пьянствовать собрались, а врагов княжьих искать!
- Логично, логично, - оживился Илья Муромец, решив блеснуть ученым
словечком. - Так, откуда поиски начнем?
- С "Града Китежа", - робко предложил Иван. - Самое людное место, да
и медовуха там славная...
- Зато закуска хреновая, а я с утра не емши, - отмел предложение
Добрыня. - Лучше в "Красно Солнышко" двинем...
- Это где царскую водку самогоном разбавляют? - развеселился Илья. -
Молодежь... Поехали в "Булатную рукавицу", там и накормят, и напоят, и
разговор поддержат.
- Так это... "Рукавичка"-то в богатырских казармах расположена,
нехристей там никак быть не может! - растерялся Иван.
Но пришпорившие коней богатыри особого внимания на его слова не
обратили. Лишь сердобольный Алеша бросил на ходу: "Убедиться надобно!"
К полуночи богатыри убедились, что хитрых нехристей в киевских
трактирах нет; а князь Владимир немалый урон казне понес. Друзья ехали по
пустынной ночной улице, мучительно размышляя.
- По постоялым дворам пройтись... али по девкам гулящим... -
рассуждал Алеша. - Или еще в трактирах поищем?
Иван его не слушал. Иван думал. В последнее время занятие это стало
ему нравится, и уже не вызывало прежней испарины. Сказались, видать,
беседы с мудрецом...
- А не слыхал кто, не собираются ли бояны на сходку очередную? -
неожиданно спросил он. - Кубатай очень тусовки любит, обязательно
придет...
- Насчет боянов - не знаю, а вот вышивальщицы княжьи этой ночью
девишник устраивают, - сообщил Попович. - Кузина моя, златошвейка,
говорила намедни.
Иван поскреб затылок. Решил:
- Ладно, проверим...
Через несколько минут богатырские кони весело топтались у общежития
златошвеек. Богатыри торопливо расчесывали усы и поправляли кольчуги.
- Значит так, - решил Иван, незаметно принявший командование. - Я
первым пойду, проверю, там ли чужеземцы. Нечего зря девок пугать, всей
толпой вваливаться.
- Правильно, - поддержал его Муромец, - пусть расслабятся сперва.
Иди, Иван.
Иван пошел. Открыв дверь березовую, что вела в двухэтажный терем
общежития, он наткнулся на старца, смирно сидящего на лавке.
- Куда путь держишь? - вопросил старец.
- На девишник! - честно признался Иван.
- Что-то я косы твоей не угляжу, красна девица! - съязвил отважный
ветеран. Иван насупился и многозначительно потряс булавой.
- Богатырь, - укоряюще произнес старец, - неужто на служивого руку
подымешь? Не велено пускать!
- И я на службе, - не сдавался Иван. - Не девок я портить пришел, вот
те крест! Мне бы только на минуточку, одним глазком глянуть...
- Эх, бедолага, - старец, видно, понял Ивана не совсем верно, но
сменил гнев на милость. - Ладно, иди, глянь. Только булаву оставь, с
оружием не пущу.
Отвесив доброму старику поклон, Иван стрелой каленой взвился по
лесенке. Прошел по коридору, вслушиваясь... Так. Из-за одной двери
доносился легкий шум... Иван приоткрыл дверь и глянул.
Уютная горенка была набита статными девками - княжескими
вышивальщицами. Горели свечи восковые, придавая их лицам загадочность и
игривость. А посредине комнаты, за прялкой, сидел... Кубатай!
- Ох! - только и промолвил Иван, сам пораженный своей прозорливостью.
- Что мы имеем? - вещал девкам Кубатай. - А имеем мы нить. Не слишком
прочную, но - ручной работы, что ныне модно. Вот лишь расцветки у пряжи
бедноваты. А что мы предпримем? А вот что предпримем! Смолянин!
Из угла выступил толмач, бережно держа завернутый в тряпицу предмет.
- Кто поможет нам, златошвейкам? - вопрошал Кубатай, в пылу
выступления причислив себя к женскому полу. - Нам поможет Смолянин!
Человек с золотыми яйцами!
Девки ахнули, и взгляды их слегка затуманились.
- Вот он, - продолжал речь Кубатай. - Вот он, спаситель. Благодаря
его способностям... да что говорить! Лучше один раз увидеть! Смолянин,
показывай!
Девки охнули и подались вперед. Не заподозривший дурного Смолянин
развернул тряпицу, извлек на свет белый золотое яйцо и передал его
Кубатаю. Тот разбил его над припасенным заранее блюдечком.
- Вот оно! Золотую скорлупу пока в сторону... пригодится... белок и
желток сюда, как видите - они тоже золотые... немножко сахара, для
вязкости. Размешаем... Что у нас получилось?
- Золотой гоголь-моголь! - гордо ответила одна из девиц.
- Нет, что ты! Получилась позолота! Пропускаем нить через раствор,
обтираем, слегка подсушиваем... Видите? Видите, как она блестит и
сверкает?
- Мы видим, мудрый Кубатай, - хором ответили девки.
- Подойдите поближе. Ближе... Потрогайте нить. Чувствуете, какая она
мягкая и шелковистая?
- Мы чувствуем, мудрый Кубатай... (*20)
- Итак, у нас есть дешевые и красивые нити! И что мы будем делать?
Правильно, вышивать! Наладим кустарное производство...
И тут взгляд Кубатая упал на Ивана-дурака, глубоко просунувшегося в
дверь.
- Ох! - повторил он недавнюю реплику Ивана.
- Дурак! - обрадовался Смолянин, не имевший причин бояться.
- Выйди на минуточку, мудрец, - позвал Иван. - Пусть пока девки
ниточки пощупают, побеседуют...
Бедный мудрец медленно прошествовал к двери, бросил последний взгляд
на вышивальщиц, горестно вздохнул и вышел в коридор. Иван прикрыл дверь и
наступило тягостное молчание.
- Как дела на Руси? - первым не выдержал Кубатай.
- Спокойно, - с достоинством ответил Иван. - А на Большой Земле?
- Да тоже ничего... Погода скверная стоит, все дожди да дожди...
Разговор не клеился. Мудрец прятал глаза и смущенно ковырял пальцем в
ухе, Иван страдал неподвижно.
- Как Марьюшка? - спросил он наконец.
- Ничего... привыкает. Сына вот родила недавно.
- Сын - это хорошо! - свирепея начал Иван.
- Иваном назвали... - продолжил хитрый Кубатай.
Дурак поперхнулся и робко спросил:
- Так что ж, помнит меня Марьюшка?
- А как же! - оживился Кубатай. - И я помню, и она. Порой вздохнет,
да и скажет: "Люблю, мол, тебя, Кубатай, а Иван-то все равно перед глазами
маячит! Эх, жизнь непутевая..."
- Значит, так, - решил Иван. - Не держу я на вас обоих зла. Что
делать, раз уж так повернулось... Приезжайте в гости, пображничаем. А
сейчас дело у меня к тебе есть.
- Какое? - спросил обрадованный Кубатай.
- Велено тебя с толмачом к князю Владимиру доставить. На предмет
вашей благонадежности. Советник новый, Гришка Распутин, чего-то против
тебя имеет.
- Не пойду! - завопил Кубатай. - И не проси!
- Да я и не прошу, вообще-то. Возьму вас с толмачом под мышку, да и
отнесу в темницу. Делов-то...
Снова наступила тишина. Мудрец откашлялся и укоризненно сказал:
- А говорил: "зла не держу"...
- Так не держу ведь! Приказ князев!
- За приказами легко прятаться. Эх, Иван...
- Да я не причем!
- Знаю, знаю... Как приедет Марьюшка меня разыскивать, скажи: сгинул,
мол, Кубатай, в застенках княжеских, велел кланяться, сыночка одной
подымать... И не забудь уточнить, что ты - не причем.
Несколько мгновений Иван-дурак простоял столбом, нервно жуя воздух,
потом из глаз его покатились слезы.
- Ой... ой, доля моя тяжкая... и зачем я пошел тебя искать?..
Кубатай ждал.
- Бегите! - решил Иван. - Бегите с Руси, нехристи! Да побыстрее!
- Будет сделано, Иван! - оживился Кубатай. - Береги себя, в гости
приезжай, будет что нового - пиши! Смолянин!
Из дверей показался растрепанный толмач.
- Надо менять дислокацию, - сообщил ему мудрец. - Против нас строят
козни!
И чужеземцы рванули по лесенке. А Иван-дурак, поглядев им вслед,
зашел в горенку.
Вышивальщицы встретили его появление удивленным писком.
- Ну что, девки, будем визжать, или медовуху пить? - мрачно спросил
Иван.
- Медовуху? - оживились златошвейки.
- Ее самую, - Иван достал из-за пазухи бутыль медовухи и чекушку
царской водки, припасенные в каком-то трактире. - Сладенькое - дамам, а
нам, богатырям - напиток покрепче!
И начался девишник.
Долго ли, коротко ли топил Иван свое горе горькое да измену
нежданную, то неведомо. Только под утро вышел он из терема, провожаемый
вздохами златошвеек, взял у старика служивого, укоризненно качающего
головой, булаву и побрел куда глаза глядят.
На то, что три богатыря запропастились куда-то и не дождались его,
Иван особого внимания не обратил. А зря! Дело было так...
Отпущенные благородным Иваном нехристи вихрем слетели по лестнице, и
уж совсем было собрались убегать, как вдруг...
- Мудрец с толмачом! - завопил Алеша Попович, протягивая к бедным
чужеземцам карающую длань. - Никак убегли от Ивана?
- Он нас сам отпустил! - неосторожно сообщил Кубатай.
- Погубит Ваню доброта, - покачал головой Алеша Попович. - Совсем
парень умом тронулся - на гнев княжий нарывается!
- Ничего, мы его спасем, - решил Илья Муромец. - Отведем басурманов в
темницу, а сами скажем, что их Иван поймал.
Так и сделали. Подхватили чужеземцев, бросили поперек седел, да и
поскакали...
А Иван, томимый печалью и жаждой, шел по просыпающемуся Киеву. Прошел
мимо Днепра, где на берегу парубки с дивчинами жгли костер и пели
частушки, посидел на завалинке какой-то хаты, под развесистой опунцией,
пугнул макаку, ворующую на общинном поле батат... И решил - надо идти с
повинной. Кубатай со Смолянином уже далеко, никто не догонит. А скрывать
свой поступок - не богатырское дело.
Дворец Владимира возвышался невдалеке от терема Советников, где денно
и нощно сидели княжьи мудрецы. Терем был обложен хворостом, а неподалеку
дежурили стрельцы с огнивом - на случай, если князь решит провести
перевыборы. Иван зашел в сторожку, поболтал со скучающими стрельцами,
попил кваску и немного посплетничал. Тема была одна, неиссякаемая -
причуды Гришки Распутина, княжьего приятеля и помощника. В последнее время
Гришка взял манеру париться в бане с замужними девками, причем на прелести
их не глядел, а требовал хлестать его веником и поливать квасом... Сойдясь
на том, что поп Гапон был не в пример лучше Гришки, Иван распрощался со
стрельцами и пошел сдаваться.
Долго бродил Иван по дворцу. Владимир еще почивал, а сдаваться кому
попало было не с руки. Наконец, утомившись, Иван направился прямо в
застенки, решив ознакомиться с будущей квартирой.
В застенках было тихо, лишь из пыточной камеры доносились голоса. Со
скуки Иван решил послушать, и подошел поближе...
- Признавайтесь, тати, супротив князя злое замышляли?
- Опомнись, крестьянин! - урезонивал кто-то говорящего. - Нам твой
князь даром не нужен!
- Ага, значит власть ни в грош не ставите?
Иван приоткрыл дверь...
Посреди пыточной камеры стоял Гришка Распутин в алом армяке,
подпоясанном веревочкой и многозначительно крутил в руках плеть. А перед
ним, привязанные к дубовым колодам, сидели... Смолянин и Кубатай. Иван в
сердцах плюнул:
- Вот ведь остолопы! Все одно - попались!
- А скажите-ка, нехристи, - голос Гришки вдруг изменился, - как вы
детишек спасли?
- Каких детишек? - удивился Кубатай.
- Стаса с Костей! Я ж их спрятал надежно! А с реальностью ничего не
делается!
"О чем это он?" - подумал Иван.
- Откуда про реальность знаешь, мужик? - возмутился Кубатай. (*21)
- Я все знаю! И про ДЗР, и про Остров наш, и про тебя, генерал! И
вовсе я не мужик! Я - сам княжеской крови.
"Это не Гришка, - сообразил Иван. Кто-то другой. Но кто?"
Ивана осторожно похлопали по плечу. Богатырь обернулся.
