пальцы, сжимавшие винтовки, побелели. Но паровоз, дав короткий успокаи-
вающий сигнал, снова начал набирать ход.
- Видно, что-то примерещилось машинисту, ваше благородие, - облегчен-
но вздохнув, сказал один из охранников Осипову.
- Тьмища-то какая несусветная, - в тон ему отозвался голос другого
охранника.
А Павел встал у двери купе, прижался к стене, прислушивался к голосам
и шорохам. Ждал. В руке у него поблескивал пистолет. И странно, он уже
не чувствовал никакого волнения, только все тело его напряглось до боли.
Шаги замерли возле купе. Чей-то голос издали спросил:
- Постелить, ваше благородие?
"Двое... Значит, двое", - подумал Кольцов и поджался, поднял руку с
пистолетом.
- Не надо, - отвечал за дверью Осипов и потянул за ручку.
Шумно откатилась дверь, он вошел в купе... Кочегар теперь стоял на
нижней ступеньке паровоза и, предельно откинувшись, напряженно смотрел
вдоль вагона.
- Горит? - спросил Кособродов, стараясь сохранить спокойствие в голо-
се.
- Горит, Митрич!.. Горит!
Свет в четвертом окне ярко горел, метался по придорожным кустам. Све-
тилось окно и у последнего купе, где разместилась охрана.
Кособродов бросил в темноту цигарку и тут же свернул новую, нервно
прикурил.
- Скоро станция... Ну что, не погас еще?.. - уже явно тревожась,
спросил Кособродов.
Паровоз и вагон мчались сквозь ночь, врезаясь в плотную застойную
темноту, разрывая ее светом фар.
Кочегар вдруг глотнул воздух, возбужденно закричал:
- Все, дядя Митя! Погас!
Машинист передвинул реверс. И паровоз стал плавно замедлять бег, что-
бы медленно пройти возле входного семафора...
Ухватившись за оконную раму вагона, висел над мелькающей насыпью
Кольцов. Когда скорость немного снизилась, он спружинился, оттолкнулся
от вагона и полетел в темноту. Прыжок получился неудачный. Кольцов нес-
колько раз перекувырнулся, ударяясь о крупный галечник, разрывая одежду
о какие-то кусты и коряжины. Несколько мгновений полежал неподвижно, за-
тем боязливо пошевелил руками. "Жив! - пронеслось в голове.
Паровоз уплыл в темноту. Почти не снижая хода, прокатил мимо перрона
небольшой станции. Дежурный накинул на руку кочегара разрешающий жезл...
Наташа ждала. Зябко кутаясь в полушалок, взволнованно ходила по ком-
нате. Она знала, что, если сейчас хоть на миг остановится, последние си-
лы покинут ее. "Только бы папа не заметил, как я волнуюсь, только бы не
заметил". А Иван Платонович Старцев между тем сердито выговаривал, вздев
на брови поблескивающие очки:
- Это, в конце концов, не расчетливо, это же чистой воды авантюризм -
идти на такой риск. Да-да! И не спорь, пожалуйста?
- Но у нас ведь не было времени, чтобы подготовить операцию. Надо бы-
ло рисковать! - возражала Наташа, оправдывая не столько себя, сколько
Кольцова, И ей было приятно от сознания, что она понимает Павла и защи-
щает его даже от отца.
Ивану Платоновичу очень не понравились слова дочери. "Падо было рис-
ковать!" И он так же сердито и непреклонно произнес:
- Нет, так нельзя!.. В конце концов, это не только твое дело, но и
мое. И я утверждаю: нельзя взваливать на одного человека так много...
Наташа беззвучно заплакала. Она сейчас воочию осознала, что Кольцов
страшно рискует. "Что сейчас с ним? - тревогой налилось сердце. - А
вдруг все сорвалось, и его убили или покалеченного захватили? Что я на-
делала? Почему не отговорила? Почему не нашла нужных слов? В конце кон-
цов, это задание вместе с Кособродовым мог выполнить кто-то другой...
если бы было время. Да, если бы было время!"
Иван Платонович не видел терзаний дочери. Он сидел на диване и угрюмо
глядел себе под ноги, негромко барабанил пальцами по валику.
Как долго и трудно тянется время! "Скорей, скорей! - торопит его На-
таша. Но оно словно вмерзло в неподвижность...
Синие сумерки на улице сменились густой россыпью звезд. Листья на де-
ревьях млели от ночной, духоты. И было тихотихо...
Вдруг хлопнула входная дверь. Наташа замерла, судорожно прижав руки к
груди.
В комнату вошел грязный, в разорванной тужурке Кольцов. Лицо у него
было разбито, и на руках ржавели запекшейся кровью ссадины.
"Что с ним? Ранен? - беспомощно подумала Наташа, и к сердцу ее подс-
тупил холод. Не помня себя от радости и страха, она шагнула навстречу
Кольцову и, вскинув ему руки на плечи, бессильно прошептала:
- Ой, Павел...
- Ну что ты, Наташа! - смущенно улыбнулся Кольцов. - Все хорошо... Я
же говорил... Все будет хорошо...
- Как я боялась! Иди переодевайся!.. Лицо! У тебя разбито лицо! - На-
таша вдруг вся сникла. - Но это же... Это же - все! Тебе надо немедленно
уходить. Ты понимаешь, у Щукина не может не возникнуть вопроса, где ты
так разбился в тот же вечер, когда исчез Осипов.
- Понимаю! - сдавленным голосом ответил Кольцов. - Я уже об этом ду-
мал, пока добирался до вас.
- Я сейчас же вызову связного. - Голосу Наташи окреп.
"Его надо спасти, спасти! Во что бы то ни стало! - гудело у нее в го-
лове, и она, уже не скрывая отчаяния, продолжила: - И ты уйдешь по эста-
фете в Киев. Слышишь?
- Не будем торопиться! - Павел взял ее за руки и усадил на стул рядом
с собой. - Один хороший человек сказал, что голова человеку дана, чтобы
думать. Давай малость подумаем, а?
- Но, боже, что можно придумать? Что? - бессильно пожала плечами На-
таша. - Ведь следы на твоем лице явно от ушибов. - И, вздохнув так, что
перехватило дыхание, добавила, Нет, тебе нельзя рисковать! сдавшись до-
водам своего сердца: - Ни в коем случае!
- У меня было время, пока я добирался до города, и, кажется, я что-то
придумал? - улыбнулся ее совсем не наивным страхам Кольцов. - По крайней
мере, есть смысл попытаться... Надень самое нарядное вечернее платье! -
весело приказал он.
Иван Платонович, до сих пор молчаливо слушавший их разговор, удивлен-
но взглянул на Павла:
- Уж не собираетесь ли вы в таком виде идти гулять?
- Именно, Иван Платонович! Мы пойдем в ресторан "Буфф", я слышал му-
зыку, там еще веселятся!.. - И, пока они глухими переулками, чтобы нена-
роком никого не встретить, добирались до "Буффа", Павел посвятил Наташу
в смысл своей затеи...
"Буфф" был слышен издали. Даже в эту глухую ночную пору из раскрытых
настежь ресторанных окон несся надрывный "Шарабан"...
"Буфф" был островом, на котором в разгульном вине и в бессмысленных
тостах пытались утопить страх перепуганные революцией обыватели. Подъезд
"Буффа" светился в ночи призывно, как маяк. А вокруг была темень.
В зале сверкали погоны, дорогие бокалы, зазывно белели открытые женс-
кие плечи. На лицах, под слоем пудры, румян, помады, - усталость и обре-
ченность. Синими змейками поднимался дым от папирос и сигар, и казалось,
что эти змейки дыма, извиваясь, танцуют в такт "Шарабана".
За столиками шептались пронырливые спекулянты в шикарных костюмах,
встряхивались за графинчиками водки спешно подлощенные помещики, давно
сбежавшие из своих поместий.
За одним из столиков сидел ротмистр Волин и еще какие-то офицеры.
Много пили, разговаривали, однако успевая внимательно присматриваться ко
всем вновь пришедшим.
- Главная задача для контрразведчика, господа, познать окружающих. А
где их лучше всего познаешь, как не в ресторане?! Если бы рестораны при-
думали не торгаши, их пришлось бы изобрести контрразведчикам, - тихо
ораторствовал Волин.
Молоденький, еще не привыкший к бессмысленной гульбе офицер тем вре-
менем разлил вино, поднял рюмку и сам за нею как бы приподнялся на нос-
ки:
- За что будем пить, господа?
- Хватит тостов, - скривился Волин. Выпив, сказал: - Тосты, речи...
Мы здесь, в России, привыкли много болтать. Болтать, а не делать... Вы
только начинаете службу в контрразведке, и вам полезно это знать. Там, в
окопах, вы жили войной... Только войной. А мы здесь давно живем победой.
Да, господа, победой. Ибо после того как мы войдем в первопрестольную,
будет очень много работы. Коренная перестройка России! Во главе государ-
ства - диктатор с неограниченной властью. А мужичье, разбойников с
кольями, - в лагеря, на поселения... в лагеря, на поселения... - И с
трудом закончил: - Я все сказал, господа!..
Кольцов и Наташа неторопливо прошли вдоль окон ресторана. Было тихо.
Тревожную тишину нарушали лишь торопливые шаги жмущихся к стенам домов
редких прохожих да цокот копыт лихих извозчичьих пролеток, на которых
развозили домой мертвецки пьяных офицеров.
- В этом тревожно-торопливом ритме зазвучал диссонансом замедленный
стук Наташиных каблучков. Теперь Наташа одна, без Кольцова, шла по тем-
ной улице. Завернула к "Буффу". Постояла темного и снова пошла. Не дойдя
до ярко освещенного подъезда ресторана, повернулась и скучающей походкой
пошла обратно. Несколько раз она неторопливо проделала этот путь. Туда и
обратно.
Из темноты выплыл какой-то пьяный толстяк. Поравнявшись с Наташей,
замедлил шаг, доверительно ей сообщил:
- А мне тоже одиноко.
Наташа не ответила. Она повернулась, снова пошла в сторону "Буффа".
- Плачу золотыми, - без надежды бросил он ей вслед, порождал немного
и - так же бесшумно растворился в темноте.
Из "Буффа" вывалила подвыпившая компания.
- Извозчик! - закричал один.
Но извозчика не было.
- Пошли пешком, здесь близко.
И они скользнули в темноту... Вскоре они преградили дорогу Наташе,
которая одиноко брела по улице.
- Я вас люблю! - встав на колено, патетически воскликнул один из ком-
пании. - Я не могу без вас жить!..
Остальные тесно окружили их, пьяно ожидая продолжения забавного эпи-
зода.
Но случилось непредвиденное: кто-то ворвался в гущу компании.
- Вы!.. Приставать к женщине!
Глухо прозвучал удар, и один из пьяных покатился по брусчатке. Дру-
гой, тот, что стоял на коленях, кулаком подсек напавшего на компанию че-
ловека. Завязалась потасовка. В темноте слышались глухие удары, стоны и
ругань.
Наташа торопливо вбежала в ярко освещенный подъезд "Буффа". Бросилась
к группе офицеров, встревоженным голосом сказала:
- Господа... здесь, рядом, напали на офицера!..
Несколько человек тотчас бросились в темноту. Захлебнулась и смолкла
музыка. Лавиной повалили из ресторана офицеры. И гражданские в черных
фраках. И любопытные дамы...
- Где?
- Что случилось?
- Кого убили?..
Сквозь встревоженно гудящую толпу протиснулся ротмистр Волин.
В световой овал ресторанного подъезда в сопровождении офицеров вошел
Кольцов. Мундир его в нескольких местах был разорван. Лицо в кровоподте-
ках и ссадинах.
- Что произошло, Павел Андреевич? - бросился к нему Волин.
- Ничего особенного, ротмистр! Просто какие-то скоты были невежливы с
моей дамой!..
Волин пригласил Кольцова и Наташу в зал, усадил их за свой стол. Мо-
лоденькие контрразведчики стоя ждали, когда Волин представит их адъютан-
ту командующего. Они знали его по штабу и были наслышаны о его отчаянной
храбрости.
- Вот чего я не понимаю, - пьяно сказал Волин. - Чего я не понимаю,
это почему Павел Андреевич не у наев контрразведке. Разливайте!.. Даме
закажите шампанского!..
Молоденькие офицеры стали услужливо разливать коньяк, послали офици-
анта за шампанским.
- Я видел капитана в деле! - продолжал Волин. - В настоящем боевом
деле, господа! Он не говорил слов, он действовал...
Возле Волина вырос официант и, склонившись к самому его уху, что-то
прошептал, указывая глазами на дверь.
- Но я занят!.. Я принимаю друзей!.. Так и скажите: он принимает дру-
зей и к телефону идти не пожелал!
Официант снова что-то шепнул.
- Кто?
Ротмистр быстро вскочил и, пошатываясь, пошел между столами к выходу.
Отсутствовал он не больше минуты, но обратно возвращался совершенно
трезвым. Лицо встревожено. Он подошел к столу:
- Господа! К сожалению, я должен вас покинуть!
