ли, Сигизмунд - свои. Но оба, как мы увидим из дальнейшего, действовали
рука об руку...
17 МАЯ - СМЕРТЬ В КРЕМЛЕ
На рассвете 17 мая москвичей будит набат. По улицам бегают посланные
Шуйским "агитаторы" - но, обратите особое внимание, ни один из них не
настраивает горожан против царя. Наоборот, все до одного вопят: "Спасай-
те царя от поляков!"
В последующих событиях не просматривается ни капли случайности. Нао-
борот, все устроено как-то чересчур уж гладко - одновременно блокированы
все подворья, где располагались верные Лжедмитрию поляки, литовцы и
"иноземная гвардия", на всех улицах, по которым может пройти подмога,
воздвигнуты баррикады и рогатки. Ни один правительственный отряд так и
не смог прорваться в Кремль. Князь Константин Вишневецкий ведет на по-
мощь Лжедмитрию четыреста всадников - но натыкается на организованный
отпор, причем преградившие ему дорогу имеют даже пушку (пушка у "стихий-
но возмутившихся горожан" - это, согласитесь, более чем оригинально...).
В Кремле уже действует "ударная группа" Шуйского. Убит Басманов, до
конца оставшийся верным Лжедмитрию, немногочисленные немцы-алебардщики
сложили оружие под напором превосходящего противника. Лжедмитрий то ли
сломал, то ли вывихнул ногу, выскочив из высокого окна - и попал в руки
людей Шуйского.
Что любопытно, его энергия и воля еще могли переломить ситуацию даже
в такой момент. Караульные стрельцы, определенно не состоявшие в загово-
ре, пытаются защищать царя, стреляют по ворвавшимся во двор мятежникам.
Но кто-то из бояр грозит, что пошлет людей в Стрелецкую слободу и велит
перебить жен и детей всех, кто не сложит оружия (помните "стояние на Уг-
ре"?).
Стрельцы отступаются. На Лжедмитрия набрасывается толпа - но он даже
теперь, раненый, оглушенный, не теряет присутствия духа, требует привес-
ти мать, то есть Марфу Нагую, требует, чтобы его вывели на Лобное место
и там обвинили в самозванстве принародно.
Это серьезный шанс - большинство до сих пор искренне полагает, что
взбунтовалось не против царя, а против "ляхов-злоумышленников". Откуда
ни возьмись, выныривает князь Голицын, крича, что Марфа Нагая только
что, вот сию минуту, изобличила "царя" в самозванстве, несколько человек
бросаются на Лжедмитрия и открывают пальбу (потом на теле насчитают бо-
лее двадцати пулевых ран). Те, кто находится вдалеке от происходящего,
до сих пор не понимают, что происходит в кремлевском дворе, - и кто-то
торопится им объяснить, что там-де расстрига Гришка Отрепьев принародно
винится, подлец, в своем самозванстве...
В Москве начинается вакханалия. Все до единого современники сходятся
на том, что Шуйский в ночь переворота велел открыть все тюрьмы и выпус-
тить заключенных - так что этот "элемент" прибавляет переполоха и подает
пример разбуженным москвичам...
Где-то насилуют женщин (замечу, не всех подряд - около тридцати самых
знатных и молодых польских красавиц бояре Шуйского, по достоверным све-
дениям, сразу же попридержали для себя и увезли к себе по домам), где-то
истребляют поляков, литовцев, вообще всех иноземцев, имевших несчастье
оказаться в городе. Попутно, борясь с "чертовыми ляхами", до нитки гра-
бят итальянских и немецких купцов и ювелиров и убивают несколько десят-
ков иноземных музыкантов - за их богомерзкое занятие "еретической музы-
кой", оскорбляющей чувства православных.
Отрубают руки и ноги, отрезают уши у живых, трупы для забавы ставят и
кладут в "смешные положения". А в это время посол короля Сигизмунда пан
Гонсевский...
Нет, не пытается спасти земляков. Вовсе даже наоборот. Еще с ночи в
посольстве наглухо заперты все ворота, и потом, когда туда кинутся слу-
жившие Лжедмитрию поданные Жечи Посполитой... никого из них не пустят на
порог, оставив на расправу толпе. Неопровержимое доказательство, нагляд-
но свидетельствующее, кто устроил заговор против молодого царя. Можно
добавить еще, что само посольство не пострадало нисколечко - Шуйский
сразу же прислал туда пятьсот стрельцов для охраны.
И обязательно нужно добавить, что, кроме тех, кто в охотку погромил и
пограбил, были и другие - прятавшие тех самых "чертовых ляхов" от пьяной
толпы. Один из таких москвичей как раз и спас младшего брата Мнишека.
Число жертв с обеих сторон (во многих местах города поляки отбивались
отчаянно и положили немало народу) определить трудно. Полагают, от двух
до трех тысяч. Трупы валялись по улицам двое суток, и, по воспоминаниям,
бродячие знахари вырезали из них жир для своих снадобий, не делая разли-
чия меж своими и "латинцами".
ЦАРЬ ВАСЬКА
Как ни бездарен, ничтожен и слаб был Николай II, все же по здравому
размышлению титул самого ничтожного и бездарного русского самодержца
следует все же присвоить черной памяти Василию Шуйскому, наконец-то осу-
ществившему свою самую заветную мечту - пролезшему (другого слова и не
подберешь) в цари.
На русском престоле бывали люди большого ума и, скажем так, не осо-
бенно крепкие умом. Гуманисты и кровопийцы. Созидатели и бездарности.
Однако "царь Васька" и здесь стоит особняком - он попросту никакой.
Бесцветный. Весь какой-то по-змеиному склизкий. Так и прошел по русской
истории бесшумной паучьей походочкой, гнуснопрославленный од-
ним-единственным конкретным деянием - тем, что как раз и стал тем камуш-
ком, вызвавшим лавину, названную впоследствии Смутным временем. Остались
лишь полупрезрительные строчки русского историка А. Трачевского: "Этот
приземистый, изможденный, сгорбленный, подслеповатый старик, с большим
ртом и реденькой бородкой, отличался алчностью, бессердечием, страстью к
шпионству и наушничеству; он был невежествен, занимался волхвованием и
ненавидел все иноземное. Он проявлял мужество и крайнее упорство только
в отстаивании своей короны, за которую уцепился с лихорадочностью скря-
ги".
Позднее, добавлю, свергнут с вожделенного трона, насильно пострижен в
монахи и передан полякам, где на заседании сейма, стоя на коленях, уни-
женно просил милости и пощады... Однако не будем забегать вперед.
После того как в народе пошли слухи о пугающих знамениях у могилы
Лжедмитрия (а тут еще и ударивший некстати мороз погубил всходы), труп
вырыли и сожгли - речь шла о колдовстве, а против колдунов испокон веку
лучшим средством считался огонь. Настала пора как-то определяться.
Поначалу Боярская дума хотела разослать грамоты по стране, чтобы соб-
рать Великий земский собор и избрать нового царя. Но Шуйский не для того
столько лет интриговал и предавал, чтобы спокойно ждать, когда на прес-
тол взойдет кто-то другой... На третий день после убийства Лжедмитрия
собрался народ, чтобы избрать патриарха (Игнатий, ставленник Лжедмитрия,
был свергнут во время переворота). Однако как-то так повернулось, что
хором зазвучали слаженные голоса: сначала-де следует избрать царя, и нет
для этого лучшей кандидатуры, чем прямой потомок Александра Невского Ва-
силий Шуйский, здесь же, кстати, присутствующий... А уж человек-то - зо-
лото!
Москвичам это золото было весьма даже знакомо, и потому возник резон-
ный вопрос: как получилось, что Шуйский, самолично в свое время прово-
дивший расследование смерти царевича Дмитрия и доказавший, что убили
настоящего, вдруг заявил, что на Москву идет с войском подлинный Дмит-
рий? А потом, не далее как три дня назад, объявил, что царь-то ненастоя-
щий?
Если кто-то рассчитывал Шуйского смутить, цели не достиг - вряд ли
было на свете что-то, способное смутить Василия. Не моргнув честнейшим
глазом, князь преподнес собравшимся довольно изящную, следует признать,
версию: он-де с самого начала знал, что "царевич" ненастоящий, но приз-
нал его за настоящего, чтобы таким образом... ликвидировать семейство
Годунова. Который и сам в каком-то смысле был ненастоящим, то есть - на-
хально узурпировал престол, оттеснив природных Рюриковичей.
Ну, а потом согласно логике пришлось по миновании надобности в самоз-
ванце и его - того-с...
Вообще-то, в точности неизвестно, как происходила дискуссия, многие
ли поверили шустрому князю. Главное, кончилось тем, что Шуйский был, по
меткому определению современников, "выкрикнут" на царство. Одному богу
известно, как удалось подсчитать все голоса "за" и против" и считали ли
вообще. Скорее всего, и не собирались.
Решено было считать, что те, кто за царя Василия, кричат громче, а
следовательно, их - подавляющее большинство... Должно быть, примерно так
и обстояло...
Одним словом, Шуйского венчали на царство. По всем правилам.
И вот тут-то - грянуло!
Смута началась с первого же дня правления "царя Васьки". И сводить
это, как обожали марксисты, к "борьбе классов и производительных сил" -
предельно глупо.
Разгадку следует искать в том мощнейшем психологическом шоке, который
обрушился, без преувеличений, на всю страну. Не забывайте: подавляющее
большинство народа, далекого от столичных интриг и московского обилия
информации, искренне считали Лжедмитрия настоящим царевичем и законным
государем. И вдруг его убивают, а те, кто совсем недавно клялся и божил-
ся, что царь подлинный, говорят нечто абсолютно противоположное... И при
этом на престоле восседает субъект, слишком многим известный как лич-
ность, ничтожная во всех отношениях....
Непонятно стало, во что же теперь верить, кому же теперь верить, и
можно ли вообще во что-то верить перед лицом таких событий.
Лучше всего будет предоставить слово знаменитым русским историкам,
более ста лет назад подобравшим отточенные формулы.
С.Ф. ПЛАТОНОВ: "...кое-где просто не признали Шуйского во имя того же
Дмитрия, о котором ничего достоверного не знали, в еретичество и поги-
бель которого не верили, а Шуйского на царство не хотели. И верхи и низы
общества или потеряли чувство правды во всех политических событиях и не
знали, во имя чего противостоять смуте, или были сами готовы на смуту во
имя самых разнообразных мотивов... воцарение Шуйского может считаться
поворотным пунктом в истории нашей смуты: с этого момента из смуты в
высшем классе она окончательно принимает характер смуты народной, кото-
рая побеждает и Шуйского, и олигархию" [154].
С.М. СОЛОВЬЕВ: "До сих пор области верили Москве, признавали каждое
слово, приходившее к ним из Москвы, непреложным, но теперь Москва явно
признается, что чародей прельстил ее омрачением бесовским, необходимо
рождался вопрос: не омрачены ли москвитяне и Шуйским? ...связью между
Москвой и областями было доверие ко власти, в ней пребывающей; теперь
это доверие было нарушено, и связь ослабела, государство замутилось; ве-
ра, раз поколебавшись, повела необходимо к суеверию; потеряв политичес-
кую веру в Москву, начали верить всем и всему..."
Остается добавить: высшие слои ненавидели Шуйского как выскочку, а
отношение низших определить легко после того, как узнаешь, что царь Ва-
силий продлил срок розыска беглых крестьян с пяти до пятнадцати лет...
По Москве ползали слухи, что царь Дмитрий Иоаннович жив, а вместо не-
го "зарезали другого", запорхали подметные письма со всевозможными, го-
воря современным языком, сенсациями и компроматами. Главными распростра-
нителями этих слухов стали дворянин Молчанов и князь Шаховской - первый,
приближенный Лжедмитрия, после его убийства ускакал из столицы в Литву,
сея по дороге смуту, а то и прямо выдавая себя за спасшегося царя. Вто-
рого Шуйский отчего-то считал своим сторонником, а потому послал воево-
дой в Путивль, совсем недавно бывший столицей самозванца. Однако Шаховс-
кой, едва прибыв в город, собрал на площади народ и объявил, что Дмитрий
жив. Путивль моментально отложился от "узурпатора Васьки", а следом - и
другие города Северской земли...
Шуйский, не успевший спокойно процарствовать и недели, лихорадочно
