картину с благодарностью человека, умирающего от голода и неожиданно нашедшего
кусок хлеба! Переложив кочергу в левую руку, я бесшумно встал на ноги и
прислушался: через секунду послышался шорох...
В тот же миг я размахнулся изо всех сил правой рукой и бросил картину в сторону
звука. Очевидно, она попала моему врагу в лицо, потому что вслед за ударом
последовал ужасный вопль.
Опустившись на четвереньки, я отполз на несколько шагов ближе к двери.
Противник, повидимому, услыхал меня, так как сделал быстрое движение в мою
сторону и ударил в стену с такой силой, что штукатурка градом посыпалась на пол.
На это я ответил также сильным ударом кочерги в воздух, что чуть не вывихнул
себе плечо.
Неизвестно, чем бы кончилась эта схватка, если бы не вмешалось одно неожиданное
обстоятельство...
В коридоре послышались торопливые шаги, дверь внезапно открылась, и в комнату
проникла струя света. На пороге показалась высокая белая фигура, державшая в
одной руке свечу, а в другой какую-то палку.
В следующий момент мимо меня кто-то осторожно прошмыгнул и бросился на белую
фигуру, после чего на площадке лестницы произошла отчаянная схватка...
Свеча упала и потухла, и я услышал голос Мильфорда, зовущий на помощь.
Бросившись вперед, я натолкнулся в темноте на мое музыкальное сооружение
из железных предметов.
Коридор был слабо освещен, и я разглядел два тела, схватившихся в жестокой
борьбе.
В тот момент, когда я подбежал, один из боровшихся был в полном измождении,
а другой освободившись, стрелой бросился вниз по лестнице. Я кинулся вслед за
ним и наверняка догнал бы его, но входная дверь не была заперта на ключ, и он
открыл ее соскочив с лестницы прямо на тротуар.
Из последних сил я швырнул ему вдогонку кочергу, но промахнулся. Он понесся
по улице, как заяц, и мгновенно исчез за углом.
Я вышел на улицу и поднял кочергу. Парк-Лейн был безлюден, только на
противоположной стороне улицы сидела кошка и мирно почесывалась.
В это время часы пробили три...
Я не из тех, кто легко сдается, но я был в таком костюме, что не могло быть
и речи о дальнейшем преследовании.
Закрыв за собой дверь я повернулся и увидел в глубине вестибюля двух женщин:
обе в ночных сорочках, они стояли прижавшись друг к другу и всхлипывали.
- Все обошлось хорошо, - проговорил я, желая их утешить, - никто не пострадал.
Старшая из женщин, вероятно, кухарка, истерически зарыдала, а младшая
- горничная, что приносила мне утром чай, сказала:
- О, мистер Норскотт, мы думали, что вы уже убиты!
На столе в вестибюле горели две свечи. Я взял одну из них и обратился к
женщинам:
- Идите, оденьтесь и узнайте, что случилось с электричеством!
Поднимаясь по лестнице, я услышал звуки голосов. Дойдя до площадки, я увидел
Мильфорда, а рядом с ним женщину в костюме сестры милосердия.
Заметив меня, Мильфорд вскрикнул и опустился на дубовую скамью, стоявшую
позади него. Вся грудь его ночной рубашки была в крови.
- Вы ранены? - взволнованно спросил я.
Он отрицательно покачал головой.
- Нет, нет, сэр! Это от того человека: у него все лицо было окровавлено.
Я обратился к сестре милосердия, которой необходимо было дать некоторые
объяснения.
- Здесь произошло покушение на грабеж! - сказал я. - Вчера я нанял нового слугу
и он, повидимому, пришел с поддельной рекомендацией! Проснувшись я нашел его
в своей комнате и, понятно, ударил его... До вас, вероятно, донесся шум?
Сестра, оказавшаяся женщиной с большим самообладанием, кивнула головой.
- Мой пациент услышал шум, - сказала она. - Я пыталась удержать его в кровати,
но он оттолкнул меня и раздетый понесся наверх. Единственно, что могла я
сделать, это бежать за ним вслед и зажечь свечи.
Я положил руку на плечо Мильфорда.
- Вы хороший слуга, Мильфорд, но отвратительный пациент! Вы должны немедленно
лечь в постель!
Он слабо улыбнулся, но ничего не ответил. Я помог ему встать на ноги дал
ему опереться на мою руку и спустился с ним вместе с лестницы. Сестра
следовала за нами. Мы дошли до нижнего этажа, когда электричество вновь
загорелось, и в коридоре появилась горничная.
- Мы выяснили, что случилось с электричеством, сэр, - сказала она, - кто-то
выключил ток!
- Ну, теперь все в порядке, - заметил я. - Вы можете идти спать: думаю, что
больше вас беспокоить не будут!
Я довел Мильфорда до кровати, уложил его и оставил на попечении сестры
милосердия, а сам поднялся к себе.
В комнате царил ужасный беспорядок на полу лежали железные предметы, разбитое
стекло, куски рамы от картины, перевернутый стол.
Я кое-как все убрал и стал с интересом разглядывать следы от двух неудачных
ударов, направленных на меня моим противником. Мне трудно было с точностью
установить, какое у него было оружие, но, очевидно, это было что-то вроде
топора: подушка была рассечена пополам.
Я лег на кровать, перевернул взорванную подушку и, оставив гореть свет,
свернулся под одеялом, с приятным сознанием, что день прошел не без пользы.
Несколько минут спустя я уже спал крепким сном.
На другое утро Мильфорду не только не было хуже от ночного приключения, но
напротив, я и приехавший к нему доктор, нашли моего рыцаря сидящим на кровати
с большой чашкой молока в руках. Он с большим удовольствием ел булку и
запивал ее молоком.
- Алло, Мильфорд! - весело заметил я, - это утешительно.
Славный малый улыбнулся.
- Я сегодня чувствую себя гораздо лучше, сэр! Пожалуй, я уже могу встать и
приняться за свою работу.
- Да он совсем молодцом! - подтвердил и Ричи. - Ему уже можно встать и, хотя
работать в ближайшие два дня не советую, лечение можно считать законченным!
После ухода доктора, я позвал горничную и велел ей передать Билли Легану,
если он позвонит или приедет во время моего отсутствия, что я буду дома после
обеда. Затем я отправился в Ганновер-сквер, к Сигрэву.
Последний, очевидно, ждал моего прихода, потому что как только я вошел в
контору, он броился мне навстречу.
- Вы получили мою записку, мистер Норскотт? Если бы вы знали, в каком я
отчаяньи! - бормотал он, извиваясь как ученая собака передо мной.
- О какой записке идет речь? недовольно спросил я. - Я ничего не получал.
- Четверть часа тому назад, я послал вам записку с извинениями: произошла
досадная ошибка! Оказывается, лорд Генри Трегстон никогда не имел лакея с
именем Френсис! Очевидно, когда я звонил лорду в дом, кто-то другой ответил
за него... От имени фирмы я приношу вам самые искренние извинения! - юлил
передо мной Сингрэв.
- Черт возьми, что толку мне в ваших извинениях! - сердито рявкнул я.
- Ах, мне ужасно неприятно это, уверяю вас, мистер Норскотт! Надеюсь, не было
несчастных последствий...
- Несчастных последствий?! - перебил я его. - Да знаете ли вы, что этот человек
не только хотел ограбить мой дом, но даже покушался на мою жизнь!
С мистером Сигрэвом чуть не сделался удар после моих слов.
- Это ужасно, сэр, ужасно! - завопил он. - Если это станет известным, наша
фирма перестанет существовать!
Его откровенный эгоизм даже понравился мне, и я более миролюбиво произнес:
- Да, я не думаю, чтобы это принесло вам особую пользу! Но почему вы решили,
что это станет известным?
Луч надежды озарил его лицо.
- Я против гласности! - продолжал я. - Но вы должны быть впредь осторожны!
- прибавил я строгим голосом.
- О, конечно, конечно, мистер Норскотт! Я больше не буду довольствоваться
рекомендацией по телефону.
Очевидно, этот подлец имел своего сообщника в доме сэра Генри!
- Ну, с сэром Генри разбирайтесь сами, как знаете, а меня прошу оставить в
покое! - заявил я, собираясь уходить.
Сигрэв провожал меня до порога конторы.
По дороге домой, я вспоминал события предыдущей ночи и мне было приятно от
сознания, что один из интересующихся мною людей, имеет теперь на своем лице
следы моего удара.
Кто бы ни был этот Френсис, таинственный Гуарец или другой тип с подобными
же намерениями, - я был уверен, что узнал его! И дал я себе слово, что ни
один иностранец с обезображенным носом не осмелится подойти ко мне на
близкое расстояние...
В послеобеденное время я сидел дома, надеясь, что Билли даст о себе знать,
но пробило уже шесть часов, а он не приходил, не звонил по телефону.
Огорченный напрасным ожиданием, я спустился по лестнице, чтобы узнать о
здоровье Мильфорда.
- Я не могу понять одного, - заметил я ему, - как вы могли заболеть от
кружки пива?
- Оно было отравлено!
- Вот как? - удивился я. - Но из чего вы это заключаете? - спросил я, желая
узнать от него больше подробностей по интересующему меня вопросу.
Мильфорд нервно заерзал в кресле.
- Видите ли, сэр, я уверен, что мне в пиво всыпал что-то один человек,
когда я отвернулся.
- Какой человек, где?
- Там, в баре, был один высокий малый вроде иностранца! Он начал со мной
разговор, когда я туда пришел. Мне кажется, что это он и всыпал мне отраву
в питье...
Эта теория Мильфорда целиком совпадала с моими собственными подозрениями.
- Могли бы вы узнать его? - спросил я.
- Конечно, сэр! Высокий малый с черными волосами, одно плечо у него выше
другого... Мне он не понравился с первого же взгляда!
Я только что собирался сказать, что хозяин бара, возможно, сумеет нам
что-нибудь пояснить об этом человеке, как послышался стук и вошла горничная.
- Простите, сэр, - сказала она, - мистер Симпсон пришел!
Наступил затруднительный момент: я не имел никакого понятия о том, кто такой
мистер Симпсон, но Мильфорд еще раз выручил меня:
- Я посылал за ним, сэр! Вы говорили, что хотите завтра проехать до Будфорда,
если будет хорошая погода, вот я и вызвал его, что бы вы сказали ему,
понадобиться ли вам автомобиль!
Для меня это было большой новостью - до сих пор я не знал, что принадлежу к
числу собственников автомобилей.
- Очень хорошо, Мильфорд, - проговорил я, поднимаясь. - Я думаю, что буду сам
управлять машиной, если будет приличная погода.
Я поднялся по лестнице и застал мистера Симпсона в вестибюле. Это был
маленький, бритый человечек, одетый в обычный костюм шоферов.
Я быстро соображал.
У меня не было большого опыта в шоферском деле, но в Буэнос-Айресе мне
приходилось не раз управлять автомобилем.
Если Билли придет вовремя, я хотел бы взять его с собой до Будфорда и
высадить у первой гостиницы. В этом случае, Симпсон мог бы выдать нас
одному из слуг Морица. Вот почему я решил сам править машиной.
- Вы мне не нужны, Симпсон, - сказал я. - Подайте автомобиль к половине
одиннадцатого, и снабдите его достаточным количеством бензина. Я буду
править сам!
Шофер почтительно козырнул и вышел.
Это посещение привело меня в прекрасное расположение духа: Имея в своем
распоряжении автомобиль, я чувствовал себя значительно лучше подготовленным
для визита в Будфорд. Я совершенно не доверял Морицу, а ведь автомобиль
чертовски удобная вещь, если хочешь без предупреждения покинуть какое-нибудь
место.
Единственным темным пятном на моем горизонте было отсутствие Билли. Я начал
уже опасаться, что он вошел в дело Мансуэллей. Но в надежде на лучшее я
поднялся к себе на верх и начал не спеша одеваться, готовясь идти на бал
к лорду Сангетт.
К восьми часам я заказал себе легкий обед, во время которого дал несколько
наставлений относительно Билли.
- Скажите ему, что я скоро вернусь обратно и могу оставить его у себя на ночь.
Надеюсь, комната есть?
- О, да, сэр, - ответила горничная. Нужно только приготовить постель.
- Сделайте это, и постарайтесь, чтобы он не ушел!
Я подождал до половины одиннадцатого: Билли все еще не показывался. Тогда я
надел шляпу и пальто, вызвал экипаж и приказал кучеру везти себя в
Бельгрев-сквер.
Дом Сангетта оказался большим особняком, окруженным парком, и занимавшим
весь угол улицы. К входным дверям подъезжало множество машин и экипажей:
тут же стоял полисмен, следя за порядком.
Выйдя из экипажа, я поднялся по лестнице, покрытой ковром. Избавившись,
