А.Б.) Однофамилец "воровского воеводы" прислал комиссию, которая быстро
во всем разобралась и вернула толоконцевцам самостоятельность. Однако
стоило комиссии уехать, печерский архимандрит Феодосии отправился к
"местному авторитету" Минину, сунул ему взятку, и Кузьма вновь присоеди-
нил толоконцевские владения к землям Печерского монастыря.*
* При Михаиле толоконцевцы жаловались ему уже на Минина, но чем кон-
чилось дело, мне не удалось доискаться.
Как бы там ни было, Минин и Пожарский все же выгнали из Москвы поля-
ков (среди которых гораздо больше было немецких наемников, кстати, неже-
ли поляков и литвинов). Правда, это святое дело не обошлось без досадных
инцидентов: когда из города выходили жены и дочери бояр, сидевших в оса-
де вместе с поляками, казаки собирались их ограбить и, когда Пожарский
принялся их унимать, всерьез грозили пришибить князя. Как-то обошлось,
но казаки в поисках морального удовлетворения перебили часть пленных,
нарушив свое же честное слово сохранить всем сдавшимся жизнь.
Кстати, именно под давлением казачьей части ополчения - о чем есть
недвусмысленные упоминания - и был избран царем Михаил Романов. Не иск-
лючено, что могла бы пройти и другая кандидатура: "выдвигались" многие,
в том числе и Пожарский, сохранились туманные упоминания, что сначала
был все-таки выбран князь Трубецкой, и лишь несколькими днями спустя под
давлением казаков остановились на Михаиле...
Прежде чем перейти к подведению итогов, следует обязательно упомянуть
об одной насквозь мифической фигуре, без всяких на то оснований произве-
денной в народные герои...
ГЕРОЙ, КОТОРОГО НЕ БЫЛО
Советский энциклопедический словарь 1964-го года отзывается об этой
героической личности со всем уважением: "Сусанин Иван Осипович (ум.
1613) - крестьянин с. Домнино Костромского у., нар. герой, замученный
польскими интервентами, отряд к-рых он завел в непроходимую лесную
глушь. Героич. поступок С. лег в основу мн. нар. преданий, поэтич. и
муз. произв.".
Энциклопедический словарь 1985-го еще более уважителен и прямо-таки
эпичен: "Сусанин Иван Осипович (? -1613) - герой освободит, борьбы рус.
народа нач. XVII в., крестьянин Костромского уезда. Зимой 1613 завел от-
ряд польск, интервентов в непроходимое лесное болото, за что был заму-
чен".
Пожалуй, автор, писавший в 85-м, гораздо больше заботился о достовер-
ности, нежели его коллега из 64-го. "Болота", нужно признать, выглядят
не в пример убедительнее "лесной глуши", из которой "чертовы ляхи" отче-
го-то не нашли выхода - любой нормальный человек в такой ситуации, заб-
лудившись зимой в лесу, вышел бы оттуда по собственным следам на снегу.
Отряд должен был оставить за собой такую колею, что обратный путь можно
отыскать и ночью...
Ну, а о том, что этот злодейский отряд направлялся, дабы извести
только что избранного на царство юного государя Михаила Федоровича Рома-
нова, знают даже дети. Гораздо менее известно, что вся эта красивая ис-
тория - выдумка от начала до конца. Авторы энциклопедических словарей
правы в одном: с давних пор известны "многие народные предания", живопи-
сующие о том, как Сусанин завел поляков в болота, о том, как героический
Иван Осипович еще допрежь того укрыл царя в яме на собственном подворье,
а яму замаскировал бревнами. Беда в том, что меж народным фольклором и
реальной историей есть некоторая разница...
Вообще-то, авторы вышеприведенных статей сами ничего не надумали, что
их, в общем, извиняет. Они лишь добросовестно переписали абзацы из тру-
дов гораздо более ранних "исследователей". "Классическая версия" появля-
ется впервые, пожалуй, в учебнике Константинова (1820 г.)- польские ин-
тервенты выступают в поход, чтобы погубить юного царя, но Сусанин, жерт-
вуя собой, заводит их в чащобу. Далее эта история получает развитие в
учебнике Кайданова (1834 г.), в работах Устрялова и Глинки, в "Словаре
достопамятных людей в России", составленном Бантыш-Каменским. А яма, где
якобы укрыл Сусанин царя, впервые появилась в книге князя Козловского
"Взгляд на историю Костромы" (1840 г.): "Сусанин увез Михаила в свою де-
ревню Деревищи и там скрыл в яме овина", за что впоследствии "царь пове-
лел перевезти тело Сусанина в Ипатьевский монастырь и похоронить там с
честью". Князь в подтверждение своей версии ссылался на некую старинную
рукопись, имевшуюся у него, - вот только ни тогда, ни потом никто посто-
ронний этой рукописи так и не увидел...
Ясно, что спасение царя от злодеев-поляков - событие столь знамена-
тельное, что неминуемо должно было остаться не в одной лишь народной па-
мяти, но и в хрониках, летописях, государственных документах. Однако,
как ни странно, о злодейском покушении на Михаила нет ни строчки ни в
официальных бумагах, ни в частных воспоминаниях. В известной речи митро-
полита Филарета, где скрупулезно перечисляются все беды и разорения,
причиненные России польско-литовскими интервентами, ни словом не упомя-
нуто ни о Сусанине, ни о какой бы то ни было попытке захватить царя в
Костроме. Столь же упорное молчание касаемо Сусанина хранит "Наказ пос-
лам", отправленный в 1613 г. в Германию, - крайне подробный документ,
включающий "все неправды поляков". И, наконец, о покушении польско-ли-
товских солдат на жизнь Михаила, равно как и о самопожертвовании Сусани-
на, отчего-то промолчал Федор Желябужский, отправленный в 1614 г. послом
в Жечь Посполитую для заключения мирного договора. Меж тем Желябужский,
стремясь выставить поляков "елико возможно виновными", самым скрупулез-
ным образом перечислил королю "всякие обиды, оскорбления и разорения,
принесенные России", вплоть до вовсе уж микроскопических инцидентов. Од-
нако о покушении на царя отчего-то ни словечком не заикнулся...
И, наконец, о якобы имевшем место погребении Сусанина в коломенском
Ипатьевском монастыре нет ни строчки в крайне подробных монастырских
хрониках, сохранившихся до нашего времени...
Столь дружное молчание объясняется просто - ничего этого не было. Ни
подвига Сусанина, ни пресловутого "покушения на царя", ни погребения ге-
роя в Ипатьевском монастыре. Неопровержимо установлено: в 1613 г. в при-
легающих к Костроме районах вообще не было "чертовых ляхов" - ни коро-
левских отрядов, ни "лисовчиков", ни единого интервента либо чужестран-
ного ловца удачи. Столь же неопровержимо доказано, что в то время, когда
на него якобы "покушались", юный царь Михаил вместе с матерью находился
в хорошо укрепленном, напоминавшем больше крепость Ипатьевском монастыре
близ Костромы, охраняемый сильным отрядом дворянской конницы, да и сама
Кострома была хорошо укреплена и полна русскими войсками. Для ма-
ло-мальски серьезной попытки захватить или убить царя понадобилась бы
целая армия, но ее не было ни поблизости от Костромы, ни вообще в приро-
де: поляки с литовцами сидели на зимних квартирах в соответствии с обы-
чаями того времени. По Руси, правда, в превеликом множестве бродили раз-
бойничьи ватаги: дезертиры из королевской армии, жаждавшие добычи аван-
тюристы, "воровские" казаки вкупе с "гулящими" русскими людьми. Однако
эти банды, озабоченные лишь добычей, даже спьяну не рискнули бы прибли-
зиться к укрепленной Костроме с ее мощным гарнизоном.
Вот об этих бандах и пойдет речь...
Единственный источник, из которого черпали сведения все последующие
историки и писатели, - жалованная грамота царя Михаила от 1619 г., по
просьбе матери выданная им крестьянину Костромского уезда села Домнино "
Богдашке" Собинину. И говорится там следующее: "Как мы, великий госу-
дарь, царь и великий князь Михаил Федорович всея Руси, в прошлом году
были на Костроме, и в те годы приходили в Костромскнй уезд польские и
литовские люди, а тестя его, Богдашкова, Ивана Сусанина литовские люди
изымали, и его пытали великими немерными муками, а пытали у него, где в
те поры мы, великий государь, царь и великий князь Михаил Федорович всея
Руси были, и он, Иван, ведая про нас, великого государя, где мы в те по-
ры были, терпя от тех польских и литовских людей немерные пытки, про
нас, великого государя, тем польским и литовским людям, где мы в те поры
были, не сказал, и польские и литовские люди замучили его до смерти".
Царская милость заключалась в том, что Богдану Собинину и его жене,
дочери Сусанина Антониде, пожаловали в вечное владение деревушку Коробо-
во, каковую на вечные времена освободили от всех без исключения налогов,
крепостной зависимости и воинской обязанности. Правда, уже в 1633 г.
права Антониды, успевшей к тому времени овдоветь, самым наглым образом
нарушил архимандрит Новоспасского монастыря - отчего-то он не считал
"привилегию" чересчур важной. А это весьма странно, если вспомнить, что
Антонида - дочь отважного героя, спасшего жизнь царю...
Антонида пожаловалась Михаилу. Тот урезонил архимандрита и выдал вдо-
ве новую "грамоту о заслугах" - но и в ней о подвиге Сусанина говорилось
точно теми же словами, что и в предыдущей. Исключительно о том, что Су-
санина "спрашивали", а он ничего не сказал злодеям. И только. Царь, пол-
ное впечатление, и понятия не имел о том, что на его особу покушались,
но Сусанин увел "воров" в болота...
И, кстати, в обеих грамотах черным по белому указано: "Мы, великий
государь, были на Костроме". То есть - за стенами могучей крепости, в
окружении многочисленного войска. Сусанин, собственно говоря, мог без
малейшего ущерба для венценосца выдать "литовским людям" этот секрет по-
лишинеля, ровным счетом ничего не менявший...
И еще одна загадка: почему "литовские люди" пытали о царе одного Су-
санина? Будь у врагов намерение добраться до царя, несмотря ни на что,
они обязательно пытали и мучили бы не одного-единственного мужичка, а
всех живущих в округе. Тогда и привилегии были бы даны не только
родственникам Сусанина, но и близким остальных потерпевших...
Однако о других жертвах налета на деревушку Домнино нигде не упомина-
ется ни словом. Кстати, в "записках" протоиерея села Домнино Алексея так
и написано: "...НАРОДНЫЕ ПРЕДАНИЯ, послужившие источниками для составле-
ния рассказа о Сусанине".
Выводы? Самая правдоподобная гипотеза такова: зимой 1613 г. на дере-
веньку Домнино напала шайка разбойников-то ли поляков, то ли литовцев,
то ли казаков (напомню, "казаками" тогда именовались едва ли не все "гу-
лящие" люди). Царь их не интересовал ничуть - а вот добыча интересовала
гораздо больше. В летописи о подобных налетах, крайне многочисленных в
те времена, сообщается так: "...казаки воруют, проезжих всяких людей по
дорогам и крестьян по деревням и селам бьют, грабят, пытают, жгут огнем,
ломают, до смерти побивают".
Одной из жертв грабителей - а возможно, единственной жертвой - как
раз и стал Иван Сусанин, живший, собственно, не в самой деревне, а "на
выселках", то есть в отдаленном хуторе. О том, что налетчики "пытали Су-
санина о царе" известно от одного-единственного источника - Богдана Со-
бинина...
Скорее всего, через несколько лет после смерти убитого разбойниками
тестя хитромудрый Богдан Собинин сообразил, как обернуть столь тяжелую
утрату к своей выгоде, и обратился к известной своим добрым сердцем ма-
тери царя Марфе Ивановне. Старушка, не вдаваясь в детали, растрогалась и
упросила сына освободить от податей родственников Сусанина. Подобных
примеров ее доброты в истории немало. В жалованной грамоте царя так и
говорится: "...по нашему царскому милосердию и по совет" и прошению ма-
тери нашей, государыни великой старицы инокини Марфы Ивановны". Извест-
но, что царь выдал множество таких грамот с формулировкой, ставшей пря-
мо-таки классической. "Во внимание к разорениям, понесенным в Смутное
время". Кто в 1619 году проводил бы тщательное расследование? Хитрец
Богдашка преподнес добросердечной инокине убедительно сочиненную сказоч-