всегда считал, что добиться свидания проще, если сразу внести ясность в
этот вопрос: я не мутант... Короче, кости у меня такие хрупкие, что любая
из вас без труда их все переломает. Вы, может, удивляетесь, зачем я вам
это говорю... Правду сказать, я не люблю это афишировать... Вы должны
остановиться и поговорить со мной. Я же вам не угрожаю... Разве я похож на
угрозу?.. Может, я и бросаю вам вызов, но не угрожаю... Вы что,
собираетесь тащить меня за собой вокруг всего лагеря? Притормозите, ради
Бога...
Майлз почувствовал, что еще немного - и он настолько запыхается, что
лишится своего главного оружия - речи. Он бросился женщинам наперерез и
встал у них на пути, раскинув руки.
- ...если вы собираетесь переломать мне кости, пожалуйста,
принимайтесь за дело и кончайте с этим поскорее, потому что я все равно
буду возвращаться сюда, пока смогу двигаться.
Повинуясь незаметному жесту предводительницы, патрульные
остановились.
- Давайте так и сделаем, - предложила высокая рыжеволосая женщина.
Щетка ее медных волос ужасно отвлекала Майлза; он представил себе, как
падали на пол густые пряди под ножницами безжалостных
тюремщиков-цетагандийцев.
- Я сломаю ему левую руку, если ты займешься правой, Конри, -
добавила она.
- Если это единственное, что может заставить вас остановиться на пять
минут и выслушать меня, то так тому и быть, - отозвался Майлз, не
отступая.
Рыжая сделала шаг вперед, ловко захватила его левую руку и, не
торопясь, начала ее заламывать.
- Пять минут, а? - отчаянно попросил Майлз, чувствуя, как нарастает
боль.
Яростный взгляд женщины обжег его лицо. Он закрыл глаза, затаил
дыхание и стал ждать. Давление достигло критической величины: Майлз встал
на цыпочки, готовясь услышать знакомый хруст...
Рыжая отпустила его так резко, что Майлз чуть не упал.
- Чертовы мужики, - с отвращением проговорила она, - вечно они из
всего устраивают соревнование. Даже кто дальше пописает.
- Пол - это судьба, - выдохнул Майлз, открывая глаза.
- Или ты извращенец и тебе нравится, когда тебя избивают женщины?
Тело едва не предало Майлза радостным салютом. Черт побери, если эта
встреча с рыжей - не последняя, придется где-то срочно доставать штаны.
- А если я скажу "да", вы нарочно откажетесь меня избивать? -
осведомился он.
- Ну, уж нет!
- А я-то надеялся...
- Прекрати болтать, Беатрис, - приказала начальница патруля, и ее
короткий кивок вернул Беатрис обратно в ряд. - Ладно, коротышка, у тебя
есть твои пять минут... может быть.
- Благодарю, мадам. - Майлз сделал вдох и привел себя в порядок -
насколько это осуществимо без мундира, который можно было бы одернуть. -
Во-первых, позвольте мне принести извинения за то, что я вторгся в ваше
общество в таком неодетом виде. Практически первые же люди, которых я
здесь встретил, оказались активистами движения за упрощение жизни. Они
упростили меня, в частности, освободили от одежды...
- Я это видела, - неожиданно подтвердила рыжая Беатрис. - Ребята
Питта.
Майлз сдернул с головы шляпу и поклонился:
- Вы правы, мадам.
- Когда кланяешься, ты показываешь зад тем, кто у тебя за спиной, -
бесстрастно заметила Беатрис.
- Это их трудности, - откликнулся Майлз. - Что до меня, то я хочу
поговорить с вашим руководством. У меня есть планы по серьезному улучшению
местных манер, в чем мне хотелось бы заручиться вашей поддержкой. Вы -
самый крупный из сохранившихся здесь островков цивилизации, не говоря уже
о военной дисциплине. Думаю, что пришло время расширить ваши границы.
- Все наши силы уходят на то, чтобы поддерживать теперешние границы,
сынок, - ответила начальница. - Дудки. Так что убирайся.
- И сам себя обслужи, - предложила Беатрис. - Здесь тебе не дадут.
Майлз вздохнул, поворачивая шляпу в руках за широкие поля. Потом он
несколько секунд покрутил ее на указательном пальце - и встретился
взглядом с рыжей.
- Обратите внимание на мою шляпу. Это единственный предмет одежды,
который мне удалось сохранить от покушения братьев-крепышей. Тех, кого вы
назвали ребятами Питта.
Беатрис фыркнула.
- Эти подонки... А почему только шляпу? Почему не штаны? Почему уж
тогда вообще не парадный мундир? - саркастически добавила она.
- Шляпа - это важнейшее средство общения. Вы можете сделать широкий
жест, - тут Майлз сделал этот жест, - или показать свою искренность, - он
прижал мнимую шляпу к сердцу. - Вы можете выразить смущение, - он прикрыл
гениталии и виновато согнулся, - или ярость, - он с силой швырнул шляпу на
землю, потом поднял и тщательно отряхнул. - Вы можете выказать решимость,
- он нахлобучил шляпу на голову и надвинул на лоб, - или проявить
любезность. - Тут Майлз снова сдернул шляпу, приветствуя Беатрис. - Видите
шляпу?
Рыжей уже стало забавно:
- Да...
- А перья на шляпе видите?
- Да...
- Опишите их.
- О... пушистые такие.
- Сколько?
- Два. Сколоты вместе.
- А цвет перьев видите?
Женщина отступила, вдруг отрезвев, и покосилась на своих спутниц:
- Нет.
- Когда вы увидите цвет перьев, - негромко проговорил Майлз, - вы
поймете, как можно раздвинуть ваши границы в бесконечность.
Беатрис молчала, и лицо ее было бесстрастно. Но начальница патруля
пробормотала:
- Наверное, этому коротышке надо поговорить с Трис. В порядке
исключения.
Женщина-командующая явно воевала на передовой: горбясь за экраном в
каком-нибудь тыловом бункере не приобретешь такую мускулатуру, буграми
перекатывающуюся под кожей. Она носила настоящее оружие, извергавшее
настоящую смерть; она билась на грани человеческих возможностей, и война
выжгла шрамы в ее душе. Ярость пылала в ней подобно пламени в угольном
пласте: скрыто и неугасимо. Ей было, наверное, лет тридцать пять - сорок.
"Господи, я влюбился, - подумал Майлз. - Дорогая, вы нужны брату
Майлзу в Армию реформации..." Потом он постарался овладеть собой. Наступил
самый решающий момент его плана, и шутливая болтовня была бы здесь
бесполезна и даже опасна.
"Обиженным нужна власть, больше ничего. Они думают, что власть спасет
их от новых обид. Эту не заинтересует странное послание Сьюгара, во всяком
случае - пока..."
Он набрал в легкие побольше воздуха.
- Мадам, я пришел предложить вам командование этим лагерем.
Женщина уставилась на него так, словно Майлз был каким-то паразитом,
копошащимся в темном углу сортира. Глаза ее полоснули по наготе молодого
человека, и ему показалось, что по всему телу от подбородка до ступней
пролегли следы когтей.
- Которое вы, видимо, носите в своем планшете, - отрезала женщина. -
Командования в этом лагере не существует, мутант. Так что ты им
распоряжаться не можешь. Отнеси его за нашу территорию по кусочкам,
Беатрис.
Майлз увернулся от рыжей. Вопрос о мутантстве он прояснит потом.
- Командование в этом лагере будет создано мною, - объяснил он. -
Обратите внимание: я предлагаю вам власть, а не отмщение. Месть -
непозволительная роскошь. Командующие не могут ее себе позволить.
Трис поднялась со своей циновки, выпрямилась в полный рост, потом
согнула колени, чтобы оказаться лицом к лицу с Майлзом, и процедила:
- Очень жаль, дерьмецо. Ты почти заинтересовал меня. Потому что я
хочу отомстить. Каждому мужику в этом лагере.
- Значит, цетагандийцы добились своего: вы забыли, кто ваш настоящий
враг.
- Наоборот, я узнала, кто мой настоящий враг. Хочешь знать, что они с
нами делали - наши собственные парни?..
- Цетагандийцы хотят, чтобы вы думали, будто все это, - тут он обвел
рукой лагерь, - вы сотворили сами. Так что, воюя друг с другом, вы
становитесь их марионетками. А они все время наблюдают за вами и
наслаждаются вашим унижением. И вы знаете об этом!
Взгляд Трис на мгновение метнулся к куполу, потом опять вонзился ему
в лицо.
- Власть лучше отмщения, - продолжал Майлз, не дрогнув перед горящими
углями ее глаз. - Власть - это нечто живое, и благодаря ей вы протягиваете
руку к будущему. А месть - мертва, она тянется из прошлого и тащит вас
назад.
- А ты талантливый враль, - оборвала его Трис. - Я тебя уже
раскусила: ты норовишь схватить, что плохо лежит. Вот настоящая власть. -
Она сжала руку у него под носом, поиграв мускулами. - Это единственная
власть, которая здесь существует. У тебя ее нет, вот ты и ищешь, к кому бы
приткнуться. Но ты не туда обратился.
- Нет, - возразил Майлз и постучал себя по лбу. - Вот где настоящая
власть. И этого у меня хватает, никуда обращаться не надо. Власть, которая
управляет силой. - И он шлепнул по своему кулаку. - Люди могут сдвинуть
горы, а людьми движут идеи. Но верно и обратное - на ум можно
воздействовать через тело! Для чего, по-вашему, все это, - он указал на
лагерь, - как не для того, чтобы воздействовать на ваши умы через ваши
тела? Когда вы позволили цетагандийцам свести вашу силу только вот к
этому, - и Майлз для вящей наглядности рискнул сжать ее бицепс, - вы тем
самым отдали им свое гласное оружие. И они победили.
- Они все равно победили, - отрезала Трис, стряхивая с себя его руку.
(Майлз облегченно вздохнул: она не сочла нужным ее ломать.) - Что бы мы ни
делали в этом цирке, никакого толка не будет. Все равно мы будем пленными.
Они могут отключить нам пищу, или чертов воздух, или смять нас в лепешку.
И время работает на них. Мы можем сколько угодно надрывать себе кишки,
восстанавливая порядок (если ты к этому гнешь), а им только и нужно
подождать, пока он снова нарушится. Мы побеждены. Мы в плену. И тебе пора
начать привыкать к этой мысли.
- Эту песенку я уже слышал, - ответил Майлз. - Включите мозги. Если
бы они собирались держать вас тут вечно, то могли бы сразу всех
кремировать и сэкономить немалые расходы на поддержанием этого лагеря.
Нет. Им нужны ваши умы. Вы находитесь здесь потому, что вы - лучшие бойцы
Мэрилака: самые отважные бойцы, самые сильные, самые отчаянные, самые
опасные. Вы - те, от кого будут ждать руководства все противники
оккупации. Цетагандийцы хотят сломать вас, а потом вернуть на Мэрилак, как
вакцину: убеждать своих соплеменников сдаться. Когда вот это убито, -
Майлз прикоснулся ко лбу Трис (о, едва-едва), - тогда цетагандийцам больше
нечего бояться вот этого, - он приложил палец к ее бицепсу. - Вас сломают,
а потом отпустят в мир, чей горизонт замкнет вас подобно этому куполу. -
Война не окончена, поймите. И вы находитесь здесь, потому что цетагандийцы
все еще ожидают, когда Фэллоу-Кор падет.
Секунду или две ему казалось, что Трис его убьет, придушит на месте,
лишь бы не показать свои слезы. Но она сдержалась.
Вскинув голову и глотнув воздуха, женщина вновь обрела свою
агрессивность, служившую ей защитой.
- Если это правда, тогда, послушавшись тебя, мы отодвинем час своего
освобождения, а не приблизим его.
Вот так сюрприз - она к тому же еще и логик! Ей даже незачем пускать
в ход кулаки, она может заспорить его до смерти, если он не вывернется.
Майлз вывернулся:
- Есть немалая разница между пленом и рабством. Хотя, конечно, ни то,
ни другое - не свобода. Я это понимаю. И вы - тоже.
Трис долго молчала, глядя на него прищуренными глазами.
- Ты странный, - сказала она наконец. - Почему ты говоришь "вы", а не
"мы"?
Майлз небрежно пожал плечами, быстро припоминая все, что говорил.
Черт подери, а ведь тетушка Трис права! Тут он, пожалуй, слишком близко
