королева, что тут произошла маленькая путаница. Каждое ведомст-
во должно заниматься своими делами. Не спорю, наши возможности
довольно велики, они гораздо больше, чем полагают некоторые, не
очень зоркие люди...
- Да, уж гораздо больше, - не утерпел и вставил кот, видимо
гордящийся этими возможностями.
- Молчи, черт тебя возьми!- Сказал ему воланд и продолжал,
обращаясь к маргарите:- но просто, какой смысл в том, чтобы
сделать то, что полагается делать другому, как я выразился,
ведомству? Итак, я этого делать не буду, а вы сделайте сами.
- А разве по-моему исполнится?
Азазелло иронически скосил кривой глаз на маргариту и не-
заметно покрутил рыжей головой и фыркнул.
- Да делайте же, вот мучение, - пробормотал воланд и, по-
вернув глобус, стал всматриваться в какую-то деталь на нем,
по-видимому, занимаясь и другим делом во время разговора с мар-
гаритой.
- Ну, фрида, - подсказал коровьев.
- Фрида!- Пронзительно крикнула маргарита.
Дверь распахнулась, и растрепанная, нагая, но уже без вся-
ких признаков хмеля женщина с исступленными глазами вбежала в
комнату и простерла руки к маргарите, а та сказала величествен-
но:
- тебя прощают. Не будут больше подавать платок.
Послышался вопль фриды, она упала на пол ничком и простер-
лась крестом перед маргаритой. Воланд махнул рукой, и фрида
пропала из глаз.
- Благодарю вас, прощайте, - сказала маргарита и поднялась.
- Ну что ж, бегемот, - заговорил воланд, - не будем нажи-
вать на поступке непрактичного человека в праздничную ночь, -
он повернулся к маргарите, - итак, это не в счет, я ведь ничего
не делал. Что вы хотите для себя?
Наступило молчание, и прервал его коровьев, который зашеп-
тал в ухо маргарите:
- алмазная донна, на сей раз советую вам быть поблагоразу-
мнее! А то ведь фортуна может и ускользнуть!
167
- Я хочу, чтобы мне сейчас же, сию секунду, вернули моего
любовника, мастера, - сказала маргарита, и лицо ее исказилось
судорогой.
Тут в комнату ворвался ветер, так что пламя свечей в кан-
делябрах легло, тяжелая занавеска на окне отодвинулась, распах-
нулось окно, и в далекой высоте открылась полная, но не утрен-
няя, а полночная луна. От подоконника на пол лег зеленоватый
платок ночного света, и в нем появился ночной иванушкин гость,
называющий себя мастером. Он был в своем больничном одеянии-
халате, туфлях и черной шапочке, с которой не расставался. Не-
бритое лицо его дергалось гримасой, он сумасшедше- пугливо ко-
сился на огни свечей, а лунный поток кипел вокруг него.
Маргарита сразу узнала его, простонала, всплеснула руками и
подбежала к нему. Она целовала его в лоб, в губы, прижималась к
колючей щеке, и долго сдерживаемые слезы теперь бежали ручьями
по ее лицу. Она произносила только одно слово, бессмысленно
повторяя его:
- ты... Ты, ты...
Мастер отстранил ее от себя и глухо сказал:
- не плачь, марго, не терзай меня. Я тяжко болен.- Он ухва-
тился за подоконник рукою, как бы собираясь вскочить на него и
бежать, оскалил зубы, всматриваясь в сидящих, и закричал:- мне
страшно, марго! У меня опять начались галлюцинации.
Рыдания душили маргариту, она шептала, давясь словами:
- нет, нет, нет, не бойся ничего! Я с тобою! Я с тобою!
Коровьев ловко и незаметно подпихнул к мастеру стул, и тот
опустился на него, а маргарита бросилась на колени, прижалась к
боку больного и так затихла. В своем волнении она не заметила,
что нагота ее как-то внезапно кончилась, на ней теперь был шел-
ковый черный плащ. Больной опустил голову и стал смотреть в
землю угрюмыми больными глазами.
- Да, - заговорил после молчания воланд, - его хорошо от-
делали.- Он приказал коровьеву:- дай-ка, рыцарь этому человеку
чего-нибудь выпить.
Маргарита упрашивала мастера дрожащим голосом:
- выпей, выпей. Ты боишься? Нет, нет, верь мне, что тебе
помогут.
Больной взял стакан и выпил то, что было в нем, но рука его
дрогнула, и опустевший стакан разбился у его ног.
- К счастью! К счастью!- Зашептал коровьев маргарите, -
смотрите, он уже приходит в себя.
Действительно, взор больного стал уже не так дик и беспоко-
ен.
- Но это ты, марго?- Спросил лунный гость.
- Не сомневайся, это я, - ответила маргарита.
- Еще!- Приказал воланд.
После того, как мастер осушил второй стакан, его глаза ста-
ли живыми и осмысленными.
- Ну вот, это другое дело, - сказал воланд, прищуриваясь, -
теперь поговорим. Кто вы такой?
- Я теперь никто, - ответил мастер, и улыбка искривила его
рот.
- Откуда вы сейчас?
- Из дома скорби. Я- душевнобольной, - ответил пришелец.
Этих слов маргарита не вынесла и заплакала вновь. Потом,
вытерев глаза, она вскричала:
- ужасные слова! Ужасные слова! Он мастер, мессир, я вас
предупреждаю об этом. Вылечите его, он стоит этого.
- Вы знаете, с кем вы сейчас говорите, - спросил у пришед-
шего воланд, - у кого вы находитесь?
- Знаю, - ответил мастер, - моим соседом в сумасшедшем доме
был этот мальчик, иван бездомный. Он рассказал мне о вас.
168
- Как же, как же, - отозвался воланд, - я имел удовольствие
встретиться с этим молодым человеком на патриарших прудах. Он
едва самого меня не свел с ума, доказывая, что меня нету! Но
вы-то верите, что это действительно я?
- Приходится верить, - сказал пришелец, - но, конечно, го-
раздо спокойнее было бы считать вас плодом галлюцинации. Из-
вините меня, - спохватившись, прибавил мастер.
- Ну, что же, если спокойнее, то и считайте, - вежливо от-
ветил воланд.
- Нет, нет, - испуганно говорила маргарита и трясла мастера
за плечо, - опомнись! Перед тобою действительно он!
Кот ввязался и тут:
- а я действительно похож на галлюцинацию. Обратите внима-
ние на мой профиль в лунном свете, - кот полез в лунный столб и
хотел еще что-то говорить, но его попросили замолчать, и он
ответил:- хорошо, хорошо, готов молчать. Я буду молчаливой гал-
люцинацией, - замолчал.
- А скажите, почему маргарита вас называет мастером?- Спро-
сил воланд.
Тот усмехнулся и сказал:
- это простительная слабость. Она слишком высокого мнения о
том романе, который я написал.
- О чем роман?
- Роман о понтии пилате.
Тут опять закачались и запрыгали язычки свечей, задребез-
жала посуда на столе, воланд рассмеялся громовым образом, но
никого не испугал и смехом этим никого не удивил. Бегемот по-
чему-то зааплодировал.
- О чем, о чем? О ком?- Заговорил воланд, перестав смеять-
ся.- Вот теперь? Это потрясающе! И вы не могли найти другой
темы? Дайте ка посмотреть, - воланд протянул руку ладонью квер-
ху.
- Я, к сожалению, не могу этого сделать, - ответил ма-
стер, - потому что я сжег его в печке.
- Простите, не поверю, - ответил воланд, - этого быть не
может. Рукописи не горят.- Он повернулся к бегемоту и сказал:-
ну-ка, бегемот, дай сюда роман.
Кот моментально вскочил со стула, и все увидели, что он
сидел на толстой пачке рукописей. Верхний экземпляр кот с по-
клоном подал воланду. Маргарита задрожала и закричала, волнуясь
вновь до слез:
- вот она, рукопись! Вот она!
Она кинулась к воланду и восхищенно добавила:
- всесилен, всесилен!
Воланд взял в руки поданный ему экземпляр, повернул его,
отложил в сторону и молча, без улыбки уставился на мастера. Но
тот неизвестно отчего впал в тоску и беспокойство, поднялся со
стула, заломил руки и, обращаясь к далекой луне, вздрагивая,
начал бормотать:
- и ночью, при луне мне нет покоя, зачем потревожили меня?
О боги, боги...
Маргарита вцепилась в больничный халат, прижалась к нему и
сама начала бормотать в тоске и слезах:
- боже, почему же тебе не помогает лекарство?
- Ничего, ничего, ничего, - шептал коровьев, извиваясь воз-
ле мастера, - ничего, ничего... Еще стаканчик, и я с вами за
компанию.
И стаканчик подмигнул, блеснул в лунном свете, и помог этот
стаканчик. Мастера усадили на место, и лицо больного приняло
спокойное выражение.
- Ну, теперь все ясно, - сказал воланд и постучал длинным
пальцем по рукописи.
169
- Совершенно ясно, - подтвердил кот, забыв свое обещание
стать молчаливой галлюцинацией, - теперь главная линия этого
опуса ясна мне насквозь. Что ты говоришь, азазелло?- Обратился
он к молчащему азазелло.
- Я говорю, - прогнусил тот, - что тебя хорошо было бы уто-
пить.
- Будь милосерден, азазелло, - ответил ему кот, - и не на-
води моего повелителя на эту мысль. Поверь мне, что всякую ночь
я являлся бы к тебе в таком же лунном одеянии, как и бедный
мастер, и кивал бы тебе, и манил бы тебя за собою. Каково бы
тебе было, о азазелло?
- Ну, маргарита, - опять вступил в разговор воланд, - гово-
рите же все, что вам нужно?
Глаза маргариты вспыхнули, и она умоляюще обратилась к во-
ланду:
- позвольте мне с ним пошептаться?
Воланд кивнул головой, и маргарита, припав к уху мастера,
что-то пошептала ему. Слышно было, как тот ответил ей:
- нет, поздно. Ничего больше не хочу в жизни. Кроме того,
чтобы видеть тебя. Но тебе опять советую- оставь меня. Ты про-
падешь со мной.
- Нет, не оставлю, - ответила маргарита и обратилась к во-
ланду:- прошу вас опять вернуть нас в подвал в переулке на ар-
бате, и чтобы лампа загорелась, и чтобы все стало, как было.
Тут мастер засмеялся и, обхватив давно развившуюся кудрявую
голову маргариты, сказал:
- ах, не слушайте бедную женщину, мессир. В этом подвале
уже давно живет другой человек, и вообще не бывает так, чтобы
все стало, как было.- Он приложил щеку к голове своей подруги,
обнял маргариту и стал бормотать:- бедная, бедная...
- Не бывает, вы говорите?- Сказал воланд.- Это верно. Но мы
попробуем.- И он сказал:- азазелло!
Тотчас с потолка обрушился на пол растерянный и близкий к
умоисступлению гражданин в одном белье, но почему-то с чемода-
ном в руках и в кепке. От страху этот человек трясся и присе-
дал.
- Могарыч?- Спросил азазелло у свалившегося с неба.
- Алоизий могарыч, - ответил тот, дрожа.
