Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#6| Fool's Idol
Demon's Souls |#5| Leechmonger
Demon's Souls |#4| Adjudicator & Tower Knight
Demon's Souls |#3| Cave & Armor Spider

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Классика - Бунин И.А. Весь текст 184.21 Kb

Тень птицы (рассказы)

Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3  4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 16
ярки красные лоскуты - вывески с полумесяцем и арабскими письменами... И
ослепительно ярка синяя лента неба над толпой и  коридором  домов...  Во
имя Бога милостивого, хоть бы здесь-то, по улице, ведущей в  европейскую
Перу, не пускали верблюдов! Но нет, араб-полицейский, в  коротком  синем
мундире и в феске, совершенно равнодушно смотрит на эту горбатую  груду,
шагающую среди толпы за босоногим проводником.
   Зато как прохладно в жерле башни Христа!
   Сладок среди вони и плесени базарных улиц, среди чада  простонародных
таверн и пекарен, свежий запах овощей и лимонов, но еще слаще после  га-
латской духоты чистый морской воздух. Медленно поднимаемся мы по  темным
лестницам возле стен башни, достигаем ее круглой вышки -  и  выходим  на
каменный покатый балкон, кольцом охватывающий вышку и огражденный желез-
ными перилами. Легкое головокружение туманит меня при взгляде  в  бездну
подо мною, раскрывается в ней целая необозримая страна, занятая  города-
ми, морями и таинственными хребтами Малоазийских гор - страна, на  кото-
рую пала "тень Птицы Хумай".
   Кто знает, что такое птица Хумай? О ней говорит Саади:
   "Нет жаждущих приюта под тенью совы, хотя бы птица Хумай и не сущест-
вовала на свете!"
   И комментаторы Саади поясняют, что это - легендарная птица и что тень
ее приносит всему, на что она падает, царственность и бессмертие.
   Песнью Песней, чудом чудес, столицей земли называли город Константина
греческие летописцы. Молва всего мира объясняла  его  происхождение  Бо-
жественным вмешательством. Одна легенда говорит, что на  месте  Византии
орел Зевса уронил сердце жертвенного быка. Другая -  что  основателю  ее
было повелено основать город знамением креста, явившимся в  облаках  над
скутарийскими холмами, "при слиянии водных путей и путей караванных". Но
восточный поэт сказал не хуже: "Здесь пала тень Птицы Хумай".
   В двух шагах от меня, возле этой башни, еще и доныне совершаются  му-
чительно-сладостные мистерии Кружащихся Дервишей.
   Их монастырь затерялся теперь среди высоких европейских  домов.  Нес-
колько лет тому назад, в один из таких же жарких весенних дней,  Герасим
привел меня к его старой каменной ограде, и мы вошли, вместе  с  другими
"франками", в небольшой каменный двор.
   Помню фонтан и старое зеленое дерево посреди его, направо -  гробницы
шейхов-настоятелей, налево - кельи в ветхом деревянном доме под  черепи-
цей, а против входа - деревянную мечеть.
   Мы отдали несколько мелких монет, и нас впустили в восьмигранный  вы-
сокий зал, обведенный с трех сторон хорами и  украшенный  только  сурами
Корана.
   На хорах, над входом, поместились музыканты с длинными флейтами и ба-
рабанами, по бокам - зрители.
   Когда наступила тишина, вошел шейх-настоятель, а за ним  десятка  два
дервишей - все босые, в коричневых мантиях, в войлочных черепенниках,  с
опущенными ресницами, с руками, смирно сложенными на груди.
   Шейх сел у стены против входа, разделившиеся дервиши -  по  сторонам,
друг против друга.
   Шейх, медленно повышая жалобный, строгий и печальный голос, начал мо-
литву, флейты внезапно подхватили ее на верхней страстной ноте - и в тот
же миг, столь же внезапно и страстно, дервиши ударили ладонями в  пол  с
криком во славу Бога, откинулись назад - и снова ударили.
   И вдруг все замерли, встали - и,  сложив  на  груди  руки,  двинулись
гуськом за шейхом вокруг зала, обертываясь и низко кланяясь  друг  другу
возле его места.
   Кончив же поклоны, быстро скинули мантии, остались в  белых  юбках  и
белых кофтах с длинными широкими  рукавами  -  и  закружились  в  танце:
взвизгнула флейта, бухнул барабан - и дервиши стали подбегать с поклоном
к шейху, как мяч, отпрядывать от него и,  раскинув  руки,  волчком  пус-
каться по залу.
   И скоро весь зал наполнился белыми вихрями  с  раскинутыми  руками  и
раздувшимися в колокол юбками.
   И по мере того как все выше и выше поднимались голоса флейт, жалобная
печаль которых уже перешла в упоение этой печалью, все  быстрее  неслись
по залу белые кресты-вихри, все бледнее становились  лица,  склонявшиеся
набок, все туже надувались юбки и все крепче топал ногою шейх: приближа-
лось страшное и сладчайшее "исчезновение в Боге и вечности"...
   Теперь, на башне Христа, я переживаю нечто подобное тому, что пережил
у дервишей. Теплый, сильный ветер гудит за мною  в  вышке,  пространство
точно плывет подо мною, туманно-голубая даль  тянет  в  бесконечность...
Этот вихрь вкруг шейха зародился там, в этой дали: в мистериях  индусов,
в таинствах огнепоклонников, в "расплавке" и "опьянении" суфийства с его
мистическим языком, в котором под вином и хмелем разумелось упоение  бо-
жеством. И опять мне вспоминаются слова Саади, "употребившего жизнь свою
на то, чтобы обозреть Красоту Мира":
   "Ты, который некогда пройдешь по могиле поэта, вспомяни поэта  добрым
словом!
   - Он отдал сердце земле, хотя и кружился по свету, как  ветер,  кото-
рый, после смерти поэта, разнес по вселенной  благоухание  цветника  его
сердца.
   - Ибо он всходил на башни Маана, Созерцания, и слышал  Симаа,  Музыку
Мира, влекшую в халет, веселие.
   - Целый мир полон этим веселием, танцем - ужели одни мы не  чувствуем
его вина?
   - Хмельной верблюд легче несет свой вьюк.  Он,  при  звуках  арабской
песни, приходит в восторг. Как же назвать человека, не чувствующего это-
го восторга?
   - Он осел, сухое полено".
   1907
 
   МОРЕ БОГОВ
 
   I
 
   Когда подняли якорь, в толпу на спардеке вошли молодые, французы.  И,
заглядевшись на них, я не заметил, как поплыли кровли и купола Стамбула.
   По глянцевитой мраморно-голубой воде черными кругами, показывая перо,
шли дельфины. Утренние пары таяли в тепле и свете, но даль еще  терялась
в матовом тумане.
   За мысом дорогу перерезал колесный пакебот, переполненный фесками, и,
мелькнув, обдал теплым дымом. Старые стены дворца Константина и цветущие
сады Сераля дремали, пригретые солнцем. В оврагах алело искривленное иу-
дино дерево. Бледно-розовые минареты Софии уносились в небо...
   Извиваясь, протянулись, вслед за Сералем, стены Феодосия, полчища ки-
парисов в Полях Мертвых... Стены кончились руиной Семибашенного замка...
И сиренево-серый очерк Стамбула стал уменьшаться и таять. Справа шли об-
рывы плоского прибрежья, цвета пемзы. А налево, до  нежно-туманной  сини
Принцевых островов, и впереди, до еще более туманных гор Азии, все  шире
разбегались сияющие среди утреннего  пара  заливы.  Над  их  необозримой
гладью кое-где висели дымки невидных пароходов...
   Нижние палубы, заваленные грузом в  Пирей  и  Александрию,  наполняли
фески и верблюжьи куртки, ласково-застенчивые улыбки и  блестящие  зубы,
карие глаза и гортанный говор. Белыми коконами сидели на коврах закутан-
ные женщины. Мечтательно играли четками хаджи в чалмах и халатах.  Пели,
пили мастику, страстно спорили и бились в кости греки, похожие  на  пло-
хеньких итальянцев. Седобородый еврей в  люстриновом  пальто,  в  черной
непримятой шляпе на затылок, с пейсами и поднятыми бровями, ел, уединен-
но сидя на крышке трюма, маслины с белым хлебом и  обсасывал  пальцы.  В
проходах несло кухонным чадом, теплом из стальной утробы мерно  работаю-
щей машины, бегали белые повара с помоями. Наверху было чисто, просторно
и солнечно.
   Надо было надвигать на глаза фуражку, глядя  на  ослепительный  блеск
под левым бортом. За этим блеском  расстилались  и  как  будто  наклонно
скользили вдаль, в чуть видной Азии, зеркала Кианского залива. В миле, в
полумиле от нас проходили итальянские и греческие  грузовики  с  низкими
бортами и голыми мачтами. Медленно, стройно и плавно тянулись в Стамбул,
раскинувшись по всему морю, парусные барки. Одна бригантина  прошла  так
близко, что вся закачалась и закланялась, попав в волну от  парохода,  и
ярко озарила нас парусами. Под их серебристой тенью бежал загорелый  че-
ловек в полосатой фуфайке. А зеленый хрусталь под  бригантиной  был  так
прозрачен, что видно было все дно ее.
   Ют загромождали тюки прессованного сена. Матросы натягивали над  ними
тент. Близился полдень, и в проходах между сеном уже стоял жаркий  слад-
коватый запах степи.
   За завтраком в кают-компании открыли все иллюминаторы. По белому низ-
кому потолку переливались зеркальные змеи, отраженные из-под левого бор-
та водою и солнцем.
   Часа в два слева заголубели  каменистые  прибережья  древней  Фригии.
Близко прошла дикая горбина острова Марморы, и было весело  смотреть  на
его блиставшие над водой обрывы, на сероватую  зелень,  покрывавшую  его
ребра и скаты, на белые точки какого-то селенья, рассыпанного в одной из
его впадин.
   Очень близко прошел перед вечером и Галлиполи, желтевший на пустынных
обрывах справа.
   В темноте, усеянной зоркими огнями, осторожно пропустила нас  теснина
Дарданелл.
 
 
   II
 
   Троя, Скамандр, Холмы Ахиллеса - сколько прелести в этих звуках! Рав-
нина Скамандра серебрилась в эту ночь легким туманом и печальным  лунным
светом. Я видел ее смутно... Но это была уже Греция.
   Шерстяная вишневая занавеска на открытом иллюминаторе  в  моей  каюте
стала утром, против солнца, прозрачно-красной. Сладкий  ветер  ходил  по
каюте. Быстро одевшись, я выбежал на недавно вымытую, еще темную палубу.
   Был опять тонкий пар, полный блеска, легкий, влажный воздух. Но  море
было уже не то. Это было густое сине-лиловое масло. И впереди и влево по
его равнине таяли в светлой дымке фиолетовые силуэты Архипелага. А  нап-
раво тянулись зелено-сиреневые горы: Эвбея.
   И все утро выгибалась мимо нас эта каменистая страна, вся в складках,
как кожа бегемота. А позднее, когда солнце уже жгло плечи и я с  изумле-
нием глядел на это горящее масло, лизавшее пароход  и  порою  плескавшее
языками бирюзового пламени, открылись, наконец, "пустынные горы" Гимета.
   По мертвенно-белым волооким статуям, по тысячелетним толкам о вакхан-
ках и дриадах, о богах и празднествах с цветами и хорами, - как будто  в
древней Греции только и делали, что праздновали, -  тысячи  тысяч  людей
рисуют себе какой-то пошлый элизиум вместо этой каменистой, сухой  стра-
ны. Каков-то Акрополь? Все бинокли искали его, греки с юта с азартом ты-
кали пальцами вдаль. И вот нашел, наконец, я нечто  смутно-желтевшее  на
каменистом холме, одиноко стоящем за морем крыш в долине, - нечто  вроде
небольшой дикой крепости. И, взглянув на этот голый холм пелазгов, впер-
вые в жизни всем существом своим ощутил я древность.
   В Пирсе, где в жаркий полдень мы бросили якорь,  нас  окружили  гиды,
комиссионеры отелей... Маленький быстрый поезд в полчаса доставил нас  в
Афины. По ослепительно-белым улицам еду я, выйдя из вагона. Высоко сидит
на козлах кучер в соломенной шляпе, хлопая бичом над парой резвых кляч в
дышле. Яркая лента неба льется над коридором улицы с  белой  мостовой  и
запыленными кипарисами,  вытянувшимися  между  домами.  Даже  и  в  тени
чувствуешь и видишь, как прозрачен сухой жаркий воздух. Спущены  зеленые
жалюзи на окнах, спущены маркизы над витринами. Быстро выезжаем, миновав
площадь, королевский дворец и предместье, на меловое  шоссе,  -  и  этот
холм пелазгов с руинами храмов поражает меня своей золотистой  желтизной
и наготой. Громадная подкова гор, громадная долина, а среди долины  оди-
ноко высится желто-каменный пик холма, воедино слитый  двадцатипятивеко-
вой древностью с голым остовом Акрополя, - останками  стен,  колоннад  и
порталов. Зной и ветер давно обожгли кости этой чуждой и уже  непонятной
нам жизни. Медленно тянут лошади по мелу, хрустит щебень шоссе,  кольцом
охватившего холм и поднимающегося все в гору, - со всех сторон оглядываю
я загорелый камень стен Акрополя и его желобчатых колонн... Наконец, ко-
ляска останавливается как раз против входа в гранитной стене, за которым
широкая лестница из лоснящегося мрамора поднимается к Пропилеям и Парфе-
нону... И на мгновенье я теряюсь... Боже, как все это  просто,  старо  и
Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3  4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 16
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама