тояние Российской империи и великого княжества Московни". Вернулся в
Россию, служил Лжедмитрию II, потом гетману Жулкевскому, участвовал в
каких-то загадочных операциях английской разведки на севере России, пос-
ледние десять лет был французским резидентом в Польше и Германии.
Некоторые злые языки обвиняли его в причастности к мятежу Шуйского,
закончившемуся убийством Лжедмитрия 1. Достоверно известно лишь, что в
тот день Маржерет по болезни не присутствовал на службе. На мой взгляд,
эти обвинения совершенно беспочвенны, поскольку никак не согласуются с
занятой Маржеретом позицией. Пожалуй, французский искатель удачи - самый
ярый и упорный сторонник подлинности Лжедмитрия.
Безусловно, не все его аргументы следует рассматривать серьезно.
Взять хотя бы такое: "...касательно других возражений, что он непра-
вильно говорил по-русски, я отвечу, что слышал его спустя немного време-
ни после его приезда в Россию и нахожу, что он говорил по-русски как
нельзя лучше, разве только, чтобы украсить речь, вставлял порой польские
фразы".
Вряд ли иностранец, проживший в России всего пять лет, мог знать
русский язык настолько безукоризненно, чтобы со всей уверенностью су-
дить, является ли то или иное лицо коренным русским...
Зато другие теоретические построения Маржерета прямо-таки невозможно
опровергнуть или обвинить в поверхностности...
"Говорят еще, что он не соблюдал их религию. Но так же поступают мно-
гие русские, которых я знал, среди прочих некто по имени Посник Дмитри-
ев, который, побывав с посольством Бориса Федоровича в Дании, узнав от-
части, что такое религия, по возвращении среди близких друзей открыто
высмеивал невежество московитов".
Лучше Маржерета, по-моему, еще никто не опроверг версии, будто Лжед-
митрий был загодя подготовлен поляками и иезуитами, несколько лет воспи-
тывался ими.
"Какое соображение могло заставить зачинщиков этой интриги предпри-
нять такое дело, когда в России не сомневались в убийстве Дмитрия? Да-
лее, Борис Федорович правил страной при большем благоденствии, чем любой
из его предшественников, народ почитал и боялся его, как только возмож-
но; притом, мать названного Дмитрия и многочисленные родственники были
живы и могли засвидетельствовать, кто он... Война не была бы начата с
4000 человек и сказанный Дмитрий получил бы, как я полагаю, несколько
советников и опытных людей из польских вельмож, уполномоченных королем,
чтобы советовать ему в этой войне. Далее, и считаю, что они помогли бы
ему деньгами; также неправдоподобно, что, когда он снял осаду Новгоро-
да-Северского, его покинули бы большинство поляков..."
Об иезуитах, якобы "воспитавших" Дмитрия: "Я думаю также, что они не
смогли бы воспитать его в такой тайне, что кто-нибудь из польского сей-
ма, а следовательно, и воевода сандомирский, в конце концов не узнали
бы... и если бы он был воспитан иезуитами, они, без сомнения, научили бы
его говорить и читать по-латински... он также больше жаловал бы сказан-
ных иезуитов, чем он это делал..."
Аргумент непробиваемый. В самом деле, выше мы уже рассмотрели подроб-
но, как Лжедмитрий "содействовал" папе римскому и польскому королю, -
загодя подготовленная марионетка ни за что не стала бы вести себя так.
Достоверно известно, что латинского Лжедмитрий не знал, и подписывая
послания королю и папе, даже в своем имени и титуле делал грубейшие
ошибки: вместо "imperator" - "in Perator", вместо "Demetrius" -
"Demiustri"...
И далее Маржерет подробно рассматривает самое загадочное во всей этой
истории обстоятельство: то, что Лжедмитрий I всегда, во всем вел себя
так, словно свято верил, что он настоящий сын Ивана Грозного и законный
государь...
"Его правоту, кажется, достаточно доказывает то, что со столь малым
числом людей, что он имел, он решился напасть на огромную страну, когда
она процветала более чем когда-либо, управляемая государем проница-
тельным и внушавшим страх своим подданным; примем во внимание и то, что
мать Дмитрия и многочисленные оставшиеся в живых родственники могли бы
высказать противное, если это не так... Затем рассмотрим его положение,
когда большинство поляков покинули его;* он отдался в руки русских, в
которых еще не мог быть вполне уверен, притом их силы не превышали
восьми-девяти тысяч человек, из которых большая часть были крестьяне, и
решился противостоять более чем стотысячной армии..."
* После первых неудач. - А.Б.
Конечно, с этими положениями можно спорить - но чертовски трудно...
Тем более, что их подкрепляют не менее странные последующие события -
предельно странное ВЕЛИКОДУШИЕ Лжедмитрия.
Как должен поступить хитрый самозванец, прекрасно знающий сам про се-
бя, что обманывает всех окружающих, - когда он входит в Москву, распола-
гая преданными войсками и в горячке первых дней воцарения без особого
труда способный снести не одну голову?
Казнить направо и налево, вырубая всех потенциальных смутьянов... Но
ничего этого не было. Никаких казней. Даже более того - когда Шуйский
стал плести интриги, распространяя слух, что на престоле сидит самозва-
нец, Лжедмитрий не расправился с ним своей волей, а отдал на суд боярам
и собору из представителей всех сословий.
А ведь это был страшный риск - при том, что и в самом деле жива была
мать Дмитрия, многочисленные родственники царевича, способные переломить
ход судебного разбирательства отнюдь не в пользу самозванца. Однако он
поступил, как человек, предельно уверенный в своей правоте. И ничего с
этой стороны не боявшийся...
Когда астраханский архиепископ Феодосии при личной встрече с Лжедмит-
рием стал обличать его в самозванстве, говоря, что подлинный царевич
давно умер, Лжедмитрий ограничился тем, что... отправил архиепископа под
домашний арест. Так опять-таки мог поступить только уверенный в своей
подлинности человек, "заигрыванием с церковью" этот факт объяснить
нельзя - к тому времени патриархом всея Руси стал ставленник Лжедмитрия,
а прежнего патриарха толпа москвичей вытащила на Лобное место и едва не
убила. Большинство архиереев признали нового царя (прежний патриарх Иов,
кстати, фигура довольно отталкивающая. Именно он 20 февраля 1607 г.,
послушно выполняя инструкции Шуйского, стал уверять народ, что царевич
Димитрий был "убит умыслом Бориса Годунова", хотя в свое время как раз и
поддержал венчание Годунова на царство).
Наконец, свержение и убийство Лжедмитрия опять-таки несут на себе от-
печаток странной, непонятной торопливости. Я уже писал о том, что было
неопровержимо доказано: Гришка Отрепьев и Лжедмитрий I - совершенно раз-
ные люди. Впервые Годунов назвал самозванца " Гришкой Отрепьевым" только
в январе 1805 г. - когда о существовании самозванца было известно уже
несколько лет, когда он со своими отрядами четыре месяца находился в
пределах России. Полное впечатление, что Годунов едва ли не до самого
последнего момента не знал, кто же такой самозванец...
Слово Н.И. Костомарову: "Самый способ его низложения и смерти как
нельзя яснее доказывает, что нельзя было уличить его не только в том,
что он Гришка, но даже и вообще в самозванстве. Зачем было убивать его?
Почему не поступили с ним именно как он просил: почему не вынесли его на
площадь, не призвали ту, которую он называл своей матерью? Почему не из-
ложили перед народом своих против него обвинений? Почему, наконец, не
призвали матери, братьев и дядю Отрепьева, не дали им с царем очной
ставки и не уличили его? Почему не призвали архимандрита Пафнутия (игу-
мен Чудовского монастыря, где прежде монашествовал Отрепьев - А.Б.), не
собрали чудовских чернецов и вообще всех знавших Гришку и не уличили
его? Вот сколько средств, чрезвычайно сильных, было в руках его убийц, и
они не воспользовались ни одним из них! Нет, они отвлекли народ, на-
уськали его на поляков, сами убили царя скопом, а потом объявили, что он
был Гришка Отрепьев, и все темное, непонятное в этом вопросе объясняли
чернокнижеством и дьявольским прельщением. Но Шуйский ошибся в расчете,
как часто ошибаются плуты, искусные настолько, чтобы, как говорится,
подвести механику, но близорукие для того, чтобы видеть последствия".
Наконец, есть прямые сообщения о том, что Гришка Отрепьев прибыл в
Москву с войском Лжедмитрия, но был им впоследствии за пьянство и бес-
путное поведение сослан в Ярославль...
Общеизвестно, что практически любому поступку или факту можно подыс-
кать двойное толкование. Как бы там ни было, эта странная уверенность
Лжедмитрия в своем царском происхождении, все его поступки, подчиненные
этому убеждению, - как выражаются поляки, "орешек не для разгрызания"...
Самозванцы так себя не ведут! Не ведут, II точка!
Тогда? "В нем светилось некое величие, которое нельзя выразить слова-
ми, и невиданное прежде среди русской знати и еще менее среди людей низ-
кого происхождения, к которым он неизбежно должен был принадлежать, если
бы не был сыном Ивана Васильевича" (Маржерет).
Это пишет не экзальтированная девица и не юный поэт - пятидесятилет-
ний кондотьер, чуждый каким бы то ни было сантиментам. Приходится приз-
нать, что в самозванце и в самом деле было некое очарование - вспомним
самоотверженно защищавшего его Басманова, уверенных в его подлинности
братьев Вишневецких, не преследовавших никаких материальных выгод, длин-
ную череду других, оставшихся преданными даже после убийства "Дмит-
рия"...
По-моему, эта странная уверенность Лжедмитрия в своей подлинности
смущала в разное степени всех без исключения историков, поскольку была
слишком явной, путала все карты и требовала нешуточной виртуозности в
построении более-менее логичных объяснений...
А посему уже в XIX в. родилась гипотеза, по которой Лжедмитрий стал
неосознанным орудием в руках некой боярской группировки, которая, подыс-
кав подходящего юнца, уверила его в том, что он и есть чудом спасшийся
от убийц сын Ивана Грозного, отправила в Литву, а после тонко рассчитан-
ными маневрами парализовала сопротивление правительственных войск, под-
готовила москвичей, убила Годунова вместе с женой и сыном, ну, а впос-
ледствии, по миновании надобности в "Дмитрии", убила и его в страшной
спешке...
Вот это гораздо больше похоже на правду, нежели лепет о "заговоре ие-
зуитов". В эту гипотезу прекрасно укладывается и террор, развязанный Го-
дуновым против зцатнейших боярских фамилий, - не утруждая себя поиском
убедительных обвинений, Борис казнил направо и налево, словно бы отчаян-
но нанося могучие удары по некоему невидимке, хихикавшему над самым
ухом. И та легкость, с которой высшее боярство переметнулось на сторону
самозванца. И его убийство. И убежденность самого "Дмитрия" в своей под-
линности.
Косвенным свидетельством того, что Годунов все же не умер своей
смертью, а был отравлен боярами, служит довольно странная реплика самоз-
ванца. Когда в Кремль ворвались убийцы, Лжедмитрий, по сохранившимся
свидетельствам, высунулся из окна и, потрясая саблей, крикнул:
- Я вам не Борис!
Что он мог иметь в виду? То, что не собирается, подобно Годунову,
безропотно, как теленок на бойне, ждать смерти? Но позвольте, Годунов не
ждал финала безропотно! Совсем наоборот - он самым яростным образом бо-
ролся до конца, он, прошедший кровавую школу опричнины, дрался за прес-
тол, как волк с лапой в капкане, - пытал, казнил, приказал войскам лю-
тейше истреблять всех, кто переметнулся к самозванцу. И все же эта фраза
прозвучала: "Я вам не Борис!"
Тогда? Быть может, Лжедмитрий прекрасно знал, что Борис не умер своей
смертью, а был убит, и хотел заверить, что уж он-то постарается от убийц
отбиться? Очень возможно...
В этом случае встает вопрос: кто? С чьей подачи осуществилась опера-
