ТЕЛЬНЫЙ ОБРАЗ "татар"..."
"Татар" заключил в кавычки не я, а Чивилихин, невзначай написавший
истинную правду. Собирательный образ - в этих словах и кроется загад-
ка...
А уважаемый мною Д. Иловайский написал следующее: "Жестокие пытки и
кнут, затворничество женщин, грубое отношение высших к низшим, рабское
низших к высшим и тому подобные черты, усилившиеся у нас с того времени,
суть несомненные черты татарского влияния".
Можно подумать, что Западная Европа, где фальшивомонетчиков варили в
масле, заговорщиков разрывали на куски лошадьми, а малолетних детей ве-
шали за мелкие кражи, когда-то переживала "татарское иго". Можно поду-
мать, это "татары" пустили в обращение в Европе приветствие "сервус"
(продержавшееся в иных странах до XX столетия), которое в буквальном пе-
реводе означает даже не "ваш слуга", а "ваш холоп". Можно подумать, в
Европе "низшие" фамильярно хлопали "высших" по плечу, встретив на улице,
- а "высшие" угощали "низших" табачком и расспрашивали, как идут дела с
уборкой брюквы...
(Зато я согласен с Иловайским в другой его фразе. Там, где он пишет,
что татарское иго оставило следы своего влияния "и в некоторых госу-
дарственных учреждениях". Вот здесь все верно. Экс-министр финансов Лиф-
шиц - сущий баскак из русских сказаний. Вспомните удалое: "Надо де-
литься!" Ну чисто Иван Калита под стенами Новгорода. Немногим уступает и
Евгений Ясин, во время своего визита в Красноярск в июле сего года зая-
вивший с кровожадным простодушием ханского баскака: "Налоги надо ДРАТЬ с
богатых. Возьмите, например, и опишите все коттеджи в Красноярске, и
взимайте с владельцев налоги". Быть может, это у них генетическая память
вещует? Баскак-прапрадедушка о себе заявил?)
Известна поэтическая легенда о трагической смерти юного княжича Вла-
димира Юрьевича - перед штурмом Владимира-города "злые татаровья", взяв-
шие княжича в плен, убили его на глазах осажденных. Эта легенда самым
удивительным образом во многом перекликается с реальными обстоятельства-
ми смерти одного из знатнейших чешских магнатов, Завиша Фалькенштейна.
История его любви к королеве, столкновения с королем, история, где при-
чудливо (как водилось в средневековье) смешались измена, ратная храб-
рость, романтика и подлость, слишком длинна, чтобы ее тут пересказывать.
Перейдем сразу к финалу.
В самом конце XIII в., когда Завиш попал в плен к людям короля, его
долго возили по стране, объезжая один за другим замки родственников и
друзей Фалькенштейна. И каждый раз повторялась одна и та же картина: не-
подалеку от стен палачи устанавливали плаху и призывали защитников замка
сдаться, грозя, что в противном случае Завишу отрубят голову. Замки сда-
вались.
Замков было много, и продолжалось это долго. В конце концов Завиш,
видимо, понял, что ему в любом случае не сносить головы, и возле крепос-
ти Глубокая стал кричать ее защитникам, что сдаваться ни в коем случае
не следует.
Глубокая так и не сдалась. Завишу, естественно, снесли голову. Види-
мо, эта история, попав на Русь, под пером какого-то книжника позднейших
времен и превратилась в сказание о княжиче Владимире...
Закончу этот раздел напоминанием об одном любопытном направлении
средневековой мысли. Оказывается, средневековая Западная Европа... отче-
го-то была убеждена в существовании на востоке огромного царства некоего
христианского властителя "пресвитера Иоанна", чьими потомками и счита-
лись в Европе ханы "монгольской империи"!
Это убеждение держалось чрезвычайно стойко - на протяжении более чем
двухсот лет, сохраняясь еще в XV столетии!
Многие европейские хронисты "отчего-то" отождествляли пресвитера Ио-
анна с Чингисханом. Чингисхана, кстати, "отчего-то" именовали и "царем
Давидом" (на Руси хватало князей с именем Давид).
"Некто Филипп, приор провинции Святой земли доминиканского ордена, -
пишет современный историк, - принимая желаемое за действительное, отпи-
сал в Рим, что христианство господствует везде на монгольском востоке".
Почему же - "принимая желаемое за действительное"? Так и обстояло.
"Монгольским востоком" была Русь, вполне христианская страна.
"Убеждение это (о существовании царства пресвитера Иоанна - А.Б.)
сохранялось долго и стало неотъемлемой частью географической теории
позднего средневековья".
Знаете, с кем, согласно европейским авторам, поддерживал "пресвитер
Иоанн" особо теплые и доверительные отношения?
С Фридрихом II Гогенштауфеном! Тем самым, что стал единственным из
европейских монархов, кто не испытывал ни малейшей тревоги при известии
о вторжении "татар" в Европу. Единственным, кто переписывался с "татара-
ми" - II, как показывает наша реконструкция, вел совместно с ними воен-
ные действия против папы.
А некий аббат Одо из монастыря Сен-Реми в Реймсе (1118-1151) писал
своему знакомому графу Томасу, что находился в Риме, когда там пребывал
патриарх из царства пресвитера Иоанна.
Слишком много совпадений, вернее, взаимно подтверждающих друг друга
доказательств. В сочетании с тезисом о том, что никаких монголов из
Центральной Азии никогда на Руси не появлялось, а "Орда" была не более
чем русским войском, информация о "царстве пресвитера Иоанна" как раз и
становится завершающим штрихом картины.
Иначе не объяснить, почему Европа более чем двести лет не сомневалась
в реальности "Иоаннова царства". Можно допустить, что в Западной Европе
XIII-XV вв. плохо знали о происходящем в ОТДАЛЕННЫХ краях вроде Индии,
Индокитая, Индонезии. Так и было.
Но невозможно поверить, что западноевропейцы в те же времена получали
в корне неверную информацию о том, что творилось на пространстве от
польско-русской границы до Уральских гор. Не забывайте: начиная века с
десятого, в Киеве, Новгороде и Смоленске обосновались довольно крупные
общины купцов чуть ли не из всех западноевропейских стран. То есть жили
там постоянно на протяжении столетий. А любой купец в те времена (да и в
более поздние) - это всегда еще и разведчик, обязанный поставлять не
сплетни и сказки, а точную информацию - политическую, военную, торговую.
Можно ли допустить, чтобы Западная Европа, располагая столь старой и от-
лаженной осведомительной сетью, двести лет принимала за "царство пресви-
тера Иоанна" орды диких кочевников?
Ни в коем случае. Вспомните о священнике Монтекорвино, еще в 1290 г.
побывавшем в Индии, - он сообщал не вымыслы, а точные сведения. Так что
не следует переоценивать "темноту" европейцев.
Между прочим, самым загадочным образом сгинул бесследно отчет королю
Людовику IX его посла, французского монаха Андре Лонжюмо, как раз и ез-
дившего в Каракорум. Известно лишь, что Лонжюмо побывал... на южном и
восточном берегу Каспийского моря. НАСТОЯЩИЙ Каракорум, как помните,
располагался либо в Крыму, либо на Волге. Возможно, в последующие века
отчет Лонжюмо стал неудобен как раз тем, кто запустил версию о Каракору-
ме, стоящем посреди монгольских степей. Иногда рукописи горят...
Вообще, "классическая" теория, живописующая приход "диких монголов"
из глубин Центральной Азии, захват ими Руси и прорыва их к Адриатическо-
му морю плоха еще и тем, что постоянно заставляет нас считать идиотами
обитателей чуть ли не всех стран, так или иначе соприкасавшихся в XIII
в. с "татарами". В самом деле, сторонники "общепризнанной" версии приг-
лашают нас верить, что:
1. Русские были идиотами, потому что даже после битвы на Калке не в
состоянии внятно объяснить, с кем сражались князья.
2. Западноевропейцы были идиотами, потому что двести лет принимали
диких кочевников за христианских подданных пресвитера Иоанна.
3. "Монголы" были идиотами, потому что лишь девятнадцать лет спустя
после покорения Руси сообразили устроить перепись населения и разослать
сборщиков дани.
А заодно с ними идиотами были: епископ Кромер, утверждавший, что на
Польшу напала русская рать; мастер, изобразивший на надгробии герцога
Генриха русского вместо "дикого татарина"; все русские и западные исто-
рики, причислявшие татар к европейским народам; летописцы, нарекавшие
"ордынских ханов" христианскими именами; Батый, отчего-то скрупулезно
продолжавший политику Всеволода Большое Гнездо вместо того, чтобы зани-
маться собственными делами; ученейший Лызлов, ни словом не упомянувший о
"великой монгольской империи от Волги до Пекина"; и многие, многие Дру-
гие.
Лично я в столь повсеместное и тотальное распространение идиотизма в
строго определенный временной период поверить просто не в состоянии. На-
ша реконструкция событий хороша хотя бы тем, что не усматривает в прош-
лом столь несметного скопления идиотов, какое расплодили сторонники
"классической" версии. У нас все как раз весьма логично, лишено нелепос-
тей и несуразностей...
СЕВЕР И ЮГ
В том, что со временем слово "татары" перестало означать "вооруженную
силу", "войско" и прилепилось к конкретному народу, нет ничего удиви-
тельного. Почти схожие примеры в истории прекрасно известны: когда воен-
ный термин приобретал характер политического ярлыка, синонима. А то и
наоборот...
"Мамелюками" в Венгрии в XIX веке звались приверженцы одного из тог-
дашних политических течений, а также группа депутатов парламента. Слово
"янычар" сплошь и рядом становилось синонимом необузданности, зверства,
вольницы - хотя термин "ени чери" на деле означает "новое войско". (В
свое время войско янычар и в самом деле было "новым" по сравнению с су-
ществовавшей до того пехотой "яя".)
От слова "всадник" образовано французское и немецкое "дворянин", то
есть "шевалье" и "риттер". "Улан" в турецком языке первоначально означа-
ло что-то вроде молодого холостого парня - из таких набирались особые
конные полки. Впоследствии стало названием рода войск практически во
всех европейских странах, как и "гусар" (первоначально "хусар" - что-то
вроде удальца, сорвиголовы). Гусары участвовали еще в первой мировой
войне, а уланы дали свои последние бои в сентябре 1939-го...
Но самый яркий пример - "запорожец". Этот термин объединял людей лю-
бой национальности и любой прежней веры. В Запорожской Сечи мог остаться
(при условии, что, каково бы ни было его вероисповедание допрежь, отныне
он принимает православие) кто угодно - москвитянин, польский шляхтич,
турок, степной кочевник, европейский искатель приключений. Постепенно
этот плавильный котел превратил запорожцев в часть украинского народа.
Видимо, то же самое происходило и с татарами...
Кажется, настало время переходить к отточенным формулировкам и обоб-
щающим гипотезам.
В моем представлении, дело обстояло примерно следующим образом. От
Новгорода до Северного Кавказа* и восточных берегов Каспийского моря
обитали если и не стопроцентно родственные по крови народы, то жившие в
некоем симбиозе, опять-таки порождавшем многовековые родственные связи,
соучастие в делах друг друга, полностью отвечавшее обычаям феодальной
эпохи: когда вчерашние враги завтра объединяются против общего противни-
ка, а послезавтра этот противник становится союзником кого-то из тех, с
кем только что воевал. Феодализм не знает непримиримых враждующих лаге-
рей как меж родственными народами, так и внутри одного народа. Неприми-
римость, национальная или религиозная, некие четкие рубежи, по обе сто-
роны которых обитают постоянные, заклятые враги - изобретение более
позднего времени.
* Арабский книжник Аль-Хорезми, живший в Х веке, помещает на Северный
Кавказ... русов!
В этой причудливой смеси столь же причудливо формировались союзы, ко-
алиции, браки, дружба и вражда. Москвитяне, русские, волжские болгары,
половцы, печенеги, южные татары и "татары европейские", по большому сче-
ту, были обитателями одной огромной коммунальной квартиры, где хватает и
