Бриджесс. Двойник.
Если вы, действительно, голодны и у вас ровно полтора шиллинга на обед, то
подобная проблема требует серьезного размышления.
Я колебался некоторое время между ресторанами Парелли и Карей. У Парелли дают
за шиллинг четыре приличных блюда, а шесть пенсов остаются еще на выпивку и
чаевые. Но зато там скатерти грязные и атмосфера зловещая, как в китайском
притоне.
Кареи в этом отношении стоит гораздо выше, но на шиллинг там дают куда меньше.
В данный момент меня больше всего интересовала пища, а потому я и остановился
на Парелли.
Первым лицом, бросившимся мне в глаза, когда я открыл дверь ресторана, был
Билли Логан. На одно мгновенье я подумал было, что ошибся, но взглянув еще
раз на него, я увидел красный шрам, идущий от правого глаза вниз. Билли вывез
этот шрам в качестве единственного воспоминания о неудачном восстании в Чили.
Он был так занят едой, что не заметил, когда я подошел к его столу.
- Алло, Билли, - воскликнул я, - какой дьявол занес вас в этот мирный уголок?
Он поднял на меня глаза в упор.
- Джек Бертон?... А я-то думал, что вы давно умерли!
Я подвинул стул и сел против него.
- Мне жаль вас огорчать, Билли,- Заметил я,- но я еще не собираюсь умирать!
- Этот осел Голдли сказал мне, что вас стукнули по голове в каком-то закоулке
Боливии,- сказал Билли, перегнувшись через стол и хватая мою руку, словно желая
убедиться, что я действительно жив.
- Да,- ответил я сухо,- об этом случае были известия, но для меня было удобным
их не опровергать.
Билли усмехнулся.
- Я несколько сомневался тогда: я не мог себе представить, что бы вас стерли с
лица земли ...
- Между тем на это было похоже,- заметил я,. - Эй, человек, обед и бутылку
вина!- крикнул я кельнеру.
- Я плачу!- тотчас же заявил Билли.
- В таком случае, я возьму бутылку бургундского.
- Принисите две!- крикнул Билли.- А теперь рассказывайте,- прибавил он, когда
кельнер удалился. - Последний раз я видел вас во время нашей маленькой встряски
в Буэнос-Айросе. Помните?
- Помню, Билли! Вот она-то и заставила меня поехать в Боливию на поправку.
Билли усмехнулся.
- Мне думается, вы не совсем достигли цели ...
Я закурил папиросу и ответил:
- Я нашел нечто лучшее, чем здоровье, Билли: я нашел золото!
- Бог мой! - воскликнул он. - Где же?
- Думаю, что это место лишено названия, но я постараюсь его узнать... Я был
один, а вся страна кишела индейцами... Взгляни- ка сюда!
Загнув рукав, я показал ему шрам от хорошо направленной стрелы.
- Это одна из визитных карточек!
Билли взглядом знатока посмотрел на шрам и сказал:
- Ваше счастье, что стрела не была отравлена... А как же с золотом?
- Я могу легко найти это место, но для этого требуются деньги. Такого дела
один человек поднять не в силах, поэтому я и очутился в Лондоне.
- И вы их раздобыли?
Я покачал головой.
- Напротив! Я истратил все, что имел... Здесь нерешительный народ, Билли!...
Пока вы не затянуты во фрак и не имеете рекомендации, средний британец никогда
не решится использовать вас! В штатах можно надеяться на больший успех.
- Когда вы отправляетесь?
- Как только найду пароход. Завтра пойду на пристань и запишусь матросом
на первое попавшееся место.
- Я бы хотел поехать с вами, - серьезно произнес Билли.
- Что же вам мешает?
- Я берусь за одно многообещающее предприятие в Америке, его затевают
Мансуэлли. Они держат меня около двух месяцев, и я хочу дождаться конца!
-Хорошо, дайте мне ваш адрес. - сказал я. - Если мое дело пройдет, а ваше нет,
я бы хотел иметь вас около себя.
Билли вынул карандаш и нацарапал на клочке бумаги несколько слов.
- Вот где я остановился, - произнес он. - Восход Стрит, 34. Если мне придется
уехать я скажу вам, куда пересылать мне письма.
Положив записку в карман, я направил свое внимание на сардины и картофельный
салат. Заказанные Билли две бутылки вина, привели нас в прекрасное настроение:
весь обед мы весело болтали, вспоминая старых друзей и дни, проведенные в
Аргентине, где мы пять лет тому назад впервые наткнулись друг на друга.
Я предложил закончить вечер в Мюзик - Холле, но у Билли, к сожалению, было
назначено свидание, в связи с его делом, и он не мог пойти со мной.
Он не только все уплатил по счету, но еще настоял на том, чтобы я взял у него
несколько золотых, чему признаться, я был очень рад.
С большим сожелением расстался я с ним в конце Джерард-Стрит и, пройдя через
Лейстер-сквер, спустился к набережной, где жил в Челси. Я решил дойти до дома
пешком, нежелая тратить три пенса на автобус.
Был мягкий летний вечер.
На набережной было мало народа - большей частью влюбленные парочки...
Я медленно шел, позвякивая в кармане золотыми, полученными от Билли, и
размышляя о своих делах.
Несколько месяцев тому назад я покинул Боливию, полный радужных надежд: мне
в первый раз в жизни предстоял случай сделаться обеспеченным человеком. Я
нашел золото в огромном количестве и не сомневался, что мне удастся реализовать
в Лондоне достаточный капитал для устройства экспедиции в глубь страны.
Семи - восьми недель, проведенных в Англии, было достаточно, чтобы убить все
мои надежды. Весьма возможно, что Нью-Йорк может оказаться для меня не лучше,
а даже хуже Лондона, но у меня не было никакого желания терять много времени
в этом шумном аду. Этого недопускали и мои средства, да и вообще мне
уже начинала надоедать вся эта скучная погоня за богатством.
Если мне удасться найти за несколько дней капиталиста, не боящегося рискнуть-
ладно!... Если нет, я решил не ломать себе голову над этим делом. Пусть это
золото лежит на своем месте, пока другой, более предприимчивый человек, не
наткнется на него. Я вовсе не был намерен проводить свою жизнь у дверей разных
контор в разговорах с жирными джентльменами во фраках в то время, как весь
мир, со всеми его радостями и неожиданностями, лежал открыто передо мной.
Прислонившись к парапету набережной у одного из фонарей, я следил за огнями
маленького пароходика, который, старательно пыхтя, бежал вниз по Темзе.
Меня охватило непреодолимое желание поскорее вырваться из отвратительной
атмосферы. Я уже ощущал вкус морской соли на губах и запах теплого воздуха
на широких пампасах... Я страстно хотел моря, солнца, простора и, больше
всего, жизни, с ее смехом и борьбой.
Закинув руки назад, я глубоко вздохнул.
- Слава богу, с этим покончено навсегда! - вслух произнес я.
- С чем вас я поздравляю!- послышалось в ответ.
* * *
2.
Я хорошо владею своими нервами, но тут я невольно вздрогнул...
Быстро обернувшись, я очутился лицом к лицу с высоким широкоплечим человеком во
фраке, полуприкрытом длинным пальто.
Его лицо мне показалось странно знакомым. Я внимательно всматривался в него,
стараясь припомнить, где я его встречал, и вдруг меня осенило.
- Что это? - пробормотал я. Разве вы - зеркало?
Если бы не резкая разница в костюме этот человек был бы моей точной копией.
Он улыбнулся странной улыбкой, искривившей его губы и совершенно не
соответствующей это холодным, стальным глазам, тщательно изучавшим свою
внешность.
- Изумительное сходство, - заметил он спокойно. - Никогда не думал, что я так
красив!
Я поклонился.
- А я никогда не видел себя так хорошо одетым!
- И даже наши голоса... - удивленно пробормотал он. - Кто сказал, что на свете
не бывает чудес?
Наступило короткое молчание, в течение которого мы все еще оглядывали друг
друга. Затем он опустил руку в карман и вынул маленький золотой футляр с
визитными карточками.
- Меня зовут Стюарт Норскотт. Вам может быть, знакомо это имя?
Он протянул мне визитную карточку.
Конечно, я слышал о Стюарте Норскотте!
Трудно было не слышать о нем, когда газеты только и делали, что трубили о его
делах, о его богатстве. Он неожиданно появился в Лондоне, неизвесно откуда,
и снял дом лорда Ламмерсфильда в парке Лэйне.
Я принял карточку Норскотта без дальнейших обьяснений, как будто встреча с
двойником - миллионером была самым обыкновенным явлением в моей жизни.
- Меня зовут Джон Бертон, но должен признаться, собственные визитные карточки
не входят в программу моей жизни.
Он поклонился и непринужденно сказал:
- Ну, мистер Бертон, если уж судьба таким странным образом столкнула меня с
вами, то было бы обидно не воспользоваться этим случаем, чтобы познакомиться
поближе... Если вы не очень спешите, то может быть, доставите мне удовольствие
поужинать со мною?
Мне показалось, что ему очень хочется, чтобы я принял его предложение.
Я решил испытать его и проговорил с улыбкой:
-Это очень любезно с вашей стороны, но я только что пообедал.
Однако он отстранил мое возражение.
-Хорошо, в таком случае, хоть бутылку вина! Ведь не каждый же день мы
встречаем своих двойников!
Мимо нас по набережной медленно проезжал кэб. Не дождавшись моего ответа,
Норскотт поднял руку и подозвал кучера.
Когда экипаж остановился, какой-то человек в лохмотьях, до сих пор сидевший
на одной из ближайших скамеек, прошмыгнул вперед, как бы желая открыть дверцу
экипажа.
Случайно взглянув на Норскотта, я был поражен неожиданно происшедшей в нем
переменой.
Его лицо исказилось, и он был похож на человека, которому грозит неминуемая
опасномть. Правая рука его мгновенно опустилась в карман, с совершенно
недвусмысленными намерением.
- Назад! - крикнул он резко.
Бродяга, пораженный этим тоном, останавился, освещенный фонарем.
- Простите, ваша милость, - произнес он, - я только хотел открыть вам
дверцу...
Голубые глаза Норскотта пронзили его.
- Ладно, ладно, старик, - сказал он более мягким тоном, - вот, получите!...
Он швырнул на панель серебряную монету, и бродяга бросился ее поднимать.
Норскотт внимательно следил за ним, потом подошел к экипажу и широко раскрыл
дверь.
- Входите, мистер Бертон! - сказал он и, когда я поднялся в кэб, крикнул
кучеру: - в ресторан "Милан" !
Норскотт понял, что я заметил его волнение и натянуто рассмеялся.
- Не люблю таких субьектов, заметил он. - Это, конечно, глупо, их следует
только жалеть, но я не выношу, когда они подходят ко мне!
Его слова были просты и естественны, но ничуть меня не убедили. Мне много раз
приходилось видеть людей, застигнутых большой опасностью, и я не мог ошибиться
в симптомах. Однако я воздержался от обьяснений и переменил тему разговора.
- Боюсь, что мой туалет не совсем подходит для "Милана", - заметил я.
- Не знаю, удобно ли это?
Норскотт пожал плечами.
- Мы возьмем отдельный кабинет: это будет значительно лучше, чем общий зал!
- сказал он.
Экипаж повернул на Стрэнд.
Выглянув из окна, Норскотт дал кучеру некоторые указания и, свернув вправо,
мы остановились перед незаметным боковым входом, не доезжая до ярко освещенного
подъезда ресторана.
Уплатив кучеру, Норскотт провел меня в большой зал, где вежливый и
почтительный метрдотель вышел нам навстречу:
- Пожалуйста, отдельный кабинет и что-нибудь легкое к ужину! -сказал Норскотт.
- Слушаю, сэр! - ответил тот. - Неугодно ли пожаловать сюда?
Он провел нас через длинный, ярко освещенный коридор и, остановившись перед
последней дверью налево, открыл ее.
Мы очутились в небольшой, прекрасно меблированной комнате, в которой стоял
накрытый для ужина стол.
Норскотт посмотрел меню, заказал пару блюд, название которых мне было
неизвестно, и прибавил:
- Принесите бутылку Гейдевина 98 года и немного старого бренди.
Метрдотель поклонился и, выдвинув стулья, бесшумно покинул комнату. Я не мог
понять, заметил ли он наше поразительное сходство или нет. Во всяком случае,
он не показал вида.
- Кто вы? - неожиданно спросил меня Норскотт, когда мы сели за стол. - Я
ставлю вам этот вопрос не из простого любопытства!
- Я далек от этой мысли! - любезно возразил я. - Поэтому я не решаюсь ответить
вам сразу.
