Ограбить полицейского и преспокойно выйти на дело уже на другой
день... Вот уж действительно надо иметь в башке опилки вместо мозгов! Он
на что надеялся? Что полицейский предпочтет не возникать?
Она встрепенулась.
- Но остальные-то не возникали. Ведь...
- Что "ведь"?.. - Он не стал дожидаться ответа. - А, понимаю. Все это
тянется уже давно. И ни разу не было ни малейшей осечки. Все, кого вы
грабили, не хотели поднимать шума, опасаясь скандала.
Он подмигнул ей.
- Конечно же, это ты додумалась до всего. Потому что те двое годятся
только на то, чтобы выносить усыпленных вами простофиль. Она гордо
выпрямила спину.
- Ладно, я тебе скажу. Я этим делом занимаюсь уже три года. Каждое
лето. И по всей Франции. Эрик работает со мной с самого начала.
Голландец примкнул к нам только в этом году. Это его микроавтобус.
Раньше у нас был фургончик "эстафетт". - Она засмеялась. - У нас его
украли в Круазике.
Корантэн понимающе кивнул, неторопливо прошелся взглядом по
микроавтобусу.
- Небогато, - с неодобрением произнес он. - У меня, однако, такое
впечатление, что дела у вас шли совсем неплохо.
Она посмотрела на чашку с остывающим чаем.
- Я тебе скажу вот что, - встрепенулась она. - Я работала
секретаршей, и мне это надоело. Я решила скопить денег. Я, конечно,
плачу Эрику и второму тоже. Но основная часть денег достается мне.
- Доставалась, - поправил он ее. - Ты же прекрасно понимаешь, что все
кончено.
Шейла, не мигая, посмотрела на него.
- Да, - сказала она, - если только...
Борис терпеливо ждал.
- Я ведь могу быть очень приятной, - нежно прошептала она, распахивая
халат.
Он жестом остановил ее.
- Я это знаю. Это невозможно забыть. Но стоп! Мне не до шуток.
Она заглянула в самую глубину его черных глаз и все поняла.
- Жалко. Я думала, мы сможем договориться.
- Нет, - отрезал он, - и тебе это прекрасно известно.
Он показал на плитку.
- Подогреть тебе чай?
Она вскинула на него удивленные глаза.
- Зачем? Ведь ты же меня заберешь.
Он не стал этого отрицать, только спросил:
- Но прежде мне бы хотелось кое-что узнать. Что вы потом сделали с
высоким худым брюнетом, которому твой подельщик тоже впрыснул оксазепам,
прежде чем забрать у него тысячу восемьсот франков, выигранных им в
казино? Это было вечером 14 июля.
Она недоуменно посмотрела на него.
- Как обычно, выбросили за городом.
Он строго посмотрел на нее.
- Ты уверена?
Она растерялась.
- Объясни мне, в чем дело?
Он объяснил. Про сарай, изнасилование, смерть обоих.
- Нет, клянусь тебе! - завопила она и на четвереньках поползла к
двери. - Я здесь ни при чем!
Он схватил ее за руку.
- Не делай глупостей! Садись рядом со мной. Мы возвращаемся в город и
по дороге прихватим твоих приятелей.
Микроавтобус тронулся в путь, подпрыгивая на ухабах. Когда они
подъехали к "Фольксвагену", Корантэн велел Бришо отогнать его в сторону,
а сам тем временем загнал Эрика и голландца в микроавтобус и пристегнул
их наручниками к кольцу на боковой стенке. Затем по дороге они подобрали
толстяка, который так и валялся там, где его выбросили из машины.
Была половина третьего ночи, когда вся компания прибыла в полицейский
комиссариат Ла-Боли, и около трех часов, когда разбуженный по телефону
Иван Ле Коат приехал туда же.
Как только он увидел эту троицу, его недовольное лицо сразу
просветлело.
- Ну что, негодяи, опять взялись за старое?
Корантэн уставился на него, не веря своим ушам.
- За что они опять взялись? Извольте объяснить!
Бретонский полицейский пожал плечами.
- Я этих троих отлично знаю. Ночью 14 июля они занимались любовью на
стоянке у ресторана "Лорд". Прямо на клумбе, как в собственной спальне,
- он игриво засмеялся. - Думаю, нет смысла вам объяснять, что я тут же
забрал их в кутузку. Просто для острастки. Остаток ночи они провели в
участке.
Корантэн искоса взглянул на Брито.
- А в котором часу это было?
Ле Коат, почти не думая, ответил:
- Где-то около половины второго.
Корантэн почувствовал, как на него навалилась усталость.
Администратор из "Лорда" совершенно уверенно заявил, что вся троица
покинула ресторан вместе с потерявшим сознание посетителем до часу
ночи...
- Ну что, я ведь сказала тебе правду! - завопила Шейла.
Корантэн отвернулся.
- Ладно! Займемся сегодняшним случаем. - Он печально посмотрел на
Бришо и пробормотал: - Да, старик, думаю, что след теряется в песках.
Дежурный вытащил на середину комиссариата большущий стол, принес
пишущую машинку. Ле Коат взял журнал задержаний и принялся вносить в
него под соответствующим порядковым номером сведения о трех задержанных:
время, место и причину ареста. Далее, как и надлежит, он составил
протокол задержания и дал по очереди Шейле, "Депардье" и голландцу его
подписать. Затем сверился с висевшими на стене часами и проставил время
начала допроса. Когда все формальности были исполнены, он повернулся к
Корантэну.
- Начнете допрос сами? - любезно предложил Ле Коат.
Глава одиннадцатая
Дверь 203-го номера, как раз перед их комнатой, была открыта настежь.
Эме Бришо прошел мимо, не повернув даже головы. Он так зевал, что едва
не вывихнул челюсть. Было семь часов утра. Всю ночь они проторчали в
комиссариате. Теперь он валился с ног от усталости и единственное, о чем
сейчас думал, - поскорее завалиться в постель. Зарыться в свежие
простыни, накрыться пушистым одеялом. И не забыть закрыть ставни и
задернуть поплотнее шторы.
Хотя Борис Корантэн тоже чувствовал себя не лучше, чем Эме, он
все-таки заглянул в распахнутую дверь. Из чистого любопытства. Он
остановился в коридоре, дав время Бришо зайти в номер. Прямо напротив
него, в конце узкого коридорчика перед ванной комнатой, девушка в белых
шерстяных гольфах с красной и синей полосками, в белых теннисных туфлях
и коротеньких шортах, с ракеткой в руках отрабатывала теннисные удары
перед зеркалом своего шкафа.
Борис осторожно отступил назад, стараясь казаться как можно менее
заметным: до пояса девушка была обнажена. Небольшие, но упругие, налитые
груди подпрыгивали в такт каждому взмаху ракетки.
"Ни фига себе, - подумал он и почувствовал, что ему совершенно не
хочется спать. - Рай, оказывается, находится совсем рядом, в соседней
комнате..." Увлеченная своим отражением в зеркале, девушка и не думала
смотреть по сторонам. Должно быть, дверь была плохо закрыта, и ее
распахнуло сквозняком, который, наверное, послал сам Господь Бог, чтобы
вознаградить Корантэна за ночные неприятности и вернуть ему вкус к
жизни. Скорее всего, девушка совсем недавно поселилась в гостинице: ведь
еще накануне комната казалась необитаемой.
- Клодин, - произнесла девушка, - сколько ты еще будешь пришивать эту
чертову пуговицу? Мы же опоздаем на урок к половине восьмого.
У нее был звонкий и чистый голос, но и тот, который ответил, тоже был
молод и задорен.
- Скажи лучше спасибо, что я согласилась помочь тебе.
"Как хорошо, что у человека есть глаза", - подумал счастливый
Корантэн.
Девушка засекла его, когда завершала великолепный удар слева. Она
застыла как вкопанная, скрестив ноги, запыхавшаяся, с высоко
вздымающейся грудью и округлившимися от изумления глазами. У нее были
белокурые, коротко постриженные волосы, розовые губки и ослепительно
белые, безупречно ровные зубы.
Он заморгал, как будто его покрасневшие от бессонницы глаза ослепило
солнце, и мягко улыбнулся.
- Какая жалость...
Она резко закрыла руками грудь, отшвырнув ракетку, которая покатилась
по ковру.
- О нем вы жалеете? - в звенящем голосе был вызов.
Борис оперся плечом о дверной косяк, положив правую руку на бедро,
где у него висел пистолет. Не хватало еще неловко дернуться и выронить
его на пол. Это всегда производит плохое впечатление.
- ..
Что красивым девушкам не разрешают играть в теннис с обнаженным
бюстом.
Девушка осмотрела его с головы до ног, должно быть, осталась довольна
тем, что увидела, и в глазах у нее загорелся лукавый огонек.
- Иди-ка взгляни, Клодин, - позвала она. - В коридоре стоит плохо
выбритый мужчина и пялится на меня.
Корантэн машинально дотронулся до щеки. Что правда, то правда: он за
ночь покрылся колючей щетиной.
В конце коридорчика появилось создание, как две капли воды похожее на
первую девушку. Те же гольфы, те же туфли и шорты. Такая же молодая,
только длинноволосая и не блондинка, а шатенка. Несмотря на то, что она
была в рубашке, Корантэн опытным взглядом заметил, что у нее такая же
молодая упругая грудь, как и у ее подружки.
Клодин схватилась обеими руками за голову.
- Боже мой! - воскликнула она. - "Черный человек"! Ты что, с ума
сошла?
У Корантэна от удивления отвисла челюсть.
- "Черный человек"? - удивленно переспросил он. - Это еще что такое?
Клодин схватила подружку за руку.
- Жинетт, я боюсь!
- Клодин повсюду мерещится "черный человек",- - объяснила Жинетт. -
Она вообще ужасная трусиха. Согласна. Вы, конечно, брюнет... - она
плотнее прижала руки к груди, - но вид у вас вовсе не злой.
Он чуть не сел на пол. Удивительное дело! Они не были знакомы. Он
увидел ее с обнаженной грудью, и вот она уже заигрывает с ним. Нет,
положительно, все барьеры рушатся в период отпусков. Полное забвение
всяких запретов! Полная вседозволенность. Перед ним явно были две
секретарши лет двадцати двух - двадцати пяти. Две подружки, которым
пришлось целый год отказывать себе во всем, чтобы поехать на две,
максимум на три недели в Ла-Боль. И похоже, что они настроены были,
Жинетт по крайней мере, использовать эту поездку на всю катушку.
Клодин протянула Жинетт рубашку, и та на мгновение исчезла из поля
зрения Корантэна. Но очень скоро появилась вновь. Вид у нее теперь был
вполне приличный.
- Меня зовут Борис и у меня номер 204, - объяснил он.
Клодин улыбнулась. Объяснение вполне успокоило ее: все-таки сосед.
Борис произнес несколько банальных фраз о том, как ему приятно с ними
познакомиться, затем провел рукой по подбородку.
- Извините меня за мой вид, но я только возвращаюсь домой, - смущенно
добавил он.
- Ага! Понятно! - По тону Жинетт чувствовалось, что ее вполне
устраивает такое объяснение.
Клодин тряхнула головой, рассыпав по плечам волосы.
- Тем хуже для вас. После веселья всегда наступает похмелье! - Она
строго погрозила ему пальцем, как учительница в школе набедокурившему
ученику, чем окончательно смутила Бориса.
- Скажите, пожалуйста, - он нахмурился, - "черный человек" - это что,
пугало?
Клодин звонко рассмеялась.
- Мы приехали вчера в полдень. Солнышко светит, печет, ну мы,
конечно, сразу рванули на пляж. Туда, вниз. "Пингвины", если вы знаете,
о чем речь. Клуб любителей походить под парусом. Там яхты "470". Вокруг
было полно подростков лет пятнадцати-шестнадцати. Они рассказали нам
страшную историю. Одна их подружка умерла... Похоже, ее убили...
Насколько я поняла, за ней часто следовал какой-то "черный человек". -
Она хлопнула себя по лбу. - Забыла, как ее звали. Ты не помнишь, Жинетт?
Жинетт поспешила ей на помощь.
- Вероника, - сказала она. - Я так поняла, что это действительно
ужасная история.
Память Корантэна заработала с лихорадочной быстротой. "Пингвины".
Клуб "Пингвины"... Эме Бришо говорил о нем после визита к Довилье...
- И это все? - спросил он, не в силах сдержать возбуждение. - А что
же это такое - "черный человек"? Негр? Белый, но черноволосый и дочерна
загоревший?
Смутившись, он замолчал; обе девушки с удивлением уставились на него.
