столетие спустя после смерти хана Нагая, а во-вторых, на Руси прекрасно
известен старинный боярский род по фамилии Нагие. Мария Нагая была
третьей женой Ивана Грозного, матерью незадачливого царевича Димитрия.
Вот здесь созвучие имен Нагой-Нагие гораздо более многозначительно...
Не поискать ли нам в русской истории конца XIII в. могущественного
князя, с которым поддерживали отношения польские и венгерские короли,
правители Болгарии и Сербии, а византийский император даже выдал за него
свою побочную дочь? Князя, правившего около сорока лет, распоряжавшегося
другими русскими князьями, как своими вассалами? Причем сведения о нем в
русской истории будут крайне скудными, подобно рассматривавшейся раньше
нами паре: удивительно бесцветный, ничем себя не проявивший Батый и его
современник, невероятно деятельный Александр Невский.
Пожалуй, подходящая кандидатура имеется - сын Александра Невского Да-
ниил, которого историки считают "первоначальником" идеи собирания русс-
ких земель под руку Москвы. Несмотря на столь почетное звание, сведения
о нем в русской истории крайне скудны. Его сын, знаменитый Иван Калита
(который отчего-то совершенно неизвестен Лызлову) продолжал дело отца.
Вместе они как раз и правили около сорока лет, сначала один, потом дру-
гой, причем с занятием престола Калитой, как мы помним, "татары" отче-
го-то "перестали воевать русские земли".
Я вовсе не утверждаю, что "хан Нагай" - это собирательный образ Дани-
ила Александровича Московского и Ивана Калиты (прежде всего потому, что
не производил скрупулезного расследования). Всего-навсего подробно обри-
совываю выбранный мной метод расследования.
Очень уж настораживают эти странные "пары" - "татарские ханы", о чьей
деятельности рассказывается крайне подробно, и сопутствующие им по вре-
мени русские князья, весьма незаурядные, но отчего-то удостоенные в
русской истории лишь скупых упоминаний. Или наоборот - напоминающий ско-
рее бледную тень Батый и средоточие энергии Александр Невский, объеди-
ненные как раз общностью взятых на себя задач и целей, общими интереса-
ми.
Если присовокупить к этому удивительное разнообразие мирских и крес-
тильных имен, прозвищ... Словом, если ктото другой потом возьмется изу-
чать родословную Даниила Московского и Калиты и обнаружит, что женой ко-
го-то из них была византийка, я особенно и не удивлюсь.
Гораздо больше меня увлекает другая загадка, на которую я не могу
найти ответ по недостатку информации: почему традиция приписывает
убийство хана Нагая "ордынцу" Тохте, но при этом прямо упоминается, что
Нагая зарубили русские всадники?
Почему Узбек, этот якобы ревностный приверженец ислама, сделавший его
единственной религией Золотой Орды, в то же время, по сведениям русских
летописей, выдает митрополиту Петру грамоту, в которой подтверждает все
"Батыевы" привилегии церкви, а также... письменно просит митрополита мо-
литься за него самого, его семью и его царство? А потом преспокойно поз-
воляет своей дочери Кончаке выйти замуж за Юрия Даниловича Московского и
принять христианство?
А еще меня привлекает интереснейший вопрос: с кем сражался на Кулико-
вом поле Дмитрий Донской, и кому в 1480 г. противостоял на Угре государь
всея Руси Иван III?
СЕВЕР ПРОТИВ ЮГА: СТАРАЯ ДИНАСТИЯ?
В "классической" историографии битва на Куликовом поле объясняется
традиционно: "злой ордынец", татарин Мамай коварно вознамерился если не
изничтожить Русь под корень, то по крайней мере "истребить веру христи-
анскую, дабы заменить ее магометанской". Соответственно, Дмитрий Донской
выглядит защитником Отчизны и христианства, а причины, побудившие его
схватиться с Мамаем на Куликовом поле, предстают исключительно светлыми
и благостными.
Вот только при любом мало-мальски скрупулезном расследовании мгновен-
но выплывают недоуменные вопросы...
За два года до Куликовской битвы, в 1378 г., московские полки воевали
на реке Воже с "татарским мурзой" Бегичем, якобы подручным Мамая. С этой
битвы и начинаются вопросы...
Оказывается, после битвы на Воже русские захватили в подвергшемся
разгрому татарском стане какого-то ПОПА "с мешком зелий и трав". Отче-
го-то этого попа мгновенно связали с весьма интересной личностью того
периода - "мятежником и заговорщиком" Иваном Васильевичем Вельяминовым.
Отец этого Ивана был последним, кто занимал в Москве высокую должность
тысяцкого - нечто вроде градоначальника или мэра (но этот пост был нас-
ледственным). Дмитрий решил, должно быть, что "двум медведям в одной
берлоге не ужиться", и пост тысяцкого отменил. Обиженный Иван, немало
интриговавший против Дмитрия, бежал сначала в Тверь, потом... в Орду, то
есть на Юг, уже почти отделившийся от Севера-Руси. И попа с ходу запо-
дозрили в том, что он как раз и подослан отравить великого князя Дмит-
рия.
Таким образом сразу возникает интересная коллизия: выходит, события,
именуемые "битва на реке Боже", каким-то боком были связаны со сложной
интригой против Дмитрия, в которой участвовали тверичи, московские
"эмигранты" и Орда... Бедного попа пытали и сослали в отдаленный монас-
тырь, а в следующем, 1379 г., Ивана Вельяминова, каким-то образом выма-
ненного на Русь, захватили в Серпухове агенты Дмитрия, привезли в Москву
- и 20 августа казнили при большом стечении народа. Летописцы отметили,
что у "многих смерть Вельяминова вызвала слезы" - очевидно, в этой инт-
риге, во многом так и оставшейся для нас загадкой, симпатии немалой час-
ти москвичей были не на стороне своего князя. После этого долго и стара-
тельно охотились за сообщниками Вельяминова, казня их одного за другим,
- все они, повторяю, были русскими.
А потом на Русь двинулся Мамай...
Во главе татарского войска, скажете вы?
Не угадали!
"Татар" в войске Мамая как раз и не наблюдается. То есть, по традиции
его воины именуются "татарами", но состав их иной:
1. Ясы и аланы (то есть православные аланы и осетины!).
2. Черкасы (то есть казаки!).
3. Половцы и печенеги (славяне!).
4. "Фряги" (генуэзские наемники).
Вскользь упоминаются еще некие "бесермены", но, судя по тому, что это
название чересчур общее, скорее расхожее клеймо вроде "злых татаровей",
особо верить в них не следует.
Что любопытно, Сергий Радонежский поначалу уговаривает князя Дмитрия
уступить "татарским" требованиям. Мог бы он вести себя так, будь целью
Мамая уничтожение христианской веры, вообще Руси? Вряд ли.
Значит, у Мамая была какая-то совершенно другая цель...
Князь Дмитрий все же собирается на битву. Логично будет предположить,
что, прослышав о грозящей Руси и православию беде, на помощь ему придут
другие князья?
На подмогу к Дмитрию не пришел ни кто! Ни один независимый, владе-
тельный князь! Даже тесть Дмитрия и его тезка, Димитрий Константинович
Нижегородский, не прислал ни единого человека. Уникальнейший случай. Мог
смалодушничать один, отвернуться другой, из-за каких-то своих соображе-
ний не участвовать третий, но чтобы все до одного князья отказались по-
могать в отражении нашествия "безбожных татар", включая родного тестя
Дмитрия, - такого на Руси не бывало ни до, ни после...
В чем же дело? Быть может, все прекрасно отдавали себе отчет, что это
не "нашествие безбожных татар", а некое дело, касающееся одного Дмитрия?
Другого объяснения я что-то не вижу...
Потом, правда, прибыли четверо князей - два Ольгердовича, Андрей По-
лоцкий и Дмитрий Корибут Брянский. Все четверо - литвины. Ни один русс-
кий князь так и не появился. Только несколько мелких вассалов Дмитрия.
И вновь, как в случае с "Повестью о битве на Калке", я намерен
пользоваться исключительно первоисточником - "Сказанием о Мамаевом побо-
ище".
Н. Костомаров обозвал его "множеством явных выдумок, анахронизмов,
равным образом и преданий, образовавшихся в народном воображении уже
позже". И добавил в сердцах: "Эта повесть никак не может считаться дос-
товерным источником".
Я же как раз и полагаю ее достовернейшим источником, при внимательном
изучении работающим как раз против "классической" теории...
"Повесть" приписывает Мамаю интересное заявление: "Я не хочу так пос-
тупать, как Батый, но когда приду на Русь и убью князя их, то какие го-
рода наилучшие достаточны будут для нас - тут и осядем, и Русью завладе-
ем, тихо и беззаботно заживем".
После этого Мамай рассылает своим "татаровьям" следующий приказ:
"Пусть не пашет ни один из вас хлеба, будьте готовы на русские хлеба".
Каково?! "Пусть никто из вас не пашет". Мамай обращается к своим под-
данным - следовательно, его подданные занимаются землепашеством. И ника-
кие они не "дикие кочевники". Какое, к черту, землепашество у скотово-
дов-степняков?
Похоже, автор "Сказания", как ни обличал Мамая, попросту не сообра-
зил, что иные подробности как раз и противоречат образу "дикой кочевой
орды"...
Далее. Дмитрий, отправляясь на битву, заранее позаботился о "пропа-
гандистском обеспечении". Он берет с собой десятерых купцов-сурожан (су-
рожанами звали тех, кто постоянно торговал с городом Сурожем в Крыму,
имея там, говоря современным языком, "торговые представительства"). Все
десять купцов перечислены поименно: Василий Капица, Сидор Алферьев,
Константин Петунов, Кузьма Ковря, Семен Антонов, Михаил Саларев, Тимофей
Весяков, Дмитрий Черный, Дементий Саларев, Иван Шиха. Особо уточняется;
князь взял их для того, чтобы они "рассказали в дальних странах, как лю-
ди знатные". Рассказали о грядущей битве с Мамаем.
Снова перед нами нечто уникальное, не встречавшееся ни прежде, ни
после. К чему, казалось бы, принимать заранее такие меры, если в других
странах и так узнают, кто с кем дрался, кто победил? Нелепица ка-
кая-то...
А если - "лепица"? Если Дмитрий был как раз озабочен тем, чтобы в
"дальних странах" узнали именно его версию событий? Сражение еще не сос-
тоялось, но уже готовы люди, которые готовы поведать Европе о нем...
Значит, существовала опасность, что "дальние страны" узнают нету вер-
сию? Неправильную? Значит, для будущего сражения меж Дмитрием и Мамаем
уже есть разные версии? У Мамая своя, у Дмитрия своя, у кого-то, Возмож-
но, третья?
Если это предположение - сплошная чушь, зачем Дмитрий заранее позабо-
тился о людях с репутацией, именем и весом, которые должны рассказать к
а к следует?
Что-то это мне напоминает... Ага, 1 сентября 1939 года, когда "ковар-
ные поляки" напали на радиостанцию в немецком городе Глейвице. И трупы
"нападавших" готовы для обозрения, и репортеры как из-под земли выскочи-
ли, и свидетели имеются.
Можно вспомнить и советско-финскую войну. Не успели разорваться на
советской территории "финские" снаряды, как с нашей стороны неведомо от-
куда появилась и армия вторжения, и даже настоящее "рабоче-крестьянское
финское Правительство".
Короче, что-то тут с князем Дмитрием нечисто, что-то он хитромудрое
крутит...
Тогда же случилась загадочнейшая история, которую можно объяснить
исключительно в рамках нашей гипотезы.
Иеромонах Даниил, ранее служивший при храме в "Орде", давно и долго
ссорился с Дмитрием Донским. Он резко выступал против попытки Дмитрия
назначить митрополитом всея Руси своего кандидата протопопа Митяя (это
отдельная, прямо-таки детективная история, Митяй умер при загадочных
обстоятельствах, когда плыл в Константинополь за благословением тамошне-
го патриарха).
Так вот, Даниил, покинув "Орду", обосновался в Троице-Сергиевой лавре
и развернул бурную деятельность, призывая русских князей оставить распри
и совместно выступить против "Орды". Продолжалось это довольно долго.
Логично будет предположить, что Даниил, известный своей несгибаемой ан-
тиордынской позицией, окажется при Дмитрии Донском, когда тот двинется
на Мамая.
Однако происходит фантастический вираж, которому историки до сих пор
