черное.
- Ужель Смолянин?! Ужель Кубатай?! - поразился Добрыня. - А ведь
друзьями сказывались!
- То у них, у басурманов, заведено так, - наставительно молвил
Владимир. - Молод ты еще, Добрынюшка, доверчив... И как же заклятие сие
снять? - обратился князь к Григорию.
- Один только путь есть: поймать басурманов, да пыткой выпытать.
Окромя них - никто этого знать не может.
- Не верится что-то, - снова вздохнул Добрыня. - Ладно, разберемся.
Дозволь, княже, мне со товарищами на поиски пуститься?
- А чего ж, дозволяю, - покивал Владимир, польщенный тем, что просят
его разрешения (чего давно уже не случалось). - И дурака с собой
прихватите - надоел он мне пуще репы пареной. Все норовит доказать, что
неверно я службу на Руси установил.
- Иван-дурак - очень даже не лишним нам будет, - согласился Добрыня.
- У него к Кубатаю особый счетец имеется...
А князь, не слушая продолжал:
- То, говорит, надобно какой-то шаг особый - "строевой" -
вырабатывать, то Устав какой-то писать. Войско-то почти уж все
разбежалось, а он - в воеводы метит. Отправляйтесь, короче, вчетвером.
Хоть какая-то от вас польза будет.
На том и порешили.
6. НАМ КНИГИ СТРОИТЬ И ЖИТЬ ПОМОГАЮТ (РАССКАЗЫВАЕТ КОСТЯ)
- Стас! - я осторожно похлопал брата по выступающей части тела. Тот
встал, отряхнул часть снега и задумчиво сказал:
- Холодно.
Да, в этом он был совершенно прав. Мороз был несильным, градусов
десять, но школьная форма от него не спасала.
- Костя, а что мы здесь делаем?
Подумав я нашел самый правильный ответ и без колебаний поделился им с
братом.
- Мы? Мы замерзаем.
- Плохо, - так же спокойно и неторопливо ответил Стас, начиная плавно
притоптывать ногами. - Интересно, куда нас сволочь Кащей засунул? На
Северный полюс? Замерзнем...
Попадание в коварную Кащееву ловушку подействовало на него
удивительным образом. Братец начисто лишился своей неуемной энергии.
Сообразив, что такой вареный, или, точнее, свежемороженый Стас мне в беде
не помощник, я заорал:
- Стас, проснись! Делать что-то надо! Кубатай бы тебя не одобрил!
При упоминании любимого имени Стас слегка ожил. Я понял, что надо
закреплять успех:
- Да что Кубатай! Разве в твоих любимых книжках так легко сдаются?
Вспомни, эту... как ее... "Молчание Кондора". Или "Курятник в Зеленом
лесу". Там ни в какой беде не унывают!
На самом-то деле я этих книг не читал. Только слышал, что они учат
доброте и мужеству. Но напомнил о них удачно - Стас окончательно ожил.
Книжки писателя Решилова были для него второй святыней, почти сравнимой с
генерал-сержантом. Он потер порозовевший нос, обошел вокруг меня, потом
заявил:
- Стой крепче. Я тебе на плечи заберусь, и осмотрю местность.
- Давай лучше я на тебя залезу! - возмутился я.
- Не стоит. Ты же выше. Если я на тебя стану, то больше смогу
увидеть.
...Был тут какой-то прокол в стасовой логике. Но спорить не хотелось,
да и времени не было - у меня от мороза аж уши звенели.
Я сел на корточки, Стас, пыхтя, вскарабкался мне на плечи, и
началось... Кое-как распрямившись я топтался в снегу, а Стас, стоя на моих
плечах, командовал:
- Направо. Еще. Еще направо. О... О!!!
- Что? Что?! - воодушевился я.
- Подпрыгни! - потребовал Стас. - Да повыше.
Деваться было некуда. Я поднатужился - и прыгнул...
Выбираясь из снега Стас сообщил:
- Костя, мы спасены! Там дома!
- Молодец, - прошептал я. Стас зарделся. Сказал:
- Я смог их увидеть, только потому, что стоял на твоих плечах!
Вроде и ситуация была критическая, а как мне тепло от такого
признания стало! Тепло-тепло... И сонно... Тут я понял, что просто
замерзать начинаю, и завопил:
- Бежим!
И мы помчались, временами проваливаясь в снег по пояс.
- Жаль, что книжки Решилова у Кащея остались, - вздыхал Стас на бегу.
- Такое собрание! Все есть - и "Побудка для сестрицы", и "Шофер на каждый
день". А самое главное - там был новый роман! "Правда о летчиках и
самолетах"! У нас он вообще еще не написан! Представляешь - раньше
писателя бы прочитали!
- Ты сейчас холода надышишься, - осадил я Стаса, - заболеешь, и
вообще ничего никогда не прочтешь.
- Почему?
- Да потому, что помрешь!
Но Стаса мои слова лишь на время от болтовни оторвали. Так всю дорогу
и разглагольствовал, даже когда от холода у него язык заплетаться начал. И
лишь когда прибежали мы к домам - было их штук десять, все такие
приземистые, крепкие - замолчал. Подойдя к домам поближе, мы увидели
табличку на столбе.
"Станция "Молодежная"
- Это где? - спросил Стас, который по географии знал лишь долину
Нила.
- В Антарктиде, - поднатужившись, каким-то чудом вспомнил я.
- А где полярники? - возмутился Стас. Покрутил головой и вдруг
воскликнул:
- Во! Глянь, у них митинг какой-то! Руками машут...
Я посмотрел в ту сторону, куда он показывал, и чуть не засмеялся,
хоть нам было и не до смеха. В километре от нас, и вправду, по снегу
прыгали черные фигурки и махали крылышками.
- Балда! Это пингвины!
- Допустим, - не смутился Стас. И повторил: - А где полярники?
Я только плечами пожал. Снег вокруг домов был чистый, нетронутый.
Сразу видно - давно здесь никто не зимует.
- Надо внутрь попасть, - решил Стас, и мы принялись обходить дома.
Легко сказать - внутрь! Все двери были на такие могучие замки заперты, что
их и ломом не своротишь.
- Это ж надо, - возмущался Стас, стуча зубами. - Дети замерзают, а
они от воров все позакрывали.
Только одно здание, поменьше других, с вывеской "Красный уголок" было
заперто халявно - на обычный английский замок. Шансов, конечно, было мало,
но... Я достал из кармана наш домашний ключ и попытался повернуть...
Дверь открылась!
Мы с братом ввалились в маленькую комнатку, вроде прихожей. Там еще
дверь была. Зашли, видим - просторный зал, полки с книгами, как в Кащеевой
библиотеке, сквозь замерзшие окошки кое-как пробивается свет. Посреди зала
железная печка, на ней - коробок спичек и пачка "Беломорканала". В углу -
железная койка. И холодина - как на улице.
- Все равно замерзнем, - решительно заявил Стас. - Так уж получается.
- Не замерзнем! - сказал я с неизвестно откуда взявшимся оптимизмом и
стал снимать с полок подшивки газет: "Труд", "Комсомольская правда" и
"Спид-ИНФО".
Когда в печке газеты как следует разгорелись, я придвинул Стаса
поближе к огню, накрыл одеялом с койки, сам в другое укутался. И мы
принялись оттаивать.
...Минут через сорок вся изморозь с нас сошла, а у Стаса даже ноги
снова шевелиться начали.
- Газеты-то кончаются! - ехидно, словно рад был замерзнуть, заявил
он. - Что делать будем?
Я оторвался от увлекательного чтения - той странички в "Спид-ИНФО",
которую печатают вверх ногами, с удовольствием запустил газету в огонь и
сказал:
- Твоя очередь огонь поддерживать. Вон... книжек много.
У Стаса отвисла челюсть.
- Книжками? - простонал он.
- А чем еще, - вздохнул я. - Ну, че получше оставляй, а всякую лабуду
- в огонь.
- Нехорошо... - Стас замотал головой. - Люди старались, писали... А
мы - сжигаем?
Ах, он же у нас теперь начинающий писатель! Я рассвирепел:
- Запомни, Стас, жизнь человеческая, тем более детская, важнее
книжек!
- Ну да, - поколебавшись сказал брат, - об этом и Решилов писал.
- Вот! И все писатели с радостью бы сожгли свои книжки, ради того,
чтобы нас спасти! Уверяю! Даже Лев Толстой бы сжег, он детей очень любил.
- Вот с него и начнем, - решил Стас. Но Толстого он нашел не сразу.
Вначале мы грелись Достоевским, тем более, что тот сам говорил: ничто,
мол, в мире, детской слезинки не стоит. Потом Лермонтова нашли... но он
мало написал, к сожалению. Диккенс нас окончательно согрел, а на середине
Льва Толстого температура в комнате стала вполне приличной. Мы сбросили
одеяла, придвинули койку к огню поближе и начали военный совет.
- Книжек нам на недельку хватит, - рассуждал Стас. - А за это время
мы другие дома откроем, всяких деревяшек запасем, может и радиостанцию
включим...
- А есть что будем? - я вытряс из карманов припасы, запасенные на
пиру у Кащея. - Этих конфеток и печенья надолго не хватит!
- Ну, на моржей будем охотиться, - беспечно сказал Стас, извлекая
из-за пазухи подмороженные бананы, а из карманов - твердые как камень
пирожки.
- Балда! В Антарктиде моржей нет... кажется. Тут только пингвины
водятся.
- Значит на пингвинов будем охотиться. Это еще лучше, они яйца
откладывают. А я хорошо яичницу готовлю. Ты знаешь.
От последней фразы меня снова мороз продрал. Не для того я родную
маму от фараона спасал, не для того на Венеру путешествовал, не для того
Кащея пинал, чтобы от пингвиньей яичницы помереть!
- Пингвины, Стас, - как можно внушительнее сказал я, - животные
редкие, исчезающие. Их охранять надо!
- Ничего, - отмахнулся Стас, - я по телику слышал, что если человек в
безвыходную ситуацию попал, то он может на кого угодно охотиться... Костя,
ты чего почитать хочешь, Булычева или Казанцева?
- Конечно Булычева!
- А я на нем бананы разогрел, - убитым голосом отозвался Стас. - Да
ладно, книжка не очень толстая была. "Старость Алисы" называлась.
Я только вздохнул. Я книжки про Алису люблю... да и она сама мне
нравится. А вот Стас никак этого не поймет.
- Давай поедим, и спать ляжем, - с горя предложил я.
- Давай, - радостно согласился Стас. И мы принялись наедаться перед
сном. Вначале съели пирожки, потом бананы, которые стали мокрые и липкие.
Осталось у нас чуть-чуть конфет и пригоршня печенья.
- Завтра будем голодать, - вздохнул Стас. - Или на пингвинов
охотиться...
Дались ему эти пингвины! Я ехидно спросил:
- Как же ты на них охотиться собрался? Мумми-бластеров нету!
- Очень просто. Сделаем лук и стрелы. Как в книжке "Столяровы,
старший и младший".
- Слушай, твой Решилов - это ходячая оружейная лавка! - съязвил я.
- Еще бы. Он же книжку о старинном оружии написал - "Девочка с
аркебузой"... - Стас вздохнул и принялся кидать в огонь толстые тома
Казанцева. Потом заметил: - Вот... Тоже полезный писатель. Много написал.
И бумага хорошая, сухая.
...От вчерашних переживаний и разговоров мы даже забыли договориться,
кто будет огонь поддерживать. Так что утром не ругались, по чьей вине он
погас. Бросили жребий, кто будет печку растапливать - стали перечислять
фантастические романы на букву "П". Кто первым остановится, тот и
проиграл. Стас первым выдохся, вылез с визгом из-под одеяла, ну, и давай
огонь разводить! И главное, со злости начал жечь именно те книжки, которые
на "П" начинались. Ох и много же их было! Пляшет, противный, по полу,
подкармливает печку печатной продукцией, причитает печально:
- "Путь обмана"... Простите, пожалуйста... "Пристань желтых
кораблей"... Пойдет! "По грибы"... Придется... "Пляшущие человечки"...
- Подожди! - пришлось придержать потенциального писателя. -
Прекрасная повесть!
Вылез я из-под одеяла, отобрал у Стаса "Человечков". На что начал
замахиваться, подумать страшно! И мы принялись кидать в огонь другие
детективы. Подняли температуру в помещении, и "Уставом караульной службы",
у которого корешок самый твердый оказался, изморозь с окна отскоблили.
Смотрим: погода портится. Ветерок со снегом, тучи в небе.
