убеждаясь, что все они скроены из одной и той же темной,
шуршащей, непрочной ткани.
И еще одно событие произошло под утро. На раскисшем
лугу, где обосновался Карнавал, внезапно задергалась,
оживая, карусель. Калиоп, судорожно давясь, выплескивал
дурно пахнущие обрывки музыки.
Пожалуй, лишь один-единственный человек в городе услышал
и понял эти конвульсивные звуки.
В доме мисс Фолей открылась и тут же захлопнулась дверь.
Легкие шаги простучали по улице. Дождь пошел сильнее Молния
выкинула в небе дикое танцевальное коленце, на миг высветила
и навек сокрыла серую землю.
Дождь приникал к окнам в доме Джима, дождь вылизывал
стекла в доме Вилли, и там, и там было много тихих
разговоров и даже несколько восклицаний.
В девять пятнадцать Джим в плаще и резиновых сапогах
выбрался в воскресную непогодь С полминуты он стоял,
разглядывая крышу (там и намека не осталось ни на какую
улитку), потом принялся гипнотизировать дверь Вилли. Дверь
покладисто отворилась, и на пороге возник Вилли. Вслед ему
долетел голос Чарльза Хэллуэя "Может, мне с вами пойти?"
Вилли только головой помотал.
Ребята сосредоточенно шагали к полицейскому участку Опять
придется объясняться с мисс Фолей, извиняться, но ведь пока
они еще только идут, засунув руки поглубже в карманы и
перебирая в памяти жуткие субботние головоломки. Первым
нарушил молчание Джим.
- Знаешь, когда мы после крыши спать пошли, мне похороны
приснились. На Главной улице...
- А может, это парад был?
- Ха! Точно. Тыща людей, все в черном и гроб тащат,
футов сорок длиной!
- Вот это да!
- Верно говорю. Я еще подумал: "Это что же такое
помереть должно, чтобы такой гробище понадобился?" Ну и
подошел заглянуть. Ты только не смейся, ладно?
- Не улыбнусь даже, честно.
- Там лежала такая сморщенная штуковина, ну, вроде
черносливины. Как будто чья- то шкура, как с диплодока, что
ли.
- Шар!
Джим остановился как вкопанный.
- Эй! Ты тоже видел? Но ведь шары не умирают?
Вилли молчал.
- Зачем их хоронить-то? Их же не хоронят?
- Джим, это я...
- Знаешь, он был как бегемот, только сдутый.
- Джим, прошлой ночью...
- А вокруг черные плюмажи, барабаны черным затянуты и по
ним - черными колотушками - бум! бум! Я сдуру начал утром
маме рассказывать, только начал ведь, а тут уже и слезы, и
крики, и опять слезы. Вот женщинам нравится рыдать, правда?
А потом ни с того ни с сего обозвала меня "преступным
сыном"! А чего мы такого сделали, а, Вилли?
- Кто-то чуть было не прокатился на карусели. Но Джим,
похоже, не слушал Он шел сквозь дождь и думал о своем.
- По-моему, с меня хватит уже всей этой чертовщины.
- По-твоему?! И это - после всего? Ну что ж, Джим,
хватит так хватит. Только вот что я тебе скажу. Ведьма,
Джим, на Шаре! Этой ночью я один...
Но уже некогда было рассказывать. Не осталось времени
поведать о том, как он сражался с шаром, как одолел его, как
шар повлекся умирать в пустынные края, унося с собой слепую
Ведьму. Не было времени, потому что сквозь дождь ветер
донес до них печальный звук.
Они как раз проходили через пустырь с большущим дубом
посередине. Вот оттуда, из теней возле ствола, и
послышалось им...
- Джим! Там плачет кто-то!
- Да вряд ли! - Джим явно хотел идти дальше.
- Там девочка. Маленькая!
- Спятил? Чего это маленькую девочку потянет в дождь
плакать под дубом? Пошли.
- Джим! Да ты что, не слышишь?
- Ничего я не слышу! Идем.
Но тут плач стал громче, он печальной птицей легко
скользил сквозь дождь по мертвой траве, и Джиму
волей-неволей пришлось повернуть за Вилли. А тот уже шагал
к дубу.
- Джим, я, пожалуй, знаю этот голос!
- Вилли, не ходи туда!
Джим остановился, а Вилли продолжал брести,
подскальзываясь на мокрой траве, пока не вошел в сырую тень.
Насыщенный водой воздух, неотделимый от серого низкого неба,
путался в ветвях и струйками стекал вниз, по стволу и
веткам; и там, в глубине, действительно притулилась
маленькая девочка. Спрятав лицо в ладошках, она рыдала так,
словно город внезапно провалился сквозь землю, все люди
перемерли в одночасье, а сама она потерялась в дремучем
лесу.
Подошел Джим, встал у края теней и тихо спросил:
- Это кто?
- Сам не знаю, - отвечал Вилли, сдерживая уже созревшую
догадку, от которой самому впору зареветь.
- Не Дженни Холдридж, а?
- Нет.
- И не Джейн Франклин?
- Да нет же, нет. - Губы Вилли потеряли
чувствительность, как от заморозки у зубного врача.
Одеревеневший язык едва шевелился: - Нет. Н-нет.
Малышка продолжала плакать, хотя уже чувствовала, что не
одна под деревом, просто остановиться не могла. И головы
пока не поднимала.
- ...Я... я... помогите мне, - донеслось сквозь
всхлипывания, - никто мне не поможет... я... я... не
такая...
Наконец, собравшись в силами, она подавила очередной
всхлип и подняла лицо с совершенно опухшими и заплывшими от
слез глазами. Она разглядела ребят, и это потрясло ее.
- Джим! Вилли! О Боже, это вы!
Она схватила Джима за руку. Он шарахнулся назад,
бормоча:
- Нет! Ты что? Не знаю я тебя, отпусти!
- Вилли! - запричитала девчушка растерянно. - Ну хоть
ты-то помоги! Джим, не уходи! Не бросайте меня здесь! -
Слезы снова ручьем хлынули у нее из глаз.
- Нет! - пронзительно взвизгнул Джим, вырвал руку, упал,
вскочил на ноги, замахнулся даже невесть на кого, но
удержался, затрясся весь и прошептал, заикаясь:
- Ой, Вилли, пойдем отсюда, ну, пожалуйста, пойдем, а?
Девочка под деревом испуганно отшатнулась; широко
распахнутые глаза умоляюще и недоуменно перебегали с лица на
лицо, потом она застонала, обхватила себя за плечи и
принялась раскачиваться, упрятав лицо на грудь. Она не
плакала больше. Нет, она напевала что-то в такт своим
наклонам, и видно было, что она так и будет мурлыкать себе
под нос, одна, под деревом, среди серого дождя, и никто не
подпоет ей, никто ее не остановит...
- ...кто-то должен мне помочь... кто-то должен ей
помочь, - она причитала, как по мертвому, - кто захочет ей
помочь... никто не может... никто не поможет... ладно, не
мне, но ей помогите... ужасно...
- Она нас знает, - обреченно произнес Вилли, наклонившись
к девочке и повернув голову к Джиму. - Я не могу ее
бросить!
- Да врет она все! - яростно выпалил Джим. - Врет! Не
знает она нас! Я же ее в глаза не видел!
- Нет ее, нет, верни ее, верни назад, - приговаривала
девочка, раскачиваясь с закрытыми глазами.
- Кого? - участливо спросил Вилли, присев рядом с ней на
корточки. Он даже тихонько тронул ее за руку. Она сразу
вцепилась в него, тут же поняла свою ошибку, потому что он
дернулся, выпустила его руку и снова разревелась.
Теперь Вилли терпеливо ждал, а Джим подскакивал и ерзал
поодаль и все звал его идти, канючил, как маленький, что ему
это не нравится, что они должны идти, должны идти...
- О-о-о, - тянула девочка, - она потерялась. Она убежала
в то место и не вернулась больше. Найдите ее, найдите,
пожалуйста, пожалуйста...
Весь дрожа, Вилли заставил себя погладить девочку по
мокрой щеке.
- Ну, не вешай нос, - прошептал он, - все будет о'кей. Я
помогу тебе.
Девочка открыла глаза и замолчала.
- Я - Вилли Хэллуэй, слышишь? Ты сиди тут, а мы через
десять минут вернемся. Идет? Только не уходи никуда. Она
покорно закивала.
- Значит, сидишь здесь и ждешь нас, так?
Она снова молча кивнула. Вилли выпрямился. Это простое
движение почему-то испугало девочку, и она вздрогнула Вилли
помедлил, глядя на нее сверху вниз, и тихо произнес:
- Я знаю, кто вы. Но мне надо проверить.
Знакомые серые глаза глянули на него в упор. По длинным
черным волосам и бледным щекам стекали капли дождя.
- Кто поверит? - едва слышно пролепетала она
- Я, - коротко ответил Вилли.
Девочка откинулась спиной к дереву, сложила на коленях
дрожащие руки и застыла, бледная, тоненькая, очень
маленькая, очень потерянная.
- Я теперь пойду, ладно? - спросил Вилли.
Она кивнула, и тогда он зашагал прочь.
На краю пустыря Джим сучил ногами от нетерпения. Он
слушал Вилли, истерично поскуливая, всякие междометия так и
сыпались из него.
- Да быть того не может!
- Я тебе говорю. Она и есть, - доказывал Вилли. -
Глаза. Сам же говорил, по ним видно. Вспомни, как было с
мистером Кугером и тем противным мальчишкой. А потом, есть
еще один способ удостовериться. Пошли.
Он протащил Джима через весь город и остановился возле
дома, где жила мисс Фолей. Оба задрали головы и посмотрели
на слепые в утреннем сумраке окна. Потом поднялись по
ступеням и позвонили: раз, два и три раза.
Тишина. Медленно, со скрипом приоткрылась входная дверь.
- Мисс Фолей? - тихонько позвал Джим.
Из глубины дома доносился едва слышный, монотонный шорох
дождя, стучавшего по оконным стеклам.
- Мисс Фолей?..
Они стояли посреди холла, перед текучим занавесом, и до
звона в ушах вслушивались в кряхтенье балок на чердаке
старого дома.
- Мисс Фолей!
Только мыши, уютно устроившиеся под полом, шебуршат в
ответ.
- В магазин пошла, - заявил Джим.
- Нет, - покачал головой Вилли. - Мы знаем, где она.
- Мисс Фолей! Я знаю, что вы тут! - заорал вдруг Джим и
яростно рванулся сквозь занавес. - Выходите, ну!
Вилли терпеливо ждал, пока он обыщет весь дом, а когда
Джим, нога за ногу, притащился назад и сел на ступеньку, оба
явственно услышали музыку, льющуюся через входную дверь
вместе с запахом дождя и мокрой старой травы.
В далеких лугах калиоп хрипел задом-наперед "Похоронный
марш" Шопена. Джим распахнул дверь и стоял в звуках музыки,
как стоят под водопадом.
- Это же карусель! Они починили ее! Вилли спокойно
кивнул.
- Она, должно быть, услышала музыку и вышла еще на
рассвете. И что-то опять не заладилось. Может, установили
ее неправильно, а может, так и задумано, чтобы на ней все
время такие несчастья случались. Как с торговцем
громоотводами. Он же спятил после этого. Может, Карнавалу
по нраву такие проделки, ему от них удовольствие. А может,
они специально за ней охотились. Например, чтобы про нас
выведать. Может, они хотели даже подослать ее к нам, чтобы
она им помогла погубить нас. Откуда я знаю? Вдруг она
испугалась, и тогда ей просто дали больше, чем она хотела
или просила...
- Я не понимаю...
Здесь, на пороге пустого дома, под холодным дождем, самое
время было подумать о несчастной мисс Фолей; сначала ее
напугали Зеркальным Лабиринтом, потом заманили одну на
карусель. Наверное, она кричала, когда с ней делали то, что
сделали. Ее крутили круг за кругом, год, и еще год, много
лет, слишком много, куда больше, чем ей хотелось. Они
стерли с нее все, оставили только маленькую, напуганную,
чужую даже самой себе девочку, и крутили, крутили, пока все
ее годы не сгорели дотла, и тогда карусель остановилась, как
колесо рулетки. Да только ничего не выигралось, пусто,
"зеро"; наоборот, проигралось все, и некуда идти, и не
расскажешь никому, и ничего не поделаешь... остается только
плакать под деревом одной, под утренним осенним дождем.
Так думал Вилли. Примерно так же думал и Джим. Во
всяком случае, он проговорил вдруг:
- Бедная, бедная...
- Надо помочь ей, Джим. Кто же еще такому поверит? Ты ж
понимаешь, если она скажет кому: "Здрасьте, я - мисс
Фолей!" Ей же скажут: "А ну, вали отсюда. Мисс Фолей
уехала, скажут, нету ее. Топай отсюда, девчушка!" А может,
она даже успела постучаться в добрую дюжину дверей, а, Джим?
Представляешь, наверное, просила помочь, пугала людей своими
причитаниями, а потом бросилась бежать, и вот теперь сидит
там, под деревом... Может, полиция уже ищет ее, да что
толку? Маленькая девочка, сидит, плачет. Запрут ее
подальше, и свихнется она там с горя. Этот Карнавал, Джим,
они там знают свое дело. Вытряхнут из тебя все, превратят
Бог знает во что, и готово! Иди, жалуйся, только народ от
тебя шарахается и слушать ничего не хочет. Одни мы
