комнате. Ревел поток, стремительный, бурный каскад. Потом со
вздохами и стонами вода остановилась.
Квиллерен сел в кровати-лебеде и прислушался. Через
некоторое время звук послышался снова, но уже не такой
оглушительный, как во сне - быстрый шумящий водоворот, всхрап,
дрожащий стон, несколько последних всхлипываний - и тишина.
Постепенно в одурманенный дремотой мозг проникла догадка:
канализация! Старая канализация в старом доме! Но почему она
работает посреди ночи? Квиллерен заковылял в ванную.
Он включил свет. На краю ванны в стиле барокко, балансируя
стоял Коко и держал лапу на фарфоровом рычаге старомодного
сливного бачка, не сводя пристального близорукого взгляда с
хлещущей воды. Юм-Юм сидела в мраморной раковине и щурилась от
внезапно вспыхнувшего света. Коко еще раз нажал на рычаг и
зачарованно смотрел, как вода бурлит, хрипит клокочет и,
наконец, иссякает.
- Ах ты, мартышка! - сказал Квиллерен.- Научился
пользоваться ватерклозетом?
Он и сердился за прерванный сон, и гордился гигиеническими
способностями кота. Журналист вытащил пронзительно вопившего и
извивавшегося Коко из ванной и бросил его на подушки кресла.
- Что ты пытался сделать? Оживить мышь Юм-Юм?
Коко вылизывал взлохмаченную шерсть, словно ее осквернили
чем-то неописуемо мерзким.
По зимнему небу крался угрожающий желто-серый рассвет;
природа изобретала новые способы ведения войны. Открывая для
котов банку фарша из моллюсков, Квиллерен планировал день.
Во-первых, он хотел узнать, как Бен Николас складывает купюры.
Во-вторых, было очень любопытно, как красное перышко
перекочевало с твидовой шляпы на шелковый цилиндр. Квиллерен
спросил об этом Коко, но тот только сощурил один глаз. Что
касается снежной лавины, то он уже обсудил это с Мэри, и у той
нашлось правдоподобное объяснение: в мансарде над магазином
Бена - меблирашки, там, естественно, включено отопление; вот
снег и сошел раньше, чем везде.
Он чуть было не пообещал Мэри прекратить свое
неофициальное расследование. Просто не успел - отвлек кошачий
концерт. Потом Квиллерен успокоился и сказал: "Доверься мне. Я
не сделаю ничего, что причинит тебе боль". И она опять
оживилась, и, в общем, это был прекрасный вечер. Мэри даже
приняла приглашение на вечеринку, но сказала, что пойдет в
пресс-клуб как мисс Даксбери - не Мэри Дакворт, антиквар,-
потому что журналисты узнают ее.
Однако перед Квиллереном по-прежнему стояла дилемма.
Оставить расследование - значит уклониться от выполнения того,
что он считал своим долгом, продолжать - значит причинить вред
Хламтауну, а этот нелюбимый пасынок городского совета нуждался
в защитнике, а не противнике.
К тому времени, как открылись магазины и Квиллерен начал
работу, природа изобрела-таки еще одну военную хитрость:
промозглый холод, пробиравший до костей. Он плюхнулся на
Хламтаун, словно заплесневевшая тряпка для мытья посуды.
Сначала журналист решил посетить "Немного старины", но
магазин Бена был закрыт.
Тогда Квиллерен попытал счастья в "Антик-технике", и не
зря,- за все время пребывания журналиста в Хламтауне тот
оказался открыт. Когда посетитель вошел, из склада,
расположенного в задней части дома, широким шагом появился
Холлис Прантц, одетый во что-то мрачное, с малярной кистью в
руках.
- Покрываю лаком выставочные шкафы,- объяснил он.-
Готовлюсь к завтрашнему дню.
- Я не хочу отрывать вас от работы,- сказал Квиллерен, с
удивлением рассматривая магазин.
Он увидел кинескопы от телевизоров пятнадцатилетней
давности, старые платы ручной пайки, доисторические радиодетали
и старомодные генераторы автомобилей тридцатых годов.
- Скажи мне только одно,- произнес Квиллерен.- Вы
собираетесь заработать этим на жизнь?
- Никто не зарабатывает на жизнь в нашем деле. Всем
необходим еще какой-нибудь источник доходов.
- Или можно питаться акридами,- пошутил журналист.
- По счастью, у меня есть некоторая недвижимость; я сдаю
ее внаем, и работаю в полсилы. В прошлом году у меня был
сердечный приступ, я стараюсь не перенапрягаться.
- Вы молоды для сердечных приступов.
Квиллерен решил, что продавцу не больше сорока пяти.
- Лучше получить предупреждение заранее. Я думаю, у Кобба
прихватило сердечко, когда он обчищал тот дом. И - конец. Для
человека его возраста это тяжелая работа.
- А чем вы занимались до "Антик-техники"?
- Малярным делом, оклейкой стен.- Прантц сказал это
почти извиняющимся тоном.- Не очень-то интересное дело. Зато
мой магазин мне здорово по душе.
- Кто подбросил вам идею насчет допотопной механики?
- Подождите, я положу кисть.- Через мгновение Прантц
вернулся со старым конторским стулом с прямой спинкой.- Вот.
Садитесь.
Квиллерен рассматривал развороченные внутренности
примитивной пишущей машинки.
- Вам придется потрудиться, чтобы убедить меня, будто
этот хлам кому-то нужен.
Холлис улыбнулся.
- Что ж, потружусь. Нынче люди собирают что угодно -
хороших вещей мало. Из источенных червями столбов делают
подставки для ламп. Окантовывают рекламные плакаты
двадцатилетней давности. Почему бы не сохранить остатки
продукции ранней автомобильной и радиотехнической
промышленности? - Прантц заговорил конфиденциальным тоном.- Я
работаю над одной теорией, основанной на феномене нашего
времени: - доктриной ускорения устаревания. Тут суть вот в
чем. Чем скорее предмет выходит из употребления, тем быстрее он
возвращается как предмет коллекционирования. Раньше на этот
процесс требовалось лет сто. Теперь - тридцать. Я намереваюсь
ускорить его процесс до двадцати или даже пятнадцати... Только
не записывайте,- поспешно добавил Холлис.- Это все еще на
стадии обдумывания. Не продавайте идею раньше времени.
Квиллерен вышел от Прантца и съежился от холода. Он
разменял у антиквара пять долларов - банкнотами, сложенными
поперек, - но что-то в Холлисе все-таки было фальшивым.
- Мистер Квиллерен! Мистер Квиллерен!
Кто-то догонял его. Журналист обернулся и тут же в его
объятиях оказались коричневый вельвет, мех опоссума, тетрадки и
развевающиеся светлые волосы.
Ив младшая из трех сестричек, совсем запыхалась.
- Только что с автобуса,- выдохнула она.- А вы к нам?
- Нет, к миссис Макгаффи.
- Не ходите туда! "Миссис Макгаффи чертовски напыщенная!"
- так говорит Клатра.
- Дела есть дела, Ив. А ты уже подготовилась к Рождеству?
- Еще как! Мне на праздник подарят мольберт! Настоящий
мольберт!
- Хорошо, что я тебя встретил,- сказал Квиллерен.- Я бы
хотел украсить комнату, но у меня нет твоего художественного
вкуса. Да еще это колено...
- Я с радостью помогу. Вам елку, по старинке, или
что-нибудь более современное?
- Елка проживет у меня не больше трех минут... У меня
коты, и они почти все время проводят в полете. Но я подумал,
что мог бы купить у Ломбардо зеленые гирлянды...
- Отлично! Я только забегу к сестрам, а потом сразу к
вам.
Когда Ив пришла к Квиллерену, посреди комнаты уже лежали
кедровые гирлянды за десять долларов; Коко и Юм-Юм обходили их
с опаской.
При виде светловолосой гостьи кошка исчезла в неизвестном
направлении, а кот остался, чтобы пристально и недоверчиво
наблюдать за Ив.
Для начала Квиллерен предложил девушке лимонада, и она
села в плетеное кресло-качалку, а прямые светлые волосы, как
капюшон окутали ее лицо. Разговаривая, Ив то надувала детские
губки, то поджимала их, то очаровательно улыбалась.
Квиллерен спросил:
- Откуда у вас всех троих такие необычные имена?
- А вы не знаете? Это разные виды художественного стекла.
Моя мать была без ума от "модерна"<$Fмодерн - художественный и
архитектурный стиль конца XIX - нач. XX вв.>. А я предпочла бы
зваться Ким или Лесли. Когда мне исполнится восемнадцать, я
сменю имя и перееду в Париж, чтобы изучать живопись. То есть,
когда я получу деньги, которые оставила мне мать - если сестры
еще не все потратили,- нахмурившись, уточнила Ив.- Они по
закону мои опекунши.
- Похоже, вам очень весело вместе.
Ив заколебалась.
- Не очень. Они довольно дурно со мной обращаются. Клатра
вмешивается в мою личную жизнь, а Амберина пытается подавить
мои способности. Она хочет, чтобы я изучала бухгалтерское дело,
или медицину или еще что-нибудь такое... занудное.
- А кто делает тебе этот великолепный подарок?
- Какой?
- Мольберт.
- А! Ну... вообще-то Том. Это муж Амберины. Он просто
лапочка. Мне кажется, он тайно в меня влюблен. Только никому не
говорите!
- Конечно, не скажу. Я польщен,- поклонился Квиллерен,-
что ты удостаиваешь меня своим доверием. А как ты относишься ко
всем этим несчастным случаям в Хламтауне? Такие ли они
"случайные", как кажутся?
- Клатра говорит, что Дракониха специально уронила ту
штуку ей на ногу. Сестра хочет предъявить Мэри иск на пять
тысяч долларов! Дикие деньги!
- Астрономическая цифра,- согласился журналист.- А две
последние смерти?
- Бедный Си Си! Он был занудой, но мне его жаль. Его жена
ни в грош его не ставила. Вы знаете, что она убила своего
первого мужа? Конечно, никто этого так и не доказал.
- А Энди? Ты знала Энди?
- Он был просто прелесть. Я с ума по нему сходила.
Ужасная смерть, правда?
- Как ты думаешь может быть, его убили?
Глаза Ив расширились от восторга:
- Может, Дракониха...
- Но Мэри Дакворт была в Энди влюблена! Она бы такого не
сделала.
Девушка немного подумала.
- Она не могла быть в него влюблена,- объявила она.-
Она ведьма! Так говорит Клатра. А всем известно, что ведьмы не
влюбляются.
- Надо сказать, у вас в Хламтауне богатая коллекция
человеческих характеров. А что ты знаешь о Расселе Пэтче?
- Мне он нравился, пока не покрасился. Мне кажется, Пэтч
ввязался в какую-то аферу... Не знаю...
- А тот, который живет вместе с ним?
- Стэн - парикмахер из района небоскребов. Знаете, там
живут все богатые вдовы и содержанки. Они рассказывают Стэну
свои секреты и дарят ему сказочные подарки. Клатра тоже красит
волосы у Стэна. Она делает вид, что они натуральные, но видели
бы вы, какие седые патлы у нее отрастают!
- А Сильвия Катценхайд живет в том же доме, верно?
Девушка кивнула и задумалась.
- Клатра говорит, что из Сильвии вышла бы отличная
шантажистка. Собрала компромат на каждого.
- В том числе на Бена Николаса и Холлиса Прантца?
- Не знаю.- Ив задумчиво потягивала лимонад.- Но мне
кажется, что Бен - наркоман. Я еще не решила насчет второго.
Может, он какой-нибудь извращенец.
Позже, когда над камином были повешены гирлянды и Ив ушла,
Квиллерен сказал Коко:
- Устами младенцев глаголят самые страшные истины!
Импровизированный допрос обошелся в десять долларов, а
гирлянды только подчеркивали гнусность злой старухи на
портрете. Журналист решил заменить его на герб Макинтошей, как
только представится возможность.
Перед тем, как отправиться в газету, чтобы сдать материал,
Квиллерен сделал два звонка и напросился на приглашения. Он
сказал Клатре, что хотел бы посмотреть, как живут антиквары,
что коллекционируют, чем обставляют свои квартиры. Он сообщил
Расселу Пэтчу, что у него есть сиамский кот, который обожает
музыку. Он сказал при встрече Бену, что хочет сам попробовать,
каково это - обчищать старые дома. Кроме того, он попросил его
разменять пятидолларовую купюру.
