вода, напряженно ждали, что ответит командующий. Пополнение было Бредову
крайне необходимо. Ковалевский это хорошо знал. Он вздохнул, продолжил:
- ...На пополнение пока не рассчитывайте... - и пошел из аппаратной.
Двигаясь между столами шифровальщиков, Ковалевский бормотал себе под
нос: - "Пополнение"... "Пополнение"... Всем нужно пополнение... - Однако
для себя он уже решил, что усилит корпус Бредова резервной дивизией ге-
нерала Рождественского, 51-м Дунайским полком и двумя отдельными плас-
тунскими батальонами. Кроме того, он просил у Деникина бросить на помощь
Бредову тяжелый гаубичный полк, который уже вышел и сейчас находится на
марше. Но обещать Бредову все это заранее он не стал - генерал переста-
нет рассчитывать на свои силы и будет ждать пополнения. А Ковалевскому
было сейчас крайне необходимо, чтобы большевики каждодневно испытывали
на себе неумолимую мощь Добровольческой армии.
Пройдя по коридорам, Ковалевский вошел в свою приемную. Увидел
Кольцова, перевел взгляд на угрюмого, притихшего Юру, спросил:
- Что, лейб-гвардия, нос повесил? А?
- Н-нет... Ничего... - Мальчик не был настроен на разговор.
- У меня тоже на душе... не очень, - понимающе сказал генерал, не
стесняясь своей беспомощности. - Бывает.
Кольцов поднял на Ковалевского глаза:
- Ваше превосходительство, в городе видел афишу. Заезжая труппа оперу
дает. Может, распорядиться?
Ковалевский помедлил.
- А что, пожалуй... Сколько времени не удавалось. - И оживившись, до-
бавил; - И мрачного Юрия с собой возьмем.
- Слушаюсь! - Кольцов взялся за телефонную трубку, чтобы предупредить
градоначальника: губернаторскую ложу сегодня не занимать.
- Ну вот что, Павел Андреевич! - вспомнил Ковалевский. - Пригласите
от моего имени Татьяну Николаевну. Полковник Щукин все еще не вернулся -
что ей в одиночестве дома сидеть!
- Непременно, Владимир Зенонович! - ответил Кольцов.
Командующий прошел к себе в кабинет, а Павел, по забывчивбсти держа
руку на телефонной трубке, задумался. Только что он испытал радость при
мысли, что сейчас услышит Танин голос, а позже и увидит ее. И тут же на
смену радости пришло сомнение: имеет ли он право на эту любовь? На лю-
бовь, у которой нет и не может быть будущего.
После той первой встречи в приемной он почувствовал влечение к этой
своеобразной девушке. Дважды он мимолетно видел ее, и оба раза чувство
тревоги одолевало его: происходило чтото ненужное ему, способное поме-
шать его делу. Он понимал это. Но и выбросить Таню из своего сердца, не
думать о ней он уже не мог. Она жила в нем, рождая попеременно то
чувство радости, то острое недовольство собой и тягостную тревогу.
...В зале медленно пригасал сеет, на ряды зрителей волнами - одна
другой темнее - наплывала полутьма, высветился занавес, забился в углы
залы осторожный шепот опоздавших.
В губернаторской ложе в первом ряду усаживались Ковалевский и Юра.
Сзади села Таня. Рядом с видом добровольного пажа встал Кольцов.
Таня подняла на него глаза, обмахнулась веером, словно отгоняя от се-
бя любопытные взгляды, устремленные на нее из офицерских рядов, и слабо
приказала:
- Садитесь же!
- Благодарю, - с мягкой улыбкой ответил Кольцов и присел рядом с Та-
ней.
Таня горделиво обвела взглядом ряды: наверно, ей сейчас многие зави-
дуют, перешептываются. Еще бы, рядом с ней такой блестящий офицер, о
чьих подвигах знает весь город, - Адъютант Его Превосходительства!
- Это чудесно, что вы вытащили всех в оперу, - глядя на Павла востор-
женными глазами, сказала Таня. Благодарная улыбка мягко осветила ее ли-
цо. Таня помолчала немного, потом склонилась к уху Павла, обдав его лег-
ким запахом духов: - Помнится, я приглашала вас в гости. Однако вы поче-
му-то пренебрегли моим приглашением.
- Я бы с радостью... Но, честное слово, дела не позволяли, - попытал-
ся оправдаться Кольцов.
- Словом, так. Если вы не будете у нас в пятницу, я сочту, что вы не
хотите меня видеть, и обижусь.
В темноте зала голоса их перемешивались, переплетались, и Тане впер-
вые в жизни было так странно и так хорошо.
- Право - это будет несправедливо, - со значением произнес Кольцов.
- И все-таки я обижусь, - твердо сказала Таня.
Звучала порывистая, стремительная увертюра "Кармен". И Юра, сидя ря-
дом с Ковалевским, с любопытством рассматривал маэстро во фраке" кото-
рый, подпрыгивая, взмахивал дирижерской палочкой, и правое плечо у него
дергалось, словно от нервного тика. Юре казалось, что дирижер здесь лиш-
ний, что он мешает музыке, заставляя слушателей смотреть на себя, а не
отдаваться ее властному течению.
И вдруг по рядам прошелестел удивленный шепоток-это в губернаторскую
ложу вошел дежурный офицер, склонился к Кольцову и попросил его подойти
к телефону. Лорнеты поплыли следом за Кольцовым - видимо, случилось
что-то чрезвычайное.
Кольцов поднялся и извинился перед Таней.
- Теперь вы сами можете убедиться в том, что я вам сказал правду, -
уходя, успел шепнуть Тане Кольцов.
У телефона был Микки.
- Павел Андреевич? - спросил он. - Из ставки главнокомандующего при-
был нарочный. Срочный пакет лично его превосходительству.
- Сейчас приеду! - сказал Кольцов и спустился вниз к подъезду.
Через полчаса он был уже в штабе. Навстречу ему поднялся офицер в ко-
жаной куртке и в кавалерийских подшитых кожей галифе, - хранящих следы
пыльной дороги. Браво щелкнув каблуками с той особой молодцеватостью,
которая свойственна лишь представителям ставки, офицер представился:
- Для поручений при ставке поручик Петров... Весьма срочно! Вскрыть
лично командующему. От Антона Ивановича Деникина.
- Хорошо, давайте ордер. - Кольцов принял пакет и расписался в орде-
ре.
- Прошу вас, капитан, немедленно доложить, - ни на йоту не отклонялся
от данной ему инструкции поручик.
- Конечно, конечно, поручик, - уверил его Кольцов, бережно держа па-
кет в руках, и как бы между прочим спросил: - Кстати, где вы будете от-
дыхать?
- Благодарю, - растроганно ответил поручик. - Я сейчас же возвраща-
юсь. Честь имею.
- Счастливого пути!
Кольцов прошел в кабинет командующего и хотел было положить пакет в
папку. Но задержал в руках. Внимательно осмотрел.
Шнур, которым был прошит пакет, цепко держала сургучная печать с
двуглавым орлом. "Должно быть, важное донесение, - подумал Кольцов, -
упустить такое нельзя".
Дерзкий огонек забился в глазах Кольцова. Он посмотрел на дверь, ве-
дущую в приемную, и с пакетом в руках скрылся в личных покоях командую-
щего.
В гостиной на тумбочке, где Ковалевский всегда делал для себя глинт-
вейн, он нашел спиртовку, зажег ее. Несколько раз пронес печать над пла-
менем и, когда сургуч стал мягким, осторожно потянул за шнур. Шнур раз-
резал двуглавого орла пополам. После этого Кольцов слегка расшнуровал
пакет и извлек из него бумагу.
Но тут вдали проскрипела дверь.
- Павел Андреевич! - позвал Микки.
- Я здесь! - откликнулся Кольцов и спрятал распечатанный пакет в ящик
стола, затем поставил на спиртовку высокий медный кувшинчик, открыл бу-
тылку вина, вылил его в кувшинчик. За этим занятием и застал его Микки.
- Выпьете глинтвейна? - спокойно спросил Кольцов.
- Предпочитаю коньяк, но... за неимением гербовой, как говорится, пи-
шут и на простой.
Кольцов приветливо улыбнулся:
- Садитесь!
- Не могу, Павел Андреевич, мало ли кому взбредет позвонить, - отка-
зался Микки, польщенный предложением Кольцова.
Кольцов сочувственно кивнул. В это время и вправду вдали раздался
требовательный звонок, и Микки торопливо выбежал из гостиной в кабинет,
схватил трубку на столе командующего.
- Да, это я... Слушай, что там вчера было, в "Буффе"?.. Да...
Ну а Рябушинский?.. - Микки уселся в кресло командующего, судя по
всему, настроился на длинный разговор.
Кольцов осторожно развернул бумагу, извлеченную из пакета, прочитал:
"Совершенно секретно!
Командующему Добровольческой армией Его Превосходительству гене-
рал-лейтенанту В.3. Ковалевскому.
Ставлю Вас в известность, что окруженные в районе Одессы и Николаева
три большевистские дивизии - 45,47 и 58-я - приказом командования 12-й
армии образованы в Южную группу войск (командующий И. Якир, нач. штаба
А. Немитц).
Командование Южной группы издало приказ о боевом переходе всех нали-
чествующих войск на север, с тем чтобы прорывом на Умань, Фастов, Жито-
мир вырваться из окружения и тем самым избежать разгрома.
Предлагаю Вам, Ваше Превосходительство, незамедлительно принять самые
энергичные меры к тому, чтобы остановить и уничтожить противника. Часть
пути Южная группа большевистских войск будет двигаться по территории
(Христиновка, Умань), которую контролируют в настоящее время войска С.
Петлюры.
Полагаю, что для разгрома Южной группы войск красных хороши все
средства, даже временный союз с С. Петлюрой. Деникин"
- Прочтя, Кольцов вложил письмо обратно в пакет и, прислушиваясь к
разговору Микки по телефону, стал зашнуровывать его. Снова подогрел сур-
гуч, осторожно поправил печать.
"Если Деникин сумеет соединиться с Петлюрой, Южной группе войск неку-
да будет податься, - пронеслось в мозгу у Кольцова, - тогда красные
войска очутятся между молотом и наковальней. А это - гибель..."
- Ну а князь что?.. Ну-ну!.. Что вы говорите?! - все еще продолжал
увлеченно допрашивать телефонную трубку Микки, когда Кольцов вынес в ка-
бинет командующего два бокала дымящегося глинтвейна.
Микки благодарно принял бокал и отвел в сторону телефонную трубку.
- Я расскажу вам, Павел Андреевич, потрясающую новость!
Князь Асланов подрался вчера в "Буффе" из-за приезжей певички... и -
как вы думаете! - с кем?..
- Потом расскажете, - скупо бросил Кольцов. - Хочу успеть в театр к
разъезду.
И он успел. В ложу вошел, когда госпожа Дольская-Кармен - пела свою
заключительную арию. Потом пел Хозе.
Юре очень понравился Хозе. Был он чем-то похож на Семена Алексеевича
- такой же невысокий и крепкий, и у него так же была разорвана рубаха. А
когда появилась на сцене стража и стала уводить Хозе, он тоже пошел, су-
тулясь и даже так же волоча ногу, как вчера на Екатеринославской Семен
Алексеевич.
С тех пор как Юра увидел на улице в толпе пленных красноармейцев Кра-
сильникова, он не переставал думать о том, как помочь этому человеку.
Юра понимал, что чекист Красильников принадлежал к враждебному лагерю
красных, из-за которых рухнула вся прежняя Юрина жизнь, погибли отец и
мама. Все это так, но... Было общее понятие: красные-варвары, бандиты,
залившие Россию кровью. И был конкретный человек, которого Юра не мог
представить врагом, человек, неизменно добрый к нему, спасший ему жизнь.
Теперь он сам оказался в беде, и ему нужна помощь. Но как, чем ему по-
мочь? Юра - несколько раз порывался поговорить с Кольцовым, но все не
мог выбрать подходящий момент. Конечно, Кольцов не всесилен, но он мог
что-нибудь посоветовать, подсказать.
Замерли последние аккорды музыки, все вокруг задвигались, зааплодиро-
вали.
Ковалевский, все еще глядя на сцену, спросил Юру:
- Ну как, лейб-гвардия, понравилось?.. Когда-то я слушал госпожу
Дольскую в Петербурге. Ах, как она тогда пела!..
Лицо у Владимира Зеноновнча было размягченное, какое-то домашнее, и
Юра подумал... Ну, конечно, как он раньше не догадался: вот кто может
помочь-Владимир Зенонович! Нужно попросить его. Быстро что-то придумать,
потому что правду сказать нельзя. И попросить...
- Владимир Зенонович! - прошептал Юра. - У меня к вам просьба.
- Какая, Юра? - отечески склонился к нему Ковалевский, не в силах еще
отрешиться от власти только что отзвучавшей музыки.
- Пожалуйста, распорядитесь освободить одного пленного красноармейца,
