понятия.
Без планшета -- как в пустыне заблудился. Но удача от меня еще не
отвернулась -- пока. У меня с собой было два коробка спичек, и прежде, чем
отправляться к новому ящику, я чиркал спичкой, запоминал указания и ехал
дальше. В кои-то веки я перехитрил Напасти, этого Джонстона в небесах,
который наблюдал за мной сверху вниз.
Тут я свернул за угол, выскочил разгрузить ящик, а когда вернулся,
планшета НЕ БЫЛО!
Джонстон на Небеси, Смилуйся! Потерялся в темноте под дождем. Я что --
на самом деле какой-то идиот? Сам на себя навлекаю неприятности? Вполне.
Возможно, я ненормальный, и мне повезло, что я вообще еще жив.
Планшет был привязан к приборной доске. Я прикинул, что он мог
выскользнуть из кабины при последнем резком повороте. Я вылез из
грузовика, закатав штаны, и побрел по колено в воде. Было темно. Никогда
эту проклятую дрянь мне не найти! Я шел, чиркая спичками, -- но ничего,
ничего. Его смыло. Когда я дошел до угла, мне хватило здравого смысла
заметить, куда течет поток, и я пошел по течению.
Потом заметил, как что-то плывет, зажег спичку -- ВОТ он! Планшет.
Невероятно! Я чуть не расцеловал эту дуру. Добрел до грузовика, влез,
откатал штанины и по-настоящему присобачил планшет к доске. Разумеется, из
графика я уже давно выбился, но, по крайней мере, отыскал этот хренов
планшет. Я не потерялся на задворках Нигде. Не придется звонить в двери и
спрашивать у кого-то, как проехать к почтовому гаражу.
У меня в ушах уже рычал голос какого-нибудь ебилы из теплой гостиной:
-- Так-так. Вы же почтовый служащий, не правда ли? Вы что, не знаете,
как вернуться в свой собственный гараж?
И вот поехал я дальше, чиркая спичками, выскакивая в водовороты и
опорожняя почтовые ящики. Я устал, промок и был с бодуна, но это мое
обычное состояние, поэтому я брел вброд сквозь усталость, как сквозь
потоки воды. Не переставая, я думал о горячей ванне, о прекрасных ногах
Бетти и -- чтоб поддержать дух -- представлял себя в кресле-качалке, со
стаканом в руке, ко мне подходит собачка, и я треплю ее по голове.
Но до этого было еще долго. Остановкам на планшете конца, казалось, не
предвиделось, а когда я дошел до низу, там было сказано:
Переверните -- я перевернул планшет, и, естественно, на обороте был еще
один список остановок.
С последней спичкой я сделал последнюю остановку, сдал почту на
указанный участок -- ну и груз же это был -- и поехал назад в Западный
Гараж. Он находился на западном конце города, а на западе местность была
очень плоской, система стоков не справлялась с водой, и когда бы ни шел
дождь, сколько бы он ни шел, у них начиналось то, что называется потопом.
Название точное.
Еду я, еду, а вода все прибывает и прибывает. Замечаю вокруг вставшие и
брошенные машины. Херово. А мне хочется одного -- скорее в это кресло,
стакан скотча в кулак, и смотреть, как зад Бетти колышется по комнате. Тут
возле светофора вижу Тома Мото, еще одного джонстонского сменщика.
-- Ты куда? -- спрашивает Мото.
-- Кратчайшее расстояние между двумя точками, как меня учили, -- это
прямая, -- отвечаю я.
-- Лучше не надо, -- говорит он. -- Я этот район знаю. Там уже океан
просто.
-- Ерунда, -- говорю, -- тут кишки нужны, больше ничего. Спичка есть?
Подкурил я и бросил его под светофором.
Бетти, крошка, я еду!
Ага.
Вода поднималась все выше и выше, но почтовые грузовики делают с
повышенной проходимостью. Я срезал угол по жилому кварталу, на полной
скорости, вода вокруг меня так и летела. Лило как из ведра. Вокруг -- ни
машины. Я был единственным движущимся объектом.
Бетти-крошка. Йе.
Какой-то парень, стоявший на крыльце, заржал и заорал мне:
-- ПОЧТА ДОЛЖНА ПРИЙТИ!
Я обматерил его и показал средний палец.
Тут я заметил, что вода уже заливает дно кабины и закручивается вокруг
моих ботинок, но гнал дальше. Осталось три квартала!
Грузовик остановился.
Ох. Ох. Говно.
Я сидел и пытался его раскочегарить. Один раз он завелся, потом снова
сдох.
Затем совсем перестал реагировать. Я сидел и смотрел на воду. Два фута,
должно быть. И что я должен делать? Сидеть, пока спасателей не пришлют?
Что говорит Почтовая Инструкция? Где она вообще есть? Я не знал ни
одного человека, который ее видел.
Вот хуйня.
Я запер грузовик, положил ключи зажигания в карман, шагнул в воду --
чуть не по пояс -- и побрел к Западному Гаражу. Дождь не переставал. Вдруг
вода поднялась еще на три-четыре дюйма. Оказывается, я шел по газону и
теперь провалился в кювет. Грузовик остался стоять на чьей-то парадной
лужайке.
В какой-то миг я подумал, что вплавь быстрее, потом решил: нет, это
будет выглядеть смешно. Я добрался до гаража и подошел к диспетчеру. Вот
он я какой, мокрее уже не бывает, а он на меня уставился.
Я швырнул ему ключи от кабины и зажигания.
Затем на куске бумаги написал: Плаза Горный Вид, 3435.
-- Ваш грузовик -- по этому адресу. Поезжайте и забирайте.
-- Хотите сказать, вы его там бросили?
-- Хочу сказать, я его там бросил.
Я отошел, отметился, разделся до трусов и встал перед обогревателем.
Сверху повесил одежду. Потом поднял голову: на другом конце комнаты возле
другого обогревателя стоял Том Мото -- тоже в одних трусах.
Мы оба заржали.
-- Преисподняя, правда? -- спросил он.
-- Невероятно.
-- Думаешь, Булыжник это все предусмотрел?
-- Черт, конечно! Он даже дождь вызвал!
-- Ты тоже застрял?
-- Ну да, -- ответил я.
-- И я.
-- Слушай, малыш, -- сказал я, -- моей машине 12 лет. У тебя -- новая.
Я уверен, что моя застряла. Как насчет подтолкнуть, а?
-- Ладно.
Мы оделись и вышли наружу. Мото купил машину новой модели примерно три
недели назад. Я ждал, пока его двигатель заведется. Ни звука. Ох ты ж,
Господи, подумал я.
Дождем залило весь пол в кабине.
Мото вылез.
-- Без толку. Сдохла.
Я попробовал свою безо всякой надежды. Аккумулятор еще как-то
шевелился, какая-то искра проскакивала, хоть и слабенько. Я подкачал
бензина, дал еще раз.
Завелась. Я дал ей пореветь. ПОБЕДА! Я ее хорошенько разогрел. Потом
сдал назад и начал подталкивать новую машину Мото. Я толкал его милю.
Хренотень даже не перднула. Я впихнул его в гараж, оставил там и, выбирая
где повыше и посуше, добрался до беттиной задницы.
12
Любимым доставщиком у Булыжника был Мэттью Бэттлз. Бэттлз никогда не
приходил на работу в мятой рубашке. Фактически, все, что он носил, было
новеньким, выглядело новеньким. Ботинки, рубашка, брюки, кепка. Башмаки
его сияли по-настоящему, вся одежда, казалось, ни разу не бывала в стирке.
Как только рубашка или пара штанов хоть чуточку пачкались, он их
выбрасывал.
Булыжник часто говорил нам, когда Мэттью проходил мимо:
-- Вот, это почтальон идет!
И он не шутил. Его глаза чуть ли не сияли любовью.
А Мэттью стоял у своего ящика, прямой и чистый, отдраенный и
выспавшийся, башмаки победно блистали, и смахивал эти письма внутрь с
радостью.
-- Ты -- настоящий почтальон, Мэттью!
-- Благодарю вас, мистер Джонстон!
Однажды утром в 5 я зашел и сел ждать за спиной у Булыжника. Под
красной рубашкой он как-то обмяк.
Мото сидел рядом. Он-то мне и сказал:
-- Вчера забрали Мэттью.
-- Забрали?
-- Ага, за то, что из почты крал. Открывал письма для Храма Некалаи и
вытаскивал деньги. Проработав на почте 15 лет.
-- А как узнали, как он попался?
-- Старухи. Старухи слали Некалае письма, полные денег, и не получали в
ответ ни спасибочки, ничего. Некалая сказал на Почтамте, и Почтамт
приставил к Мэттью шпика. Его застукали у кипятильника, вскрывал письма и
выуживал деньги.
-- Без говна?
-- Без говна. Средь бела дня залетел.
Я откинулся на стенку.
Некалая построил такой большой храм и выкрасил стены в тошнотно зеленый
цвет, наверное, чтоб бабки напоминал, и у него работал штат, человек
30-40, которые только распечатывали конверты, вытаскивали чеки и наличку,
записывали сумму, отправителя, дату получения и так далее, и больше ничем
не занимались.
Другие рассылали по почте книги и брошюры, написанные Некалаей, а на
стене висела его фотография, большая такая: Н., в жреческих хламидах и
бороде, -- и живописный портрет Н., тоже очень большой, надзирал за
конторой, высматривал.
Некалая утверждал, что как-то раз шел по пустыне и встретил Иисуса
Христа, и Христос ему все рассказал. Они вместе посидели на камне, и И.Х.
все ему выложил.
А теперь он делится секретами с теми, кто может себе это позволить. К
тому же, каждое воскресенье он проводил службу. Его помощники, они же --
паства, приходили на работу и уходили по звонку.
И представьте себе Мэттью Бэттлза, который пытается облапошить Некалаю,
повстречавшего в пустыне Христа!
-- А Камешку кто-нибудь что-нибудь сказал? -- спросил я.
-- Ты что -- смеешься?
Мы просидели так час или два. На ящик Мэттью назначили сменщика. Другим
подменным дали другие задания. Я остался сидеть один за спиной у Булыжника.
Потом встал и подошел к его столу.
-- Мистер Джонстон?
-- Да, Чинаски?
-- А где сегодня Мэттью? Заболел?
Голова Булыжника поникла. Он смотрел на бумажку, которую держал в руке,
и делал вид, что продолжает ее читать. Я вернулся на место и сел.
В 7 часов Булыжник обернулся:
-- Для тебя сегодня ничего нет, Чинаски.
Я встал и пошел к дверям. Остановился на пороге.
-- Доброго вам утра, мистер Джонстон. И приятного дня.
Он не ответил. Я дошел до винной лавки и купил себе полпинты Большого
Папы на завтрак.
13
Голоса у людей были одинаковы: куда бы ни носил почту, слышал одно и то
же снова и снова.
-- Опоздали, правда?
-- А где постоянный почтальон?
-- Привет, Дядя Сэм!
-- Почтальон! Почтальон! Это не нам!
На улицах было полно безумных и тупых людей. Большинство жило в
красивых домах и, казалось, на работу не ходило -- непонятно, как им это
удавалось. Был один парень, который не давал опускать почту в ящик. Он
стоял в проезде и наблюдал, как ты подходишь, за два или три квартала --
просто стоял и протягивал руку.
Я спрашивал у других, кто разносил почту по этому маршруту:
-- А что с этим парнем, который стоит и руку протягивает?
-- С каким парнем, который стоит и руку протягивает?
У них у всех тоже был тот самый голос.
Однажды, когда мне достался этот маршрут,
человек-который-стоит-и-протягивает-руку был в полуквартале от своего
дома. Он разговаривал с соседом, оглянулся, когда мне оставалось пройти
еще квартал, и понял, что еще успеет дойти до дома и встретить меня. Едва
он повернулся ко мне спиной, я побежал. Наверное, так быстро я почту
никогда не доставлял: в едином порыве, весь движение, не останавливаясь,
без передышки, я был готов его убить.
Письмо уже наполовину пролезло в щель его ящика, когда он обернулся и
увидел меня.
-- О НЕТ НЕТ НЕТ! -- завопил он, -- НЕ КЛАДИТЕ ЕГО В ЯЩИК!
И рванул ко мне по улице. Все, что я видел, -- это сплошной мазок на
месте ног. Должно быть, он сделал сто ярдов за 9.2.
Я вложил письмо ему в руку. Посмотрел, как он его распечатывает, идет
по веранде, открывает дверь и уходит в дом. Что это означало, пусть мне
расскажет кто-нибудь другой.
14
Снова я попал на новый маршрут. Булыжник всегда ставил меня на трудные,
но время от времени, в связи с обстоятельствами вещей, он был вынужден
давать мне маршруты менее убийственные. Номер 511 шебуршился довольно
славно, и там я даже начал подумывать об обеде опять -- об обеде, который
никогда не наступал.
Средний жилой район. Многоквартирных зданий нет. Просто один дом за
другим, с ухоженными лужайками. Но это был новый маршрут, и я ходил и
думал: где же тут ловушка? Даже погода стояла хорошая.
Ей-богу, думал я, у меня получится! Обед, назад -- по графику! Жизнь,
наконец, стала сносной.
Эти люди даже собак не держали. Никто не стоял снаружи, дожидаясь
писем. Я не слышал человеческого голоса часами. Может, я достиг своей
