права.
-- Я знаю, что происходит с этой пампушкой на задворках, разгуливает
перед тобой, сиськи нараспашку...
-- У нее сиськи нараспашку?
-- Да, СИСЬКИ! Ее здоровенное белое вымя!
-- Хммм... Действительно большие.
-- Вот видишь! Заметил-таки!
-- Ну и какого черта?
-- У меня тут подруги есть. Они видят, что происходит!
-- Это не подруги. Это сплетницы поганые.
-- А та блядина спереди, что танцоркой выступает?
-- Она что -- блядина?
-- Да она на что угодно вскочит, лишь бы хуй торчал.
-- Ты сошла с ума.
-- Я просто не хочу, чтобы все эти люди считали, что я тебя содержу.
Все соседи...
-- К черту соседей! Какая нам разница, что они думают? Мы же сами не
думали раньше. А кроме этого, я плачу за квартиру. Я покупаю еду! Я
выигрываю на скачках. Твои деньги -- это твои деньги. Раньше тебе так
никогда не фартило.
-- Нет, Хэнк, все кончено. Я так больше не могу!
Я встал и подошел к ней.
-- Ладно, ну, хватит, крошка, ты просто сегодня немного расстроена.
Я попытался ее облапать. Она меня оттолкнула.
-- Ладно, черт возьми! -- сказал я.
Я вернулся к своему креслу, допил, налил еще.
-- Все кончено, -- сказала она, -- ни единой ночи с тобой больше не
сплю.
-- Хорошо. Оставь себе свою пизду. Не такая уж она и замечательная.
-- Дом себе возьмешь или съедешь? -- спросила она.
-- Бери себе.
-- А собаку?
-- И собаку бери, -- ответил я.
-- Она будет по тебе скучать.
-- Я рад, что хоть кто-то будет по мне скучать.
Я встал, вышел к машине и снял первую же квартиру, где висела табличка.
Переехал я в тот же вечер.
Я только что потерял трех баб и собаку.
2
Не успел я опомниться, как у меня на коленях сидела молоденькая девчонка
из Техаса. Не буду вдаваться в подробности, как мы с ней познакомились.
Короче, она возникла. Ей было 23, мне -- 36.
У нее были длинные светлые волосы и хорошее плотное мясо. Я еще не знал
в то время, что денег у нее тоже было много. Она не пила -- пил я. Сначала
мы много смеялись. И вместе ездили на скачки. Она была красоткой, и каждый
раз, когда я возвращался на место, какой-нибудь обсос придвигался к ней
поближе. Их там водились десятки. Они все подползали и подползали. А Джойс
просто сидела. Мне приходилось иметь с ними всеми дело двумя способами.
Либо брать Джойс и отваливать, либо говорить парню:
-- Слушай, приятель, эта уже занята. Хиляй отсюда.
Но сражаться с волками и лошадьми одновременно -- это слишком. Я
продолжал проигрывать. Профессионал ходит на бега один. Я это знал. Но
думал, что, может быть, я -- исключение. И пришел к выводу, что вовсе я
никакое не исключение.
Деньги терять получалось так же быстро, как и у любого другого.
Затем Джойс потребовала, чтобы мы поженились.
Какого черта? подумал я, все равно я спекся.
Я отвез ее в Вегас жениться подешевле, затем сразу же привез обратно.
Продал машину за десять долларов и не успел очухаться, как мы оказались
в техасском автобусе, а когда приземлились, в кармане у меня оставалось
семьдесят пять центов. То был очень маленький городок, все население, я
полагаю, под 2000.
Экспертами этот городок был признан, как писали в одном большом
журнале, последним городом в США, на который враги захотят сбросить
атомную бомбу.
Понятно, почему.
А все это время, сам того не ведая, я пробирался назад к почтамту. Мать
его.
У Джойс в городе был маленький домик, где мы валялись, еблись и жрали.
Кормила она меня до отвала, я от нее растолстел и ослаб одновременно.
Ей все было мало. Джойс, жена моя, была нимфой.
Я ходил гулять по городку, в одиночестве, чтоб от нее сбежать, со
следами зубов по всей груди, шее и плечам -- и кое-где еще, что беспокоило
меня больше и было довольно болезненно. Она пожирала меня живьем.
Я хромал по городу, а они на меня лыбились, зная и про Джойс, и про ее
сексуальные позывы, а также про то, что у ее отца и деда денег, земли,
озер, охотничьих угодий было больше, чем у них всех вместе взятых. Они
жалели и ненавидели меня одновременно.
Однажды утром прислали карлика поднять меня с постели, и он начал
возить меня по округе, показывая то и это, мистер Такой-то-и-такой-то,
отец Джойс, владеет вон тем, а мистер Такой-то-и-такой-то, дедушка Джойс,
- - вот этим...
Мы ездили все утро. Кто-то пытался меня напугать. Мне было скучно. Я
сидел на заднем сиденье, а карлик думал, что я -- пройдоха и вкрался в
доверие к их миллионам. Он не знал, что я -- несчастный случай, бывший
почтальон с семьюдесятью пятью центами в кармане.
Карлик, бедолага, болел чем-то нервным и ехал очень быстро, время от
времени весь трясся и терял управление машиной. Ее шкивало с одного края
дороги на другой, и один раз мы прошкрябали 100 ярдов по забору, прежде
чем он снова взял себя в руки.
-- ЭЙ! ПОЛЕГЧЕ, КОЗЕЛ! -- заорал я с заднего сиденья.
Все, хана. Они пытались меня прикончить. Это очевидно. Карлик был женат
на очень красивой девчонке. Когда она была подростком, у нее в пизде
застряла пробка от бутылки кока-колы, и пришлось идти к врачу, чтобы ее
извлечь. Как и во всех маленьких городишках, про бутылку пошли слухи, от
бедной девчонки все стали шарахаться, и карлик оказался единственным
претендентом. Он получил лучший кусок жопки в городе.
Я зажег сигару, которую мне дала Джойс, и сказал карлику:
-- Все, хватит, козел. Теперь доставь меня обратно. И поезжай медленно.
Я не хочу испортить игру.
Я играл пройдоху, чтоб доставить ему удовольствие.
-- Есть, сэр, мистер Чинаски. Есть, сэр!
Он мною восхищался. Он думал, что я -- редкий сукин сын.
Когда я вошел в дом, Джойс спросила:
-- Ну, ты все посмотрел?
-- Я увидел достаточно, -- ответил я. Имея в виду, что меня хотели
прикончить. Я не знал, Джойс участвует в этом или нет.
Тогда она начала сдирать с меня одежду и подталкивать к кровати.
-- Секундочку, крошка! Мы уже два раза трахнулись, а еще двух часов нет!
Она только хихикнула и толкнула меня сильнее.
3
Ее отец по-настоящему меня терпеть не мог. Он думал, что мне нужны его
деньги. Не нужны мне были его проклятые деньги. Мне даже его проклятая
драгоценная доченька не нужна была.
Единственный раз я видел его, когда он вошел к нам в спальню как-то
утром, часов около 10. Мы с Джойс лежали в постели, отдыхали. К счастью,
мы только что закончили.
Я выглянул из-под простыни. И тут не смог сдержаться. Я ему улыбнулся и
мощно подмигнул.
Он выскочил из дома, рыча и матерясь.
Если меня можно было убрать, то он определенно бы за этим проследил.
Дедуля был покруче. Мы сходили к нему в гости, я глушил с ним виски и
слушал его ковбойские записи. Его старухе все было просто по фиг. Она и не
любила меня, и не ненавидела. Она много ссорилась с Джойс, и я пару раз
становился на ее сторону. Это ее, как бы, покорило. Но дедуля был крут. Я
думаю, он в заговоре тоже участвовал.
Мы сидели как-то в кафе, закусывали, а все заискивали и лыбились на
нас. Там были дедуля, бабуля, Джойс и я.
Потом мы сели в машину и поехали.
-- Ты видел когда-нибудь бизона, Хэнк? -- спросил меня дедуля.
-- Нет, Уолли, не видел.
Я называл его Уолли. Старые кореша по вискачу. Черта лысого.
-- У нас они тут водятся.
-- А я думал, что они чуть ли не вымерли все.
-- О, нет, у нас их тут десятки.
-- Невероятно.
-- Покажи ему, Папа Уолли, -- сказала Джойс.
Сучка глупая. Зовет его Папа Уолли, хотя какой он ей папа.
-- Хорошо.
Мы поехали по дороге, пока не уперлись в пустое огороженное поле. Оно
шло под уклон, и другого конца было не разглядеть. Много миль в длину и
ширину. Там не росло ничего, кроме короткой зеленой травки.
-- Не вижу я никаких бизонов, -- сказал я.
-- Ветер что надо, -- сказал Уолли. -- Перелезай туда и пройди немного.
Чтоб их увидеть, всегда надо немного пройти.
На поле ничего не было. Они думают, что хорошо пошутили, разыграв
городского пижона. Я перелез через ограду и пошел.
-- Ну, и где же бизоны? -- крикнул им я.
-- Они там. Иди дальше.
Ох черт, старый трюк -- сейчас возьмут и уедут. Кресты проклятые.
Подождут, пока я подальше отойду, и отчалят с хохотом. Ну и пусть. И
пешком дойду. Хоть от Джойс отдохну немного.
Я очень быстро шагал по полю, ожидая, что они сейчас уедут. Но мотора я
не слышал. Я прошел еще дальше, повернулся, сложил руки рупором и заорал
им:
-- НУ И ГДЕ ВАШИ БИЗОНЫ?
Ответ пришел из-за спины. Я услышал гром их копыт по земле. Трое,
здоровенные, как в кино -- и они бежали, они надвигались на меня ОЧЕНЬ
БЫСТРО!
Один немного опережал остальных. Оставалось очень мало сомнений, к кому
они направлялись.
-- Ой блядь! -- сказал я.
Я повернулся и дал деру. Ограда виднелась очень далеко. Она казалась
невозможной. Времени оглядываться у меня не было. Может, тогда все вышло
бы по-другому. Я несся, широко распахнув глаза. Вот я двигался! Но они
меня нагоняли! Я уже чувствовал, как вокруг сотрясается земля, сейчас они
вобьют меня в почву. Я слышал, как они фыркают, как они пыхтят. Из
последних сил я поднатужился и прыгнул через ограду. Я ее не перелазил. Я
над нею проплыл. И приземлился на спину в канаву, а одна из этих тварей
просунула голову и смотрела сверху на меня.
В машине все ржали. Они решили, что это самое смешное зрелище на свете.
Джойс греготала громче всех.
Глупые звери походили немного кругами, потом куда-то увалили.
Я вылез из канавы и сел в машину.
-- Бизонов я увидел, -- сказал я, -- теперь пора выпить.
Они хохотали всю дорогу в город. Переставали, а потом кто-нибудь опять
закатывался, и все ржали снова. Уолли даже пришлось машину один раз
остановить.
Он ее вести больше не мог. Он открыл дверцу и выкатился с хохотом на
землю. Даже бабуля икать начала, на пару с Джойс.
Позже история разнеслась по городу, и моей походке перестало хватать
чуточку самодовольства. Мне нужно было подстричься. Я сказал об этом Джойс.
Она ответила:
-- Сходи в парикмахерскую.
А я сказал:
-- Не могу. Бизоны.
-- Ты что, боишься людей в парикмахерской?
-- Бизоны, -- ответил я.
Меня подстригла Джойс.
Надо сказать, ужасно.
4
Потом Джойс захотелось вернуться в город. Несмотря на все недостатки,
этот городишко, со стрижками или без, убирал городскую жизнь. Там было
тихо. У нас был собственный дом. Кормила меня Джойс хорошо. Много мяса.
Богатого, хорошего, отлично приготовленного мяса. За эту сучку одно могу
сказать: готовить она умела. Она готовила лучше любой другой бабы, что я
знал. Еда полезна для нервов и состояния духа. Мужество происходит из
живота, а все остальное -- от отчаянья.
Так нет же, приспичило ей ехать. Бабуля постоянно до нее докапывалась,
и она свирепела. Мне же довольно-таки нравилось изображать негодяя. Я дал
отпор ее двоюродному брату, городскому забияке. Такого тут раньше не было.
В джинсовый день всем в городе полагалось носить джинсы -- или народ
кидали в озеро. Я надел свой единственный костюм с галстуком и
неторопливо, словно Крошка Билли, прошелся по городку, заглядывая в окна,
останавливаясь купить сигар, а все не спускали с меня глаз. Я разломил
этот городишко пополам, как деревянную спичку.
Позже я встретил на улице городского врача. Мне он нравился. Он вечно
торчал на какой-то наркоте. Я сам не торчок, но случись так, что захочется
спрятаться от себя на несколько дней, я знал: у него я смогу получить все,
что захочется.
-- Нам надо уезжать, -- сказал ему я.
-- Вам следует остаться, -- ответил он, -- жизнь тут неплохая. Охота,
рыбалка. Воздух хороший. И никакого давления. Вы в этом городе -- хозяева,
- - сказал он.
-- Я знаю, док, но парадом командует она.
5
Поэтому дедуля выписал Джойс большой чек и вот они мы какие. Сняли домик
на холме, и тут Джойс взбрела в голову эта дурацкая морализаторская мысль.
-- Нам обоим нужно найти работу, -- сказала она, -- чтоб доказать им,
