Каждая следующая раздача еды будет проходить немного лучше, немного проще.
Каждая будет тренировкой для последующей. И не забывайте - это военная
тренировка. Мы уже заставили цетагандийцев отступить от своей тщательно
разработанной стратегии и попробовать применить контрмеры. Мы действовали.
Они - отвечали. Как это ни странно, но инициатива принадлежала нам. Теперь
мы должны планировать нашу дальнейшую стратегию. Я хочу, чтобы вы
подумали, каким может оказаться следующий шаг цетагандийцев.
"На самом деле я просто хочу, чтобы вы думали - и точка".
- Проповедь окончена. Командор Трис, вам слово.
Майлз заставил себя сесть, уступая место той, кого он выбрал - хотела
она того или нет. Он напомнил себе, что Трис боевой офицер, а не штабист:
ей тренировка более необходима, чем ему.
- Конечно, они могут опять устроить нам нехватку плиток, как делали
уже не раз, - начала Трис, откашлявшись. - Было высказано предположение,
что именно так и началась вся эта гадость. - Она встретилась взглядом с
Майлзом, который ободряюще кивнул. - Это значит, что надо заранее
выработать строгую очередность людей, которые будут делиться своими
плитками с теми, кому их не хватит. Каждый командир группы должен
назначить интенданта и двух учетчиков, которые бы его контролировали.
- Столь же неприятный шаг, на который могли бы пойти цетагандийцы, -
не выдержав, вставил Майлз, - это прислать избыток и поставить нас перед
проблемой честного распределения излишков. Я бы на вашем месте учел и
такой вариант.
И он хладнокровно улыбнулся Трис.
Та чуть приподняла бровь и продолжила:
- Они могут разделить общий объем плиток на несколько частей,
осложнив нашу задачу по их захвату и контролю за распределением. Есть еще
какие-нибудь грязные уловки, которые кто-нибудь из вас может
предусмотреть?
И Трис невольно снова посмотрела на Майлза.
Один из командиров нерешительно поднял руку:
- Сударыня, они же нас слышат. Разве мы не делаем за них работу?
Майлз встал, чтобы дать на это громкий и ясный ответ:
- Конечно, слышат. Несомненно, они прямо-таки дрожат от желания нас
услышать. - И он сделал грубый жест в сторону купола. - Ну и пусть. Любое
их действие - это весть извне, тень, обозначающая их форму, информация о
них. Она нам нужна.
- А что, если они снова перекроют нам воздух? - еще более
нерешительно проговорил другой командир. - Навсегда?
- В этом случае, - без запинки отозвался Майлз, - они лишатся
членства в Межзвездной Конвенции, которое приобрели с таким трудом. А оно
им нужно для пропаганды. Когда наша сторона по причине скверного развития
событий оказалась не в состоянии хорошо содержать войска, не говоря уже о
пленных, цетагандийское правительство тут же объявило, что согласно
допустить в свои лагеря инспекционную комиссию и что это свидетельствует о
превосходстве их цивилизации, которую они несут нам, и доброй воле...
Насмешливые возгласы и свист продемонстрировали отношение пленных к
этой новости. Майлз улыбнулся и продолжил:
- Смертность в лагерях оказалась настолько необычной, что вызвала
кое-какие вопросы. Пока цетагандийцам удалось убедить три инспекции, но
сто процентов им объяснить никак не удастся.
Майлз снова уселся. Оливер наклонился к нему и прошептал:
- Откуда у вас все эти сведения?
Майлз изобразил довольную ухмылку:
- А что, звучало убедительно? Вот и прекрасно!
Оливер отшатнулся и вытаращил глаза:
- У вас что, вообще нет никаких принципов?
- В бою - нет.
Следующие два часа Трис и ее командиры обсуждали схемы различных
способов подачи пищи и свою тактику в случае каждого из них. Потом
командиры отправились знакомить с ними своих подчиненных, а Оливер отбыл к
группе поддержания порядка...
Трис задержалась возле Майлза, который на исходе первого часа
совещания уступил силе тяжести и теперь лежал на земле, тупо глядя в купол
и моргая, чтобы глаза не слиплись окончательно. Прежде чем попасть сюда,
он не спал больше суток. А сколько времени прошло с тех пор, сказать было
трудно.
- Мне пришел в голову еще один вариант, - заметила Трис. - А что,
если они вообще ничего не предпримут? Ничего не будут делать, ничего не
будут менять.
Майлз сонно улыбнулся:
- Это кажется наиболее вероятным. По-моему, попытка перехитрить нас
на прошлой раздаче была с их стороны роковой ошибкой.
- Но без конкретного противника как долго можно притворяться, что мы
- армия? - настаивала Трис. - Для этой попытки вы нас еле подняли со дна.
Если все сойдет на нет, то что тогда?
Майлз свернулся калачиком, неудержимо погружаясь в дремоту. Где-то в
глубинах подсознания маячило обещание эротического сна с высокой
агрессивной рыжеволосой женщиной. Он зевнул, едва не вывихнув челюсть:
- Тогда мы будем молиться о чуде. Напомните мне, что мы еще должны
поговорить с вами о чудесах... когда-нибудь...
Один раз он наполовину проснулся, когда кто-то подсунул под него
циновку. Майлз подарил Беатрис сонную интимную улыбку.
- Мутант психованный, - огрызнулась та, грубо перекатывая его на
подстилку. - Не думай, пожалуйста, что это моя идея.
- Смотри, Сьюгар, - пробормотал Майлз, - кажется, я ей нравлюсь.
И он умиротворенно вернулся в раскрытые объятия Беатрис своего сна.
К тайному ужасу Майлза, прогноз оказался верным. Цетагандийцы
возобновили обычный порядок раздачи пищи и никак не реагировали на
внутренние дела пленных. Майлзу, пожалуй, это не нравилось. Конечно, это
давало отличную возможность отточить его систему организации. Но какое-то
давление извне направило бы внимание пленных за пределы купола, снова
подарило бы им врага и, прежде всего, нарушило бы одуряющее однообразие их
существования. В конечном итоге Трис будет права.
- Ненавижу противника, который не делает ошибок, - раздраженно
бормотал Майлз, направляя свои усилия на разрешение текущих проблем.
Он выбрал флегматичного пленного с ровным сердцебиением и велел ему
лежать на земле, отсчитывая вслух свой пульс. С помощью этих "говорящих
часов" можно было измерять время раздачи и работать над его сокращением.
- Мы упражняем дух, - объявил он, заставив своих четырнадцать
интендантов раздавать плитки по двести за раз с получасовым перерывом
между группами.
- Меняем темп, - объяснил он Трис. - Раз нам не удается заставить
цетагандийцев внести хоть какое-то разнообразие, придется нам делать это
самим.
Ему также удалось, наконец, точно пересчитать оставшихся в живых
пленных. Майлз был одновременно везде: он заставлял, убеждал, тянул и
сдерживал.
- Если вам действительно нужно, чтобы раздача шла быстрее,
сформируйте побольше раздаточных команд, - предложил Оливер.
- Не кощунствуйте, - ответил Майлз, отправляясь уговаривать группы
разносить плитки на равные расстояния по всей окружности купола.
К концу девятнадцатой раздачи с момента его появления в лагере Майлз
решил, что система распределения завершена и теологически верна. Считая
каждые две раздачи за "день", он пробыл здесь девять дней.
- Все сделано, - простонал он, - а еще слишком рано.
- Горюете из-за того, что нечего больше завоевывать? - ухмыльнулась
Трис.
К моменту тридцать второго сигнала система все еще работала гладко,
но Майлз начал сдавать.
- Добро пожаловать в ряды старожилов, - сухо сказала Беатрис. - Тебе
пора бы начать себя притормаживать, брат Майлз. Если Трис не ошиблась, мы
здесь из-за тебя пробудем еще дольше. Надо мне не забыть когда-нибудь
поблагодарить тебя по-настоящему.
Она зловеще улыбнулась, и Майлз сразу же вспомнил о каком-то
неотложном деле на другой стороне лагеря.
Пришлось признать, что рыжая права. Большинство пленных провели здесь
не дни или недели, а месяцы и годы. Сам Майлз превратился в болтливого
безумца за срок, который большинство здешних обитателей сочло бы просто
мгновением. Он мрачно прикинул, в какую форму отольется его сумасшествие.
Будет ли это мания, вдохновленная сверкающим заблуждением, что он... ну,
например... покоритель Комарры? Или депрессия, как у Тремонта, так что он
замкнется на себе, пока вообще не исчезнет, подобно какой-то живой черной
дыре?
История знает немало вождей, которые неправильно рассчитали время
Армагеддона и привели своих остриженных овец на вершины - ждать апофеоза,
который так и не наступил. Их дальнейшая жизнь обычно характеризовалась
забвением и алкоголизмом. А здесь пить нечего. Майлзу хотелось выпить по
крайней мере шесть двойных порций виски - прямо сейчас.
Сейчас. Сейчас. Сейчас.
Майлз стал обходить лагерь после каждой раздачи пищи - отчасти для
того, чтобы создать иллюзию деятельности, но в основном - чтобы хоть
немного растратить накопившуюся в нем нервную энергию. Засыпать ему
становилось все труднее и труднее. После того, как удалось наладить
раздачу пищи, в лагере наступил период затишья, словно их организация
явилась кристаллом, брошенным в перенасыщенный раствор. Но в последнее
время резко возросло количество драк, которые пришлось разнимать
блюстителям порядка. Сами патрульные начали охотнее прибегать к силе,
понемногу приобретая нежелательное нахальство. Лунные фазы. Кто может
обогнать луну?
- Помедленнее, Майлз, - пожаловался Сьюгар, тащившийся рядом с ним.
- Извини.
Замедлив шаги, Майлз вышел из задумчивости и осмотрелся. Слева от
него вздымался сверкающий купол, который, казалось, пульсировал с каким-то
неприятным еле слышным гулом. Справа простиралась тишина: люди в основном
сидели группами. С первого дня пребывания здесь Майлза видимых изменений
практически не произошло. Может, напряженность чуть спала, может, о
больных и раненых стали заботиться чуть больше. Лунные фазы. Он постарался
отбросить беспокойство и жизнерадостно улыбнулся Сьюгару.
- Твои проповеди теперь проходят успешнее?
- Ну... Никто больше не пытается меня избить, - ответил Сьюгар. - Но
я проповедую меньше, чем прежде: занимаюсь раздачей и всем прочим. И
потом, теперь ведь есть патрульные. Трудно сказать.
- Будешь пробовать и дальше?
- О, да! - Сьюгар помолчал. - Я видел места и похуже этого,
понимаете? Когда-то я жил в шахтерском поселке, еще совсем мальчишкой. Там
открыли месторождение огненных опалов; почему-то на него не успела
наложить лапу ни одна крупная компания - ни государственная, ни частная.
Месторождение поделили на сотни крошечных участков, длиной обычно метра по
два. Люди работали вручную, пользуясь лишь саперными лопатками и
щеточками. Крупные опалы очень хрупкие, знаете ли, и от неосторожного
удара легко раскалываются. Рыли землю под обжигающим солнцем, день за
днем. На многих одежды было меньше, чем сейчас на нас. Да и питались они
похуже, чем мы. Там было больше несчастных случаев, больше болезней, чем
здесь. И драк было множество. Но они жили и добровольно терпели совершенно
немыслимые вещи ради надежды. Они были одержимыми, и они не отступали. За
год своими лопатками они превратили гору в пропасть. Это было форменное
безумие, но я ими восхищался. А здесь... - Сьюгар поглядел вокруг, - здесь
мне просто страшно. - Он притронулся к своему тряпичному браслету. - Этот
лагерь высасывает из тебя будущее, проглатывает тебя. После него смерть
покажется пустой формальностью. Город призраков, столица самоубийств. Как
только я прекращу проповедовать, он сожрет меня.
- Угу, - согласился Майлз.
Они приближались к самой дальней точке обхода, противоположной
