шестнадцатого, потому что потеряла адрес, по которому Маринье уехал в
отпуск. Я у нее, конечно, поинтересовался, какова причина увольнения
Маринье. Она долго лепетала об упадке экономики, о том, что сокращения
сейчас частое явление в их районе, но все-таки я из нее вытянул истинную
причину.
- Выходит, не такая уж она и стерва, - вставил Корантэн.
- Не обольщайся, - ответил Бришо. - Просто она из тех, кто не может
хранить секретов. Шеф "СЕКАМИ" хотел произвести уплотнение персонала,
поэтому передал весь бухгалтерский учет в ведение специального центра.
Это позволило ему сэкономить двадцать процентов на налогах и сократить
общие расходы.
Корантэн положил ложку.
- Что ж, это теперь не редкость. - Он проверил принесенный официантом
счет. - Я так понимаю, что ты уже разузнал адрес Капелло здесь, в
Ла-Боли.
Бришо вместо ответа вытащил из кармана листок бумаги.
- Эспланада Венуа, 27, - прочел Корантэн. - На самом берегу моря и в
шикарном квартале. Неплохо, похоже, идут дела у месье Капелло. Нужно это
проверить - и немедленно.
Клодин и Жинетт под ручку возвращались назад.
Корантэн встал.
- Вы меня, конечно, убьете, - притворился он расстроенным, - но я
вынужден вас покинуть.
Девушки огорченно пожали плечами.
- Но прошу не забыть, - добавил Корантэн, - что мы обедаем вместе.
Они снова повеселели.
- В восемь вечера в "Ла Пуасонри", годится? Я закажу столик на
четверых.
- На пятерых, - поправил его Бришо с гордым видом. - У Дженни сегодня
свободный вечер.
***
Когда незадолго до обеда Корантэн пришел к Жерару домой и показал
фотографию Маринье, его ждало разочарование. Подросток не опознал в нем
человека, который преследовал Веронику.
Глава тринадцатая
Луис Капелло плавно вытащил правый ящик своего письменного стола,
инкрустированного рогом буйвола. Эту замечательную вещь по его заказу
сделал один декоратор, голландец по матери, с которым он познакомился во
время поездки в район месторождения олова, недалеко от Семаранга. Нужно
было изучить возможность его дальнейшей разработки. Вообще, шеф "СЕКАМИ"
много путешествовал. Ведь повсюду в мире требуется взрывчатка не только
для военных, но и для промышленных целей. Торговля взрывчаткой - дело
верное. Спрос на нее всегда обеспечен, а всякие формальности и контроль
так легко обойти...
- Сигарету, сигару? - предложил он Корантэну приятным баритоном. - А
может, жевательную резинку?
Капелло держал в руках новый пакетик жевательной резинки; сигареты и
сигары, видимо, лежали в ящике стола.
Корантэн вежливо отказался.
- Спасибо, мне ничего не надо.
Он не ожидал, что окажется в обстановке, довольно необычной для
старого промышленника, хотя тот был еще поджар и мускулист, с гривой
черных, не по годам, волос. На вид ему было лет пятьдесят пять, а может,
и больше, и, скорее всего, волосы у него были крашеные. Но выглядел
Капелло очень молодо. Должно быть, он занимался спортом, а уж утреннюю
зарядку точно делал. Черные полосы на одной стене, ткань синевато-серого
цвета на других, мягкие диванчики, утопающие в белых, красных и черных
подушках, массивные серебряные бра, освещающие белый лакированный
потолок, низенький, покрытый ярко-красным лаком столик, инкрустированный
поделочными камнями, - словом, салон летнего дома Капелло производил
впечатление чего-то изысканного и анахроничного одновременно: на
инкрустированном венецианском комоде плавилась пахучая свеча, а прямо
над ней висела картина Леонора Фини с изображением некоей призрачной
купальщицы.
Конечно, прежде чем попасть сюда, Бришо и Корантэну пришлось
преодолеть такое препятствие, как метрдотель, да и хозяин дома заставил
их подождать. Причем долго, больше двадцати минут. Появившись, наконец,
он одарил инспекторов той снисходительной и презрительной учтивостью,
какую сильные мира сего всегда выказывают по отношению к своим слугам, к
каковым они, собственно, относят и полицейских.
Луис Капелло развернул сразу две пластинки жевательной резинки и взял
их в рот с ладони. Этот далеко не изысканный жест плохо вязался с
утонченной обстановкой салона. Но так уж всегда бываете нуворишами: их
прошлое нет-нет да и выглянет из-под внешнего лоска.
- Мы переживаем период кризиса, как вам известно, - не переставая
чавкать, произнес он. - Вот мне и пришлось пойти на сокращение
персонала...
Корантэн подумал про себя, не приходила ли ему мысль сократить
расходы за счет серебряных бра и заказных инкрустированных столов.
Чавканье стало просто невыносимым.
- И все-таки мне не хотелось бы думать, что бедняга Маринье совсем
потерял голову, получив письмо о сокращении штата.
- Об увольнении, - внес поправку Корантэн.
Капелло не стал возражать.
- Тут я могу вас успокоить, - разозлился Корантэн. - Письмо пришло
только 16 июля. Через два дня после его смерти.
Лицо прожженного дельца просветлело.
- Уф! Это мне больше нравится, - пробормотал он.
"Что кому нравится", - подумал Бришо, потея. Он всегда потел, если
чувствовал себя не в своей тарелке. А в этом деле он себя именно так и
чувствовал. Странная особенность: когда он видел, как люди кичатся своим
богатством, его бросало в пот. Это было сильнее его. Он повернулся к
широченному окну, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, созерцая солнечный
закат на фоне розовых и зеленых облаков, сгрудившихся вдалеке над
золотисто-желтым океаном. После обеда задул ветер, и завтра, конечно,
погода будет хуже, чем сегодня. Даже сейчас можно предположить, что
ночью будет довольно свежо. Не то что эта противная и душная, как
парилка, комната, в которой он сейчас вынужден сидеть и контролировать
каждое свое слово и жест.
Луис Капелло переложил свою жвачку за правую щеку.
- Я узнал о смерти бедняги Маринье из газет, - произнес он, сглотнув
слюну. - Какой ужас! Он так давно работал у меня. Он всегда был такой
пунктуальный, работящий, честный малый. Как мне было догадаться, что у
меня под боком скрывается настоящий доктор Джекилл или мистер Гайд?..
Корантэн отвел взгляд в сторону. Сегодня с самого утра газеты
навесили на Маринье этот ярлык. Они все словно с цепи сорвались, как
будто местные группировки, оказывавшие давление на газеты, вдруг
отменили обет молчания. Даже в Париже пресса начинала поднимать страшный
шум. Когда он докладывал Чарли Бадолини по телефону о ходе
расследования, не забыв сказать о находке розовых купонов, чтобы
подсластить пилюлю, шеф зачитал ему несколько заголовков. "Паризьен
либере" дала такой: "Разгул нравов в Ла-Боли. Наркотики и разврат".
"Им недостаточно уже развращать нашу молодежь. Теперь они ее убивают
после жестоких истязаний". Дальше шел такой полный негодования текст,
бичующий нравы, что он пришелся бы по вкусу даже покойному Амари,
бывшему директору этой газеты. Остальные не уступали ей в язвительности.
Так, например, "Либерасьон", газета левых сил, озаглавила свою статью:
"Веронику ударили ниже пояса". Да и в верхах разыгрался ужасный скандал.
Бадолини не стал скрывать от Корантэна, что к нему уже пристают с
вопросами о том, чем это там занимается его команда. Кроме того, пошли
угрозы. Бертье, шеф уголовной полиции, сказал, что пара парней из его
ведомства давно бы разобралась с этим делом, если бы их послали туда
вместо Бришо и Корантэна. А так как Бертье был главным соперником
Бадолини в борьбе за кресло заместителя директора уголовной полиции,
которое должно было освободиться через два года, то...
Корантэн, превозмогая себя, вновь посмотрел на главу "СЕКАМИ".
Капелло как раз что-то сказал, но слова его утонули в слюне.
- Не понял, - отрезал Корантэн.
- Я сказал, что постараюсь кое-что сделать, чтобы помочь вдове
Маринье. У нее ведь осталось двое детишек на руках... Я прибавлю энную
сумму к компенсации за увольнение.
"И на том спасибо", - подумал Бришо, прикидывая, на сколько же нулей
увеличится сумма выплаты.
Луис Капелло увлеченно разглядывал свои ногти.
- Поверьте, я искренне сожалею, что ничем больше не могу вам помочь.
Но я действительно не представляю, что еще добавить к тому, что уже
рассказал вам.
А наговорил он перед этим целую кучу банальных и неинтересных вещей.
С видом человека, который все понимает, Корантэн сказал:
- Ну что вы, вы нам подтвердили очень важные подробности. Например,
что Маринье не пил и, по всей видимости, не принимал наркотиков. Что он
был работящим человеком и многое другое. Для нас было крайне важно
услышать это именно от вас.
Жвачка заметалась по рту Капелло, между правой и левой щекой, и
наконец пристроилась слева.
- Я бы тоже хотел задать вам один вопрос, - не переставая жевать,
сказал Капелло. - Если вдруг в ходе расследования вы найдете, а может
быть, уже нашли какие-нибудь документы или досье, которые Маринье мог
унести с работы домой, я буду вам очень признателен, если вы мне об этом
сообщит?. Там могут быть очень важные для меня вещи. Маринье ведь был в
курсе всех наших дел, - его сухие губы растянулись в улыбке. Впервые за
все время их встречи. - Вовсе незачем, чтобы бумаги, не представляющие
интереса для посторонних, валялись где попало, - добавил он с таким
видом, что стал вдруг похож на отца Горио, только с крашеными волосами.
А в том, что они крашеные, Корантэн был теперь абсолютно уверен.
- Постараемся что-нибудь сделать, - рассеянно бросил он, вставая из
своего чересчур мягкого кресла.
Едва они вышли на улицу, Бришо вздрогнул под порывом разгулявшегося
ветра. Наступала ночь, и он озяб в своей легкой полотняной курточке и
тонкой рубашке.
- Маринье, должно быть, знал много интересного о делишках этого
проходимца, - сказал он, догоняя Бориса, который размашисто шагал к
машине.
- Полностью с тобой согласен, - пробормотал Корантэн, садясь за руль,
- Этот Капелло настоящий жулик.
Их теперь слишком много развелось...
Эме Бришо закрыл окошко со своей стороны, сожалея, что пришлось
покинуть душный салон, в котором только что он чувствовал себя так
неуютно.
- Мы здорово продвинулись, ничего не скажешь, - заныл он. - Накрылся
мой отпуск в Шамони. Я теперь в этом абсолютно уверен.
Корантэн тронулся с места.
- Попроси, чтобы Баба отстранил нас от расследования. Учитывая, что
мы топчемся на месте, я не удивлюсь, если он уже и так об этом
подумывает.
- Это ты серьезно? - не то огорчился, не то обрадовался Бришо.
Корантэн включил вторую передачу.
- Что касается меня, скажу тебе одно: я это дело не брошу. Меня уже
начинает раздражать болото, в котором мы увязли. - Он закурил. - Не знаю
почему, но мне кажется, что разгадка где-то рядышком. Как муха, которая
вертится перед глазами и действует на нервы. И чтобы ее поймать, нужна
самая малость: терпение.
Потерявший всякую надежду, Бришо вздохнул.
- Только этого не хватало. Месье увлекся. Прощайте, мои альпийские
луга.
Но Корантэн его больше не слушал. Он вел машину, сосредоточив все
свои мысли на том, как решить терзавшую его проблему.
- А! Совсем было забыл, - сказал Бришо. - Мне звонил Ле Коат сразу
после того, как ты ушел на пляж. Он даже меня разбудил. Он только хотел
сказать, что в микроавтобусе Шейлы они обнаружили тайник, а в нем -
фотографии жертв. В том числе и твою. Ну и, конечно, Маринье.
Интересно что все фотографии были сняты "Полароидом" и только Маринье
- "Кодаком". Всего там было тридцать шесть фотографий, снятых повсюду,
от Булони до Ла-Боли. Похоже, что они предприняли своеобразный "Тур де
Франс" по пляжам, начиная с Севера. На обороте каждой фотографии описаны
