льва, она, возможно, и помиловала бы тебя. Ты потерял последнюю возможность
спастись. Теперь же нас выведут на арену, и дикий слон растопчет нас обоих.
-- Друг мой, пока мы живы -- это уже много!
-- Ты прав. У тебя есть какой-то план?
-- Пока нет.
-- Между прочим, я, кажется, знаю этого слона. Он ненавидит людей.
После того, как он растерзает нас, его тоже прикончат. Он слишком дикий.
-- Ход открыт, слон идет к нам!
Оба приговоренных стояли в середине арены и ждали своей участи. Ворота
открыли, и на арене показался огромный темный слон. Слона таких размеров
Тарзан видел только однажды, когда освобождал зверя, попавшего в ловушку.
Подняв вверх руку, Тарзан пошел навстречу животному. Слон грозно поднял
хобот вверх.
-- Дан-До, Тантор, -- сказал Тарзан. -- Я Тарзан. Огромный слон
заколебался, затем остановился. Тарзан подошел к нему вплотную, сделав знак
Валтору следовать за ним. Слон опустился на одно колено и, обхватив
приговоренных хоботом, посадил их к себе на спину.
-- Нала, Тарзан! Нала, Тармангани! -- приказал Тарзан.
Слон поднял хобот и трубя двинулся к выходу с арены. Тарзан управлял
действиями слона на понятном только им языке, и слон, спокойно подчиняясь
его приказаниям, шел вперед. Часть воинов разбежалась, часть карабкалась на
своих боевых слонов.
-- Прикажи слону перейти на рысь! Иначе нас догонят! Посмотри, они
подняли на ноги всю армию!
-- Если мы продержимся еще полчаса, есть шанс на спасение. Лишь бы они
не догнали нас за это время. Валтор взглянул вперед.
-- Боже мой! Ты посмотри, что творится впереди! Мы зажаты между львами
и боевыми слонами Менофры!
Впереди Тарзан увидел целую армию воинов со львами на привязи: на Атни
шла военная мощь Катни.
XXV
СРАЖЕНИЕ
-- Я думаю, у нас еще есть шанс, -- сказал Валтор. -- Направь его на
восток. Может, мы оторвемся от них.
-- Мы не можем оставить своих друзей, -- возразил Тарзан.
-- Я надеюсь, они узнают нас раньше, чем отпустят львов с привязи.
-- Тогда нам надо пойти пешком им навстречу, -- предложил Тарзан.
-- А Эритра, они тут же нас схватят!
-- Мы используем этот шанс, подожди.
Он сказал что-то слону, и животное, обхватив их хоботом, осторожно
поставило людей на землю и двинулось назад, навстречу слонам армии Эритра.
-- Он задержит их на несколько минут, а мы тем временем доберемся до
Катни.
Они бросились вперед, в то время как слон начал все крушить на своем
пути. Тарзан увидел впереди офицера -- это был Тудос.
-- Я узнал вас сразу! -- закричал он Тарзану, обнимая его и радуясь. --
Мы шли вам на выручку.
-- Как вы узнали, что мы попали в переделку? -- спросил Тарзан.
-- Гемба сказал нам. Он томился в тюрьме, но сбежал и бросился прямо к
нам. Он торопил нас, сказав, что тебя собираются казнить.
-- У Атни еще томятся мои друзья. Их надо поскорее освободить, пока с
ними не расправились.
-- Да, да, -- сказал Тудос. -- Мы сейчас же идем на город.
Валтор и Тудос хорошо знали друг друга. Они вместе томились в темнице
Катни, когда сам Тудос был в опале.
-- Зиго надо вернуть захваченный у него трон. Он настоящий аристократ,
всегда заботившийся о своем народе. Он найдет поддержку масс, -- радостно
говорил Валтор.
Львы были выпущены на Атни и, не трогая слонов, бросались на воинов,
разрывая их на части. Тудос вел армию на Атни, рядом с ним были Тарзан и
Валтор. Они освободили Вуда и остальных пленников из рабства. Всех, кроме
Тролла и Спайка. Затем все кинулись на поиски Гонфалы, обыскивая каждый
уголок дворца.
Наконец они добрались до покоев короля. Распахнув дверь, они увидели в
комнате Гонфалу с кинжалом в руке перед телом Фороса. Увидев Вуда, она
бросилась к нему.
-- Он сказал, что Менофра мертва... поэтому мне пришлось убить его.
Вуд притянул девушку к себе.
-- Бедный ребенок! -- прошептал он. -- Что же ты пережила! Ну, теперь
ты среди друзей!
После свержения Атни, события быстро разворачивались. На трон был
посажен Зиго.
-- Ну, теперь воцарится мир! -- сказал Тарзан.
-- Мир! -- вскричали Тудос и Зиго одновременно. Около недели Тарзан и
остальные европейцы оставались в Айвори, затем они пошли на юг, забрав
отыскавшихся Спайка, Тролла и великий алмаз с собой. По дороге они встретили
Мувиро, отправившегося разыскивать их. Их отряд сопровождал Тарзана и друзей
до самого его дома.
Тарзан посоветовал Спайку и Троллу больше никогда не возвращаться в
Африку. Спайк посмотрел на алмаз.
-- Чертов камень! Если бы я знал, сколько мне придется перенести из-за
него.
-- Хорошо, -- сказал Тарзан. -- Можешь взять его с собой.
Вуд и Гонфала с удивлением посмотрели на него, но ничего не сказали.
Когда Тролл и Спай к исчезли из виду, они спросили его, в чем дело, почему
эти негодяи получили камень.
Тарзан улыбнулся.
-- Это не Гонфал, -- сказал он. -- Гонфал находится у меня в доме, а
Спайк унес подделку, которую сделал Мафка в своей лаборатории. И еще
кое-что, если вас интересует это. Я нашел великий изумруд Зули и закопал его
в стране Бантанго. Через некоторое время мы отправимся и выкопаем его. Что
же касается Гонфалы, то вы, леди, отныне богаты и можете спокойно
отправляться в цивилизованный мир -- с вас достаточно всех несчастий.
Езжайте с Вудом домой, мы и без вас разберемся...
Эдгар Берроуз.
Возвращение в джунгли
Полный перевод с последнего английского издания Э. К. БРОДЕРСЕН
Издательство "А. Ф. МАРКС" ПЕТРОГРАД 1923
OCR, Spellcheck: Максим Пономарев aka MacX
I
НА ПАРОХОДЕ
-- Magnifique! -- вырвалось восклицание у графини де Куд.
-- Что такое? -- удивился граф, обернувшись к молодой жене. -- Что
приводит вас в восхищение? -- И граф повел взглядом вокруг.
-- О, пустяки, дорогой мой, -- ответила графиня, и краска залила ей
лицо, на котором и до того играл румянец. -- Я только вспомнила
умопомрачительные нью-йоркские "небоскребы", как их там называют, -- и
хорошенькая графиня глубже откинулась в удобном кресле и снова взялась за
журнал, который только что "из-за пустяков" уронила на колени.
Муж снова зарылся в книгу, не преминув, однако, кротко изумиться в
душе, что, спустя три дня после отъезда из Нью-Йорка, графиня вдруг
прониклась восхищением перед теми самыми зданиями, которые недавно называла
безобразными.
Вскоре граф опустил книгу. -- Скучно, Ольга, -- сказал он. -- Я думаю
поискать товарищей по несчастью и предложить им сыграть в карты.
-- Вы не особенно любезны, мой супруг, -- отозвалась, улыбаясь, молодая
женщина. -- Но я прощаю вам, потому что и мне все надоело. Ступайте,
займитесь вашими скучными картами.
Когда он ушел, она исподтишка бросила взгляд в сторону высокого
молодого человека, лениво развалившегося в кресле невдалеке.
-- Magnifique! -- снова шепнула она.
Графине Ольге де Куд двадцать лет. Ее мужу -- сорок. Она жена верная и
честная, но в выборе мужа ей не пришлось принимать никакого участия, а
потому весьма вероятно, что она не питает безумной любви к мужу, который дан
ей судьбой и волей титулованного отца -- знатного русского барина. Однако,
из того, что у нее вырвалось одобрительное восклицание при виде
великолепного молодого чужестранца, -- еще не следует, что она мысленно
предала мужа. Она восторгалась, как восторгалась бы прекрасным экземпляром
любого вида. К тому же молодой человек бесспорно привлекал внимание.
Пока она рассматривала его профиль, он встал и ушел с палубы. Графиня
де Куд подозвала проходившего мимо лакея.
-- Кто этот господин? -- спросила она.
-- Он записан под именем г. Тарзана из Африки, сударыня, -- отвечал
тот.
-- Владение довольно обширное, -- подумала молодая женщина, и
любопытство разгорелось в ней еще сильней.
По дороге в курительную комнату, у самых дверей, Тарзан поравнялся с
двумя мужчинами, которые о чем-то оживленно шептались. Он не обратил бы на
них никакого внимания, если бы не виноватый взгляд, который один из них
бросил в его сторону. Они напомнили ему мелодраматических злодеев, которых
он видел на парижских сценах. Оба были смуглые, темноволосые, а взгляды,
которыми они обменивались исподтишка, видимо о чем-то сговариваясь, еще
более довершали сходство.
Тарзан вошел в курительную и разыскал себе кресло немного в стороне от
других. Ему не хотелось разговаривать, и, потягивая маленькими глотками свой
абсент, он с грустью мысленно возвращался к только что пережитым дням. И
снова и снова спрашивал себя -- разумно ли он поступил, отказавшись от своих
прав в пользу человека, которому ничем не обязан. Не ради Вильяма Сесиля
Клейтона, лорда Грейстока, он отрекся от своего происхождения. А ради
женщины, которую любят они оба -- и он, и Клейтон, и которая по странному
капризу судьбы досталась Клейтону, а не ему.
Она любит его, Тарзана, и поэтому примириться еще трудней, но все-таки
он знает, что не мог бы поступить иначе, чем поступил тогда, вечером, на
маленькой железнодорожной станции в глубине Висконсинских лесов. Важнее
всего для него -- ее счастье, а из краткого своего знакомства с цивилизацией
и цивилизованными людьми он вынес убеждение, что без денег и известного
положения жизнь кажется большинству из них невыносимой.
У Джэн Портер с детства было и то, и другое, и если бы Тарзан отнял их
теперь у ее будущего мужа, она несомненно была бы несчастна. Тарзану ни на
минуту не приходила в голову мысль, что она могла бы отказаться от Клейтона,
если бы тот лишился титула и поместий. Верный и честный по природе, он не
сомневался в том, что и другим присущи эти качества. И в данном случае он не
ошибался. Ничто не могло бы связать сильнее Джэн Портер с Клейтоном, как
если бы на последнего обрушилось несчастье.
От прошлого мысли Тарзана обратились к будущему. Он старался с
удовольствием думать о возвращении в джунгли, где родился и вырос, -- в
жестокие, коварные джунгли, в которых провел двадцать лет из двадцати двух.
Но кто будет рад ему там, когда он вернется? Никто. Разве Тантор-слон
останется ему другом. Все остальные будут убегать от него или преследовать
его, как делали когда-то.
Даже обезьяны его собственного племени вряд ли протянут ему руку
дружбы.
Цивилизация пока немного дала Тарзану, но она научила его искать
общества себе подобных и испытывать искреннее удовольствие от тепла
товарищеского общения. И жизнь, лишенная такого общения, уже казалась ему
страшной. Ему было трудно представить себе мир, в котором у него не было бы
ни единого друга, ни одного живого существа, говорящего на тех новых языках,
которые Тарзан так полюбил. Вот почему Тарзан не находил облегчения в мыслях
о том будущем, которое сам себе уготовил.
Погруженный в свои мысли, с папиросой в зубах, он сидел в своем углу,
как вдруг его взгляд упал на зеркало, висевшее напротив него и отражавшее
стол, за которым четверо мужчин играли в карты. В это время один из играющих
поднялся, собираясь уходить, и подошел другой, с вежливым поклоном,
по-видимому, предлагая занять освободившееся место, чтобы игра могла
продолжаться. Это был один из тех двоих людей, которых Тарзан видел
шептавшимися у дверей курительной, -- тот, что поменьше ростом.
Это обстоятельство немного заинтересовало Тарзана, и, продолжая
раздумывать о будущем, он начал следить, глядя в зеркало, за группой у
стола, позади него. Из всех играющих, Тарзан знал по имени только одного
