На следующее утро мы сидели вокруг походного костра. Глендолина с
Лидией готовили завтрак. Я купил припасов на 40 долларов, что включало
несколько полудюжин пива. Я положил их остужаться в горный ручей. Мы доели
завтрак. Я помог им с тарелками, а потом Глендолина извлекла свой роман и
стала нам читать. Он был, на самом деле, неплох, но очень непрофессионален
и требовал большой обточки. Глендолина подразумевала, что читатель так же
зачарован ее жизнью, как и она сама - а это смертельная ошибка. Другие
смертельные ошибки, сделанные ею, слишком многочисленны, чтоб их тут
упоминать.
Я сходил к ручью и вернулся с 3 бутылками пива. Девчонки отказались,
пива им не хотелось. Они были сильно настроены против пива. Мы обсудили
роман Глендолины. Я уже вычислил, что все, кому хочется читать свои романы
вслух, неминуемо неблагонадежны. Если это - не старый добрый поцелуй
смерти, то его тогда вообще не существует.
Разговор сменил русло, и девчонки защебетали о мужиках, вечеринках,
танцульках и сексе. У Глендолины был высокий возбужденный голос, и
смеялась она нервно, смеялась беспрерывно. Далеко за сорок, довольно
жирная и очень неопрятная. Помимо этого, как и я сам, она была просто
страхолюдиной.
Глендолина говорила без передыху, должно быть, больше часа - и об одном
лишь сексе. Перед глазами у меня все поплыло. Она размахивала руками над
головой:
- Я ДИКАЯ ЖЕНЩИНА С ГОР! О ГДЕ, О ГДЕ ТОТ МУЖЧИНА, ТОТ НАСТОЯЩИЙ
МУЖЕСТВЕННЫЙ МУЖЧИНА, ЧТО ВЗЯЛ БЫ МЕНЯ?
Ну, здесь его определенно нет, подумал я.
Я взглянул на Лидию:
- Пошли погуляем.
- Нет, - ответила она, - я хочу почитать вот эту книгу. - Та называлась
Любовь и Оргазм: Революционный Путеводитель Полового Осуществления.
- Хорошо, - сказал я, - тогда я один схожу.
Я дошел до горного ручья. Сунул в него руку и достал еще одну бутылку,
открыл и сел выпить. Я в этих горах - в капкане, да еще и с двумя
ненормальными бабами. Они отнимают всю радость у ебли, постоянно болтая о
ней.
Мне тоже нравится ебстись, но она ведь для меня - не религия. В ней
чересчур много смешного и трагичного. Люди наверняка не знают, как с ней
вообще обращаться, поэтому превратили в игрушку. В игрушку, разрушающую их
самих.
Самое главное, решил я, - найти подходящую женщину. Но как? У меня с
собой был красный блокнотик и ручка. Я нацарапал в нем медитативную
поэмку. Затем подошел к озеру. Выгоны Вэнсов называлось это место.
Сестры владели большей его частью. Мне требовалось посрать. Я снял
штаны и присел в кустарнике с мухами и комарами. Городскими удобствами я
смогу воспользоваться в любое время. Здесь же нужно подтираться листвой. Я
подошел к озеру и сунул одну ногу в воду. Та была холодной, как лед.
Будь мужчиной, старик. Заходи.
Моя кожа была белой, словно слоновая кость. Я чувствовал, что очень
стар, очень мягок. Я двинулся в ледяную воду. Зашел по пояс, затем глубоко
вдохнул и прыгнул вперед. Залез полностью! Ил взвихрился со дна и набился
мне в уши, в рот, в волосы. Я стоял в грязной воде, зубы стучали.
Я долго ждал, пока вода осядет и успокоится. Потом зашагал назад.
Оделся и стал пробираться вдоль края озера. Дойдя до конца, я услышал
что-то похожее на шум водопада. Я зашел в чащу, продираясь на звук.
Пришлось огибать какие-то скалы, овраг. Звук вс приближался и приближался.
Вокруг роились мухи и комары. Мухи были крупными, злыми и голодными,
гораздо крупнее городских, и они определяли свою еду издали, навскидку.
Я продрался сквозь какие-то густые кусты, и вот он - мой первый в
жизни, ей-Богу настоящий, водопад. Вода просто стекала с горы и
переливалась через скальный уступ. Он был прекрасен. Вода вс шла и шла.
Эта вода притекала откуда-то. И куда-то утекала. Вероятно, к озеру вели 3
или 4 ручья.
Наконец, мне надоело смотреть на него, и я решил вернуться.
Кроме этого, я решил пойти другой дорогой, напрямик. Я пробрался на
другую сторону озера и свернул к лагерю. Я примерно знал, где он. Моя
красная записная книжка по-прежнему оставалась со мной. Я остановился и
написал еще одно стихотворение, менее медитативное, потом пошел дальше. Я
вс шел и шел.
Лагерь не появлялся. Я прошел еще немного. Огляделся, ища глазами
озеро. Озера я найти не смог - я не знал, где оно. Внезапно меня осенило:
я ЗАБЛУДИЛСЯ. Эти ебучие сексуальные суки свели меня с ума, и я теперь
ЗАБЛУДИЛСЯ. Я огляделся вокруг. Поодаль стояли горы, меня окружали только
деревья и кусты. И никакого центра, никакой точки отсчета, никакой связи
ни с чем. Я перепугался, по-настоящему перепугался. Зачем я разрешил им
увезти себя из города, из моего Лос-Анжелеса? Там мужику можно вызвать
такси, позвонить по телефону, там есть разумные решения разумных проблем.
Выгоны Вэнсов расстилались вокруг меня на многие, многие мили. Я
выкинул свой красный блокнот. Что за смерть для писателя! Я уже видел в
газете:
ГЕНРИ ЧИНАСКИ, МЕЛКИЙ ПОЭТ, НАЙДЕН МЕРТВЫМ В ЛЕСАХ
ЮТЫ
Генри Чинаски, бывший почтовый служащий, ставший писателем, вчера днем
был найден в разложившемся состоянии лесником У. К. Бруксом-мл. Возле
останков также найдена небольшая красная записная книжка, содержащая,
очевидно, последнее произведение, написанное мистером Чинаски.
Я пошел дальше. Вскоре я очутился в каком-то заболоченном месте, полном
воды. То и дело какая-нибудь нога у меня проваливалась в трясину по
колено, и мне приходилось себя вытягивать.
Я дошел до изгороди из колючей проволоки. Я сразу же понял, что через
нее мне лезть не нужно. Я знал, что это будет неправильно, и просто стоял,
сложив ладони в рупор, и орал:
- ЛИДИЯ!
Ответа не было.
Я попробовал еще раз:
- ЛИДИЯ!
Голос мой звучал очень скорбно. Голос труса.
Я двинулся дальше. Славно будет, думал я, вернуться к сестренкам,
слушать, как они смеются и над сексом, и над мужиками, и над танцульками с
вечеринками. Славно будет слышать голос Глендолины. Славно будет запускать
руку в длинные волосы Лидии. Я преданно буду брать ее на все посиделки в
городе. Я даже буду танцевать со всеми женщинами и отпускать блистательные
шуточки обо всем на свете. Я выдержу всю эту недоразвитую говенную
бредятину с улыбкой. Я почти что слышал собственный голос:
- Эй, да это великолепная танцевальная мелодия! Кто хочет по-настоящему
пошевелиться? А ну, кто хочет буги сбацать?
Я шел по болоту дальше. Наконец, достиг сухой земли. Выбрался на
дорогу. Просто старая грунтовка, но выглядела она хорошо. Я мог разглядеть
следы шин, отпечатки копыт. Над головой даже тянулись провода, они несли
куда-то электричество. Мне нужно было просто-напросто идти за этими
проводами. Я шел по дороге. Солнце стояло высоко, должно быть, уже
наступил полдень. Я шел дальше, чувствуя себя дураком.
Я добрался до запертых ворот посреди дороги. Что это означает?
Сбоку маленькая калитка. Очевидно, ворота не пускают скот. Но где этот
скот? Где владелец скота? Может, он наезжает сюда только раз в полгода.
Макушка у меня начала раскалываться. Я поднял руку и пощупал то место,
по которому мне навернули дубинкой в филадельфийском баре 30 лет назад.
Остался шрам. Теперь этот шрам, пропеченный солнцем, распух. Он выпирал
небольшим рогом. Я отковырял кусочек и выбросил на дорогу.
Я шел еще час, потом решил повернуть назад. Значит, придется тащиться
обратно весь путь, однако я чувствовал, что сделать это надо. Я снял
рубашку и обмотал ею голову. Раз или два я останавливался и вопил:
- ЛИДИЯ! - Ответа не было.
Через некоторое время я добрел до тех самых ворот снова. Нужно было
лишь обойти их, но кое-что меня не пускало. Оно стояло перед воротами,
футах в 15 от меня. Это была маленькая важенка, олененок, что-то типа того.
Я медленно двинулся к нему. Оно не пошевелилось. Пропустит или нет?
Казалось, оно меня совсем не боится. Наверное, чует мое смятение, мою
трусость. Я подходил все ближе и ближе. Оно никак не уступало мне дорогу.
У него были большие прекрасные карие глаза - прекраснее глаз любой
женщины, что я когда-либо встречал. Невероятно. Я стоял от него в 3 футах,
уже готовый сдать назад, когда оно рванулось с места и сигануло с дороги в
леса. Оно было в отличной форме - бегать могло еще как.
Идя дальше по дороге, я услышал, как где-то течет вода. Вода мне нужна.
Без воды ведь долго не проживешь. Я сошел с дороги и двинулся на шум воды.
На пути стоял небольшой пригорок, покрытый травой, и, перевалив через
него, я ее увидел: вода лилась из нескольких цементных труб в стене
плотины в нечто вроде водохранилища. Я уселся на край и снял ботинки с
чулками, закатал штанины и сунул ноги в воду. Потом полил себе на голову.
Потом попил - но не слишком много и не слишком быстро, совсем как это
делают в кино.
Немного придя в себя, я заметил пирс, выступавший в водохранилище. Я
вышел на него и наткнулся на большой железный ящик, привинченный к стенке
пирса. Он был заперт на засов. Там, внутри, вероятно, телефон! Я мог бы
позвонить и вызвать подмогу!
Я сходил, нашел камень побольше и начал сбивать им замок. Тот не
поддавался. Что, к дьяволу, сделал бы на моем месте Джек Лондон? Что бы
сделал Хемингуэй? Или Жан Жене?
Я продолжал колотить камнем по замку. Время от времени я промахивался и
попадал по замку или по самому ящику рукой. Содрал кожу, потекла кровь. Я
собрался с силами и нанес замку один последний удар. Дужка отскочила. Я
снял его и открыл железную дверцу. Телефона внутри не было. Внутри был ряд
каких-то переключателей и какие-то толстые кабели. Я сунул туда руку,
коснулся провода - и меня ужасно тряхнуло. Затем потянул на себя
выключатель. Заревела вода. Из 3 или 4 дыр в цементной стене плотины
ударили гигантские белые струи воды. Я дернул второй переключатель. Еще
три или четыре дырки открылись, выпуская тонны воды. Я потянул за третий -
и вся плотина дрогнула. Я стоял и смотрел, как вырывается вода. Может, у
меня получится устроить наводнение, приедут ковбои на лошадях или в
маленьких видавших виды пикапах и спасут меня. Я уже видел заголовок:
ГЕНРИ ЧИНАСКИ, МЕЛКИЙ ПОЭТ, ТОПИТ ШТАТ ЮТА,
СПАСАЯ СВОЮ МЯГКУЮ ЛОС-АНЖЕЛЕССКУЮ ЖОПУ.
Я решил, что лучше не стоит. Вернул все переключатели в нормальное
состояние, закрыл железный ящик и повесил на место сломанный замок.
Я ушел от водохранилища, чуть повыше нашел еще одну дорогу и пошел по
ней. Казалось, ею пользовались чаще, чем первой. Я шел. Никогда я так не
уставал. Глаза едва видели. Вдруг навстречу мне попалась маленькая
девчушка лет 5. В синем платьице и белых туфельках. Похоже, она
испугалась, увидев меня.
Я постарался выглядеть приятным и дружелюбным, бочком придвигаясь к ней.
- Девочка, не уходи. Я ничего плохого тебе не сделаю. Я ЗАБЛУДИЛСЯ! Где
твои родители? Девочка, отведи меня к своим родителям!
Маленькая девочка ткнула куда-то пальцем. На дороге впереди я увидел
трейлер, а рядом - машину.
- ЭЙ. Я ЗАБЛУДИЛСЯ! - закричал я. - ГОСПОДИ, КАК ЖЕ Я РАД, ЧТО ВАС
УВИДЕЛ!
Из-за трейлера вышла Лидия. Из волос торчали красные бигуди.
- Иди сюда, хлюздя городская, - сказала она. - Пошли домой.
- Я так рад тебя видеть, крошка, поцелуй меня!
- Нет. Иди за мной.
Лидия пустилась бегом футах в 20 впереди. Не отставать было сложно.
- Я спросила тех людей, не видали ли они поблизости парня из города, -
крикнула она через плечо. - Они сказали, что нет.
- Лидия, я люблю тебя!
- Давай быстрей! Как ты медленно!
- Постой, Лидия, подожди!
Она сиганула через колючую проволоку. У меня не получилось. Я запутался
в колючках. Я не мог пошевелиться. Как корова в мышеловке.
- ЛИДИЯ!
Она вернулась со своими красными бигудями и стала отцеплять меня от
проволоки.
- Я пошла по твоему следу. Нашла твой красный блокнотик. Ты специально
заблудился, потому что тебе моча в голову стукнула.
- Нет, я заблудился из невежества и страха. Я незавершенная личность -
я городская личность с задержкой в развитии. Я, в какой-то степени, -
моросливый говенный неудачник, которому нечего предложить.
