же сильно напоминали они и ценителей ковров или высокой моды, ибо немало
времени было уделено обмусоливанию тонкостей, связанных с использованием
щита, и новаций, применяемых ныне в поединке на боевых топорах. Подогретое
вино с пряностями и домодельный мед добавляли бессвязности разговору,
который заносило то по одну, то по другую сторону границы, отделяющей
повседневную речь от дурацкого, прилипчивого языка, коим изъяснялись
Айвенго и компания.
Фаррелл заснул и проснулся от толчка в бок, которым наградил его
локоть Хамида когда общество уже начало расходиться. Еще полусонный он
спросил:
- Ну как? Имеется у нас план предстоящей игры?
- Лучший план в мире, - ответил Хамид. - Лупить врагов по головам,
держаться подальше от сумаха и улепетывать со всех ног при первых
признаках появления Эйффи. Не план, а конфетка.
Фаррелл пришел на собрание в одеждах Лиги - трико, туника и сшитая
для него Джулией кружевная сорочка - собственно, все явились в костюмах,
кроме Хамида, прибывшего прямиком из своей почтовой конторы и щеголявшего
светло-коричневыми брюками, белой с короткими рукавами рубашкой и
(несмотря на жару) узеньким красным галстуком, элегантным, точно змея.
Уличные прохожие, миновав Хамида и Фаррелла в ласково душной ночи,
останавливались, оборачивались и долго смотрели им вслед. Хамид сказал:
- Пожалуй, не стоит мне больше пить Вильямов мед. Его уже можно
заливать в баки модельных аэропланов.
- Насколько я понимаю, он его к войне наготовил, - сказал Фаррелл. -
А вы все-таки думаете, что Эйффи покажется? Симон вон клянется, что она
пообещала Девяти Герцогам или кому там...
- Дорогой мой, я не думаю, я знаю! - Хамид остановился. - Симон
просто-напросто старается отвлечь своих людей от мыслей о том, кто будет
стоять в этой битве на стороне Гарта. Мы же, черт побери, превосходим их
числом чуть ли не вдвое. Вы полагаете, что старина Гарт не в курсе?
Полагаете, что он полез бы в драку с такими шансами, если бы не имел
собственного простенького плана игры?
Голос Хамида звучал уже выше и мягче обычного, напоминая речитатив,
которым он излагал сагу о Святом Ките.
- О, нам предстоит узреть феерию об одной женской роли - прямая
трансляция из Лас-Вегаса - и когда она завершится, уже не останется ни
малейших сомнений, ни тени неопределенности относительно того, кто у нас в
Лиге звезда первой величины. И еще предстоит нам узреть смерть.
Они прошли два квартала, прежде чем Фаррелл смог заставить себя
поверить в последнюю фразу Хамида настолько, чтобы ее повторить. Хамид
заморгал:
- Я действительно так сказал? Ну, не говорил ли я вам, что с медом
пора завязывать? Он заставляет меня откалывать бардовские штучки, причем
так, что я и сам их не замечаю, - Хамид умолк и молчал, пока они не прошли
еще одного квартала, а после тихо добавил: - Нет, это неправда. Просто с
бардами такое случается время от времени.
- Смерть, - повторил Фаррелл. - Но чья? И каким образом?
Однако Хамид уходил вперед - на памяти Фаррелла он еще никогда не
шагал так быстро, красный галстук через плечо относило за спину.
- Случается, голос сам начинает нести неведомо что. Не обращайте
внимания.
Дальше он молчал почти до того угла Парнелл-стрит, на котором
Фарреллу предстояло свернуть к дому Джулии. Только здесь он задумчиво
произнес:
- Поговаривают, что наш общий царственный знакомый больше не гуляет
по улицам. Приятно слышать об этом, - но последняя фраза, казалось,
содержала в себе оттенок вопроса.
Фаррелл ответил:
- Он в больнице. Истощение, нелады с почками, легкая анемия и пара
других радостей, приобретаемых, когда долго живешь на помойке. Кроме того,
он слишком припозднился с очередным визитом к дантисту, и к тому же в
больнице его держат, как это у них называется, "под наблюдением",
поскольку он с большим трудом вспоминает, кто он и в каком времени
находится. Но в общем, дело идет на поправку.
- Ну что же, теперь мне жаль, что я сразу не сказал вам о нем всей
правды, - произнес Хамид. - Буду с вами откровенен, я не был уверен,
сумеете ли вы в достаточной мере понять, то что я мог бы вам рассказать.
Он прервал рассерженный отклик Фаррелла.
- Да-да, я помню, мы оба видели то, что сделала Эйффи, но поймите, я
видел также, как более сотни вполне разумных людей наотрез отрицали нечто,
совершенное ею прямо у них на глазах. Так сказать, {развоплощая}
содеянное, понимаете? Им пришлось изменить свою память о нем, о Мике,
чтобы устранить противоречия из своих представлений о случившемся. Я
видел, как они это делали. Господи, ведь именно он помог основать и
организовать всю эту чертову Лигу, и все-таки через две, от силы три
недели он у них обратился всего-навсего в еще одного спятившего негра,
выбыл вследствие самовольной отлучки, переметнулся в туземцы - ничего не
поделаешь, с неграми это, к сожалению, нередко случается, - голос его
дрожал, дрожала рука, сжимавшая предплечье Фаррелла, и Фаррелл позавидовал
не то чтобы непредвиденной, но все же неожиданной грации, с которой Хамид
умел выплескивать свои чувства. - Если вам когда-нибудь захочется увидеть
настоящую колдовскую работу, понаблюдайте за людьми, защищающими свои
удобства и верования. Только там вы ее и найдете.
- Почему же вы-то остались в Лиге? - спросил Фаррелл.
Ему ответил Хамид, почти уже полностью овладевший собой:
- Лиге нужен летописец, а мне - материал для летописей. Я ведь тоже
должен думать о своих удобствах.
На углу он отрывисто пожелал Фарреллу спокойной ночи, повернулся,
чтобы уйти, но, поколебавшись, добавил:
- Знаете, почему еще я заговорил с вами о Мике - вы, я думаю, уже
поняли, что, когда случилось то, что случилось, он и Джулия составляли
какое-то подобие пары, - Фаррелл кивнул, а Хамид продолжал: - В общем-то,
это было не очень серьезно. Я бы сказал так: кое-что между ними осталось
незавершенным.
- Это их дело, - сказал Фаррелл. - С другой стороны, этот ваш голос -
я о завтрашней смерти - вот это, по-моему, дело наше. Я думаю, нам следует
обратить на него внимание.
Хамид фыркнул.
- А он ничего нам больше не скажет, потому что не знает ни хрена, -
но глаза его, когда он похлопал Фаррелла по плечу, не улыбались. - Хорошо,
обратим, хоть я и не вижу, что мы тут можем предпринять. Вечная морока с
этим внутренним голосом барда - он никогда не дает указаний, поддающихся
расшифровке. Ну ладно, до встречи на острове.
Когда Фаррелл пробрался в дом, Джулия крепко спала. С горечью думая о
том, что она опять до ночи просидела в больнице, рядом с Микой Виллоузом,
он поставил будильник на три часа. Все же, когда он вставал, Джулия,
мгновенно проснувшись, повернулась и потянулась к нему.
- Не скучай там, - сказала она. - И при малейшем сомнении сдавайся
безо всяких. Я тебя выкуплю.
Фаррелл поцеловал ее, одновременно произнося:
- Я понимаю, все это глупости, детские игры в войну. Но мне охота
посмотреть, как они выглядят.
- Господи, ну что ты извиняешься, - сказала Джулия. - Ты только
помни, что не все там будут в игры играть. И постарайся особенно не
высовываться.
Когда трое вооруженных мужчин постучали у дверей, Джулия уже снова
спала. Фаррелл открыл и увидел Вильяма Сомнительного и еще двоих, с головы
до пят затянутых в плащи, но негромко позвякивающих при каждом движении.
Автофургончик, побольше и поновее его, подрагивая, стоял на подъездной
дорожке. Фаррелл нырнул обратно в дом, сграбастал лютню и металлическую
кольчугу, на которой так настаивала Джулия, и вышел наружу.
Внутри фургончика сидел Бен в полном боевом снаряжении викинга:
сплошь усеянная клепками кожа и расписанная красками сталь, тяжелые
браслеты на запястьях и ожерелье из медвежьих клыков. Из всего облачения
Фаррелл сразу признал лишь топор на поясе да рогатый шлем. На миг он до
жути перепугался, потому что не был уверен, кто перед ним, но тут Бен
ухмыльнулся, приветствовал его единственным в своем роде непристойным
жестом, который они переняли у одноклассника-сицилийца, и Фаррелл сердито
осведомился:
- А ты тут какого дьявола делаешь? Ты же сказал, что на войну больше
не ходишь.
- Не ори, - мирно откликнулся Бен. - Люди спят. Надо же и о других
немного думать.
- Погоди, а контрольные работы, которые ты должен проверять? Сколько
из-за них было шуму - чертова уйма контрольных, нет времени, нет времени,
я еще буду гнуть спину, Джо, когда ты вернешься со своей детской площадки.
Запугал меня к чертовой матери, я даже боялся спросить...
- Контрольные штука унылая. А война - веселая. Влезай, нам еще за
двумя рыцарями заезжать.
Фаррелл, неловко пристроился рядом с ним на сиденьи, продолжая
распросы:
- А Симон знает? Он вчера так распыхтелся из-за того, что ты не
пришел. А Зия?
Бен ответил:
- Зия меня и послала, присмотреть, чтобы ты не наделал глупостей. Ну
что, доволен? Заткнись и надень кольчугу, она тебе пригодится.
Поездка к озеру Валльехо заняла немногим больше часа, небо уже
светлело, когда фургон остановился у сложенной из бетонных блоков уборной,
и рыцари вылезли из него, чтобы пешком проделать остаток пути к берегу
озера. Фаррелл увидел с дюжину легковушек и пикапов, оставленных среди
тополей, и гребную шлюпку с четверкой рыцарей на борту, лавировавшую,
направляясь к острову, - плащи рыцарей ослепительно переливались,
колеблемые рассветным ветерком, доспехи перенимали краски у озера. Над
ними туго полоскалось желтое знамя с двумя черными лебедями.
До острова было рукой подать, но шлюпка трижды сплавала туда и
обратно, прежде чем подошла очередь Бена, Фаррелла, Вильяма и их
спутников. Вследствие этого в фанерной крепости они появились как раз в ту
минуту, когда Симон Дальнестранник заканчивал пылкую и гневную речь,
обращенную им к сонным и приунывшим, судя по виду, войскам. Он оборвал ее
и первым закричал ура, увидев, что Бен, за которым следовал Фаррелл,
поспешил занять место в рядах мужей, которые в самых разнообразных шлемах
и доспехах группами стояли под стягами своих государей. Фаррелл
присоединился к Хамиду, над головой которого веяло знамя некоего
Матгэмгейна из Клиодны, но Бена Симон Дальнестранник, воспользовавшись
правом капитана, призвал к себе. Бен пошел на зов со странной неохотой,
оглянувшись на Фаррелла, чтобы сказать, совсем как Джулия:
- Будь осторожен. Слышишь, Джо? Будь очень осторожен.
Матгэмгейн из Клиодны весьма обрадовался, обнаружив среди своей
челяди Фаррелла и Хамида ибн Шанфара.
- Ни единый из лордов Ирландии не подумал бы выйти на битву без
своего барда и своего арфиста, - сказал он. - А сможете ль вы сыграть
"Шелка зеленого моря"?
- Смочь не сможем, а похоже получится, - ответил Хамид.
Громким голосом Симон Дальнестранник сказал:
- Один только мерзостный трус с душою зайца убоится ныне этой девицы.
Она вдвойне не вправе - как ведьма и как женщина - ступить ныне на сей
остров, к тому же ведомо всякому мужу, что сила, коей она обладает, не
способна перенестись через водную гладь, а потому гоните прочь страх пред
нею и устремите помыслы ваши к победе. За Богемонда и Святого Кита!
Фаррелл негромко сказал:
- Так то текучую воду, а не озерную, - и Хамид кивнул.
Девиз, который выкликнул Симон, исторг из рыцарских глоток громкое
ура, хотя и не столь победное, каким приветствовали появление Бена, а
затем рыцари с некоторой даже веселостью и бравадой разбрелись по
