дел (нарушений закона - А.Б.) не смотрел, но и сам из
взятков и по дружбе многое в делах упущение делал; 2. В провинциальные и
городовые фискалы многих определял недостойных, и то за деньги, ло-
шадьми, запасами и разными другими вещами с них брал; 3. От разных чинов
людей за просьбу и предстательство к судьям и за произведение к делам
брал многие посулы деньгами и другими вещами".
Нестерова колесовали. Его преемник Михаила Желябужский, уличенный в
подделке духовных завещаний, был бит кнутом и сослан на каторгу. В об-
щем, как говаривали древние римляне: "Кто охранит охранителей?" Или"Quae
mala sunt inchoata in principio vix bono perguntur exitli".*
* Вещи, которые в принципе дурны в начале, редко завершаются добром в
конце (латинск.).
Сохранился рассказ о том, как однажды Петр велел обер-прокурору Ягу-
жинскому написать указ о ворах: если выраженная в деньгах стоимость ук-
раденного достаточна для покупки веревки, надлежит ее купить и вора на
ней повесить. Ягужинский (сам мастак по части казнокрадства и взяток)
ответил, что в случае принятия такого указа Петру грозит опасность ос-
таться вовсе без подданных. Если это и анекдот, то основанный на суровой
реальности петровской эпохи, когда Меншиков, к примеру, ухитрялся прис-
ваивать не просто имения, а целые город а...
Много написано о чудовищном расцвете бюрократии при Петре. Что харак-
терно, причиной этому были не русские нравы (хотя и до Петра волокиты в
делах хватало), а опять-таки механически позаимствованные на Западе мод-
ные идейки.
Полузабытый ныне публицист Е. Гайдар в простодушии своем полагал:
стоит только "ввести" рынок и отменить всякое государственное регулиро-
вание, как все наладится само собой, и потекут молочные реки в кисельных
берегах. Петр, духовный отец всех российских интеллигентов, попросту ув-
лекся диаметрально противоположными, новыми в ту пору теориями "регуляр-
ности государственного строя", созданными Гроцием, Пуфендорфоми Вольфом.
Считалось, что стоит лишь ввести "хорошие" правительственные учреждения,
как на земле наступит рай земной. Знаменитый философ Лейбниц в переписке
с Петром выразил эти тезисы, ясно: "Опыт достаточно показал, что госу-
дарство можно привести в цветущее состояние только посредством учрежде-
ния хороших коллегий, ибо как в часах одно колесо приводит в движение
другое, так и в великой государственной машине одна коллегия должна при-
водить в движение другую, и если все устроено с точною соразмерностью и
гармонией, то стрелка жизни будет показывать стране счастливые часы".
Петр был большим любителем всяческой механики... Идеи Лейбница допол-
нял Вольф, поучавший, что государство должно руководить абсолютно всем:
"Правительство должно иметь право и обязанность принуждать каждого к ра-
боте, установлять заработную плату и цену товаров, заботиться об уст-
ройстве хороших улиц, прочных и красивых зданий, услаждать зрение обыва-
телей радующими глаз картинами, а уши - музыкою, пением птиц и журчанием
воды, содействовать общественному развлечению театральными представлени-
ями и другими зрелищами, поощрять поэзию, стараться о школьном воспита-
нии детей, наблюдать за тем, чтобы взрослые подданные прилежали доброде-
тели и благочестию". Подданные же, по Вольфу, "должны с готовностью и
охотно делать то, что власть НАХОДИТ НУЖНЫМ для общего благополучия".
Петра это так восхитило, что он стал настойчиво звать Вольфа в Россию
осуществлять идеи на практике, предлагал даже пост президента создавае-
мой Академии наук. Однако хитрый немец, должно быть, прекрасно понимал,
как велика разница меж теоретическими умствованиями и повседневной прак-
тикой - и в Россию не поехал...
Однако Петр с обычной своей энергией принялся все и вся регламентиро-
вать...
Предписывалось ткать холсты только определенной ширины*, под страхом
каторги запрещалось выделывать кожу для обуви дегтем, употребляя для
этого ворвань, жать было приказано не серпами, а "малыми косами с граб-
лями", уничтожить окошки для выливания воды в бортах судов, заменив их
помпами; жителям Петербурга запретили пользоваться гребными лодками и
предписали обзавестись парусными (причем до мельчайших подробностей ука-
зывалось, как их красить и чинить). Печи предписывалось ставить не на
полу, а на фундаментах, потолки непременно обмазывать глиной, крыши
крыть не досками, а черепицей, дерном или дранкой, могилы для умерших
устраивать по единому утвержденному образцу, живым обязательно ходить в
церковь по праздникам и воскресеньям, а священникам - "во время литургии
упражняться в богомыслии".
* Этот указ практически погубил производство холста в Архангельске:
"В прежнее время у города большой торг был, много тысяч крестьян корми-
лось, а когда указ состоялся, то крестьянству прибыла немалая тягость, а
в казну убыток, потому что у иных в избах и места столько нет, где широ-
кий стан поставить. Разорились от этого все крестьяне северные".
Во всех случаях издавались пространные царские указы, где сам Петр
расписывал "от сих и до сих" - так что указы, по сути, превращались еще
и в длиннейшие "поучения", как было с повелением Петра "запретить жите-
лям невской столицы ездить на невзнузданных лошадях и выпускать со дво-
ров без пастухов коров, коз, свиней и других животных". Государь импера-
тор самолично занимался вопросами, которые должен решать какой-нибудь
полицмейстер... Подозреваю, подобные указы и были спародированы Салтыко-
вым-Щедриным в "Истории города Глупова", когда один из тамошних градона-
чальников издает указ "О правильном печении пирогов". Чертовски похоже
на Петра...
Между прочим, лечиться тоже следовало по указу. Попив минеральной во-
дички с олонецких источников, Петр нашел ее отменной - и велел подданным
в приказном порядке ездить "для поправления недугов на олонецкие воды".
Когда многим водичка не помогла и не получившие исцеления стали роптать,
Петр срочно издал очередной указ, в котором объяснялось, что отдельные
неуспехи в лечении водами вызваны... несоблюдением пациентами высочайше
утвержденных правил лечения.
Воеводы на местах, засыпанные грудой указов, потихоньку, надо пола-
гать, приходили в состояние полного отупения. В частности, воеводам
предписывалось "заботиться о сиротских домах, академиях и школах, а так-
же госпиталях". Однако, кроме Петербурга и пары-тройки больших городов,
госпиталей нигде не было - как не было нигде сиротских домов, кроме Пе-
тербурга. Академии имелись только в Москве и Киеве...
История сохранила память о самоотверженной деятельности вятского вое-
воды Чаадаева, который попытался добросовестно выполнить очередной указ
и основать хотя бы школу. Нашел даже учителей и комнату, остановка была
за малым - полным отсутствием учеников. Воевода применил типичные для
той эпохи методы - разослал по уезду солдат, те наловили достаточное ко-
личество подходящих по возрасту подростков. Естественно, при первом же
удобном случае ученики разбежались. Воевода махнул рукой на сие "просве-
тительское предприятие" и не только не завел академии, но и школ больше
не открывал (должно быть, прекрасно понимал, что в Вятском уезде кадров
для академии и с драгунами не разыщешь).
Столь мелочная регламентация привела к тому, что чиновники на местах
вообще перестали проявлять инициативу, в любой мелочи требуя инструкций
Петра. Соликамский воевода доносил сенату, что местная тюрьма пришла в
жалкое состояние: "тюремный острог и избы весьма прогнили и стоят на
подпорах, так что арестанты того и гляди разбегутся" - и просил царского
именного разрешения на ремонт. Однако его перещеголял московский губер-
натор, который не осмелился без царского указа... починить снесенную па-
водком деревянную мостовую...
Начитавшись Лейбница, Петр учредил коллегии - нечто вроде минис-
терств. Увы, механизм работал вовсе не так, как Лейбницу представлялось
в Европах... С.М. Соловьев пишет: "Колеса в новых машинах не пошли хоро-
шо; вместо того, чтобы приводить друг друга в движение, они иногда за-
цеплялись друг за друга и мешали общему движению".
Характернейший пример - случай с финансовой коллегией. Ее нормальная
работа зависела от своевременной присылки из губерний отчетности. Распо-
ряжение об этом было сделано в 1718 г. - губернии никак не отреагировали
и не единой бумажки не прислали. В 1719 г. им вновь напомнили о необхо-
димости сдать отчеты - и вновь молчание.
По губерниям помчались гвардейцы с приказом "сковать за ноги и на шею
положить цепь, и в приказе держать, покамест не изготовят все нужные ве-
домости". Не помогло. Гвардейцы дружно доносили, что одни губернаторы и
воеводы еще не кончили составлять отчетность, "а другие ничего и не учи-
нили". В Азовской губернии подпоручик Селиванов попробовал было посадить
под арест волокитящих чиновников, но они "силою" вырвались из-под карау-
ла и разбежались... Шел 1721 г., а с мест не поступило ни единого отче-
та, в центре представления не имели о доходах и расходах провинции.
Чтобы навести порядок, Петр пошел по избитому пути, блестяще высмеян-
ному Паркинсоном, - раздул штаты. В довесок к коллегиям были учреждены
"министерские консилин". И началось...
Коллегии были подчинены сенату, но начальники трех важнейших - воен-
ной, морской и иностранной - сами были членами как сената, так и "минис-
терских консилий". А потому сносились с царем, минуя сенат. По определе-
нию П.Н. Милюкова, "между тремя инстанциями центрального управления -
консилией министров, сенатом и коллегиями - не существовало правильного
иерархического отношения: власть учредительная, законодательная и испол-
нительная беспорядочным образом мешались в каждой из них".
Петр, по сохранившимся сведениям, стал разрабатывать проект новой бю-
рократической конторы, которая исправит положение, но умер, не успев ро-
дить очередного монстра...
Положение усугублялось еще и дефицитом на местах мало-мальски подго-
товленных людей. Дошло до того, что провинциальное начальство силком от-
нимало друг у друга грамотеев. Известна анекдотичная (но рядовая) исто-
рия о том, как камерир Калужской провинции* послал людей и форменным об-
разом взял в плен подьячего с писцом, служивших в воеводской канцелярии.
Воевода стал слезно просить, чтобы камерир хоть писца-то вернул, но тот
встретил воеводского посланца "с неподобною бранью, кричал на него и
