второе и третье места. Дальше счетная комиссия работает как обычно, то есть
считает только первые места. Если при этом во всех разделах определяются
единоличные лидеры - все, работа закончена. Результаты оглашаются как всег-
да, а вторые-третьи места даже не подсчитываются. Если же где-то кандида-
тов на первое место оказывается больше одного, то только в данном списке и
только у этих кандидатов считаются вторые места. Если и это не помогает
выявить одного лауреата (очень маловероятно, но - вдруг?), то у тех же кан-
дидатов считаются и третьи места. Вероятность, что и тогда все совпадет,
уже пренебрежимо мала и может не приниматься во внимание. Разумеется, при
отклонении от обычной процедуры счета все это потом подробно докладывается
общественности при оглашении результатов. Разумеется, за работой счетной
комиссии необходим контроль представителя участников кона, но это уже и так
делается.
Вот мои предложения по проблеме, которая, повторяю, может причинить
нам много неприятностей. Сейчас все это обсуждается в комиссии и с органи-
заторами "Интерпресскона". Надеюсь, что к маю мы до чего-нибудь дельного
договоримся.
* * *
И последнее. Андрей Николаев не так давно резонно заметил, что номина-
ционная комиссия создавалась как бы сама собой, а состав свой изменяла и
дополняла опять же собственной волей, что это не вполне демократично и что
в идеале нас должны выбирать (утверждать?) участники "Сидоркона" общим ре-
шением. Вполне возможно, почему бы и нет? Если нужно - давайте обсуждать
нас персонально. Если наша работа не нравится - переизбирайте полностью или
частично. Если есть мнение, что председатель мышей не ловит - замените его.
Если еще что-то кому-то не по нраву - всегда готовы выслушать. Была бы от
этого польза нашим номинациям, лауреатам премий, почтенному сообществу го-
лосующих и российской фантастике в целом.
С тем и пребываем. А пока что начинаем готовить новые списки. К "Си-
доркону-96". Самое время приступать.
:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
В. ВЛАДИМИРСКИЙ
Я ЭТО ПРОЧИТАЛ
"И все-таки можно ли было представить себе роман и нон-конформистский,
и достаточно проблемный, и, не смотря ни на что,- занимательный?" - спро-
сил в свое время умный человек, и тут же сам себе ответил: "Да, можно". По
крайней мере, теперь - можно. В самом деле, смешно кичиться тем, что твои
произведения лишены занимательности - равно как и любого другого из упомя-
нутых качеств. По этому поводу тот же человек сказал: "...раз уж прошлое
невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведет к немоте, его нужно пе-
реосмыслить: иронично, без наивности". Между прочим, это идеальная формула
художественного произведения: нон-конформизм плюс развлекательность плюс
проблемность плюс ирония минус наивность. То, что ироничность является
неотъемлемым компонентом развлекательности еще не факт, как могло бы пока-
заться. Естественно, соответствовать этой формуле полностью может лишь не-
кое идеальное произведение, а в природе, как известно, с идеалами туго - и
идеальный газ и идеальный вакуум встречаются тут одинаково редко. Впрочем,
отрадно уже то, что определенное эволюционное движение в направлении к это-
му недостижимому идеалу в отечественной фантастике уже началось.
Пожалуй, из романов, вошедших в список претендентов на премию "Интер-
пресскон" к нему, к идеалу, ближе всего роскошный, постмодернистский роман
Андрея Лазарчука "Солдаты Вавилона". Странно даже - нечто нон-конформис-
тское, проблемное и тем не менее сюжетное складывается из осколков сюжетов
значительно более наивных и простых. И получается произведение, которое
можно перечитывать раз за разом, каждый раз открывая для себя что-то новое.
Только чрезмерная гнетущая серьезность автора слегка портит впечатление от
романа. С чувством юмора у Андрея Геннадьевича давно, мягко выражаясь, не
все в порядке - а, выражаясь грубо, оно, чувство это, отсутствует у уважае-
мого классика-современника начисто. Но роман все равно конфетка, что бы там
о нем не говорили недоброжелатели.
Позвольте мне привести еще одну цитату: "...Грустно за автора, кото-
рый не нашел в себе сил преодолеть инфантилизм и увидеть мир таким, каков
он есть,- во всем многообразии красок, света и тени. Я не случайно употре-
бил здесь слово "инфантилизм": наиболее мрачные мысли о мире, как известно,
возникают в подростковом возрасте. Именно здесь рушатся идеалы, сталки-
ваясь с жестокой действительностью. Однако переход к зрелости, если он
происходит, знаменуется восстановлением идеалов, правда, не в их романти-
ческо-книжном виде, а в реальном диалектическом противоборстве с силами
зла". (А.Житинский, "Путешествие рок-дилетанта"). Увы, у многих из тех, чьи
произведения заняли почетные места в списке номинантов за 1994 год переход
этот до сих пор так и не состоялся, судя по всему. Прекрасный тому пример -
роман Андрея Столярова "Я - Мышиный король". Очень уж мрачный он и беспрос-
ветный (не Столяров, естественно, а роман). Настолько, что возникает воп-
рос - да неужели Вы это серьезно, Андрей Михайлович? Такое ощущение, что
автор, виртуозно владеющий технической стороной процесса, в очередной раз
загорелся идеей кому-то чего-то доказать - то ли друзьям-писателям, то ли
господам читателям, то ли Большой Литературе (которой, как утверждает Дмит-
рий Богуш, в природе не существует) - что он, А.М., вполне в состоянии на-
писать роман-фэнтези, не только отвечающий классическим канонам, но при
этом еще и высокохудожественный. И, надо сказать, кое-что ему удалось -
например, следование законам жанра. Однако... "В них жизни нет, все куклы
восковые..." А.М. с его обескровленными персонажами и нудноватым сюжетом
более всего напоминает Реаниматора из одноименного рассказа Лавкрафта, с
упорством и изобретательностью, достойными лучшего применения, вдыхающего
жизнь в искалеченные, мертвые тела, ни на что, кроме преступлений не спо-
собные. Это, конечно, по-своему очень, бла-ародно, но... Всем, наверное,
памятно, чем закончил тот Реаниматор.
Увы, даже так получается не у всех, ибо чего-чего, а знания литератур-
ного инструментария у Столярова не отнять. А вот, скажем, у Н.Дашкова в ро-
мане "Отступник" и с этим туговато. Маловразумительное житиё-бытиё главно-
го героя романа с "говорящим" прозвищем "Холодный Затылок" что-то не сильно
интригует. Подобно поведению героев не лучших произведений западной "герои-
ческой фэнтези", из которых автор, кстати сказать, позаимствовал и большую
часть реалий описываемого мира, деятельность Сенора Холодный Затылок носит
чисто рефлекторный характер. То есть как у всяких гидр, актиний и прочих
кишечнополостных: стимул-реакция, стимул - реакция, стимул - ... Тоскливое
это однообразие поведенческих реакций и полное отсутствие у героя второй
сигнальной системы быстро утомляют - слишком быстро.
В чем-то сродни "Отступнику", хотя и на другом качественном уровне и
роман Александра Громова "Наработка на отказ". Если Дашков написал совер-
шенно кондовый роман-фэнтези, не слишком заботясь о качестве текста, то
Громов умудрился создать в свою очередь самую что ни на есть банальную со-
циальную НФ в стиле "МГ" конца семидесятых, только чуть более грамотную и
чуть более мрачную. Основательно "ломает кайф" тот факт, что для любого,
кто прочитал более десятка фантастических произведений развязка романа оче-
видна с первой же страницы. Естественно, если не брать в расчет совершенно
ненужную, на мой взгляд, линию с наблюдателем сверхцивилизации щитоносцев.
В которую ухитрилась каким-то чудом эволюционировать эмигрировавшая с Зем-
ли старая добрая евгеническая секта. Впрочем, сверхцивилизация эта получи-
лась тоже вполне фашистского толка: на простых смертных с их радостями и
страданиями эти гиганты духа, ясное дело, смотрят как на расползшихся му-
равьев; собственных детей, не соответствующих госстандартам, запросто под-
вергают изгнанию (внедряя в среду этих самых "муравьев"); к собственным
достижениям относятся с преувеличенным пиететом - словом, веселая такая ис-
тория. Аж выть от нее хочется.
Так что если уж писать классическую НФ, то уж лучше делать это как
Евгений Филенко в "Галактическом Консуле" или, паче чаяния, Сергей Казмен-
ко в "Повелителе марионеток". И хотя Филенко, с его запутавшимся в женщи-
нах героем так и не удалось, на мой взгляд, придумать достаточно вразуми-
тельную философско-космогоническую теорию, дабы связать воедино столько
разноплановых, неровно написанных повестей, а Казменко так и не смог дока-
зать мне, что в обозримом будущем наука достигнет таких высот, что все
флюктуации в социуме - пусть даже замкнутом и небольшом - будут предсказы-
ваться заранее, а сам этот социум - управляем при помощи одного лишь инфор-
мационного воздействия, и при этом довольно грубого,- но и ту, и другую ве-
щи я буду, без сомнения, с неослабевающим удовольствием перечитывать еще
много-много раз.
Не смотря на заметно меньшую проблемность, чем у предшествующего рома-
на тетралогии "Евангелие от Тимофея" новый роман Юрия Брайдера и Николая
Чадовича, отличается похвальным динамизмом и увлекательностью сюжета. Пох-
вальна уже сама попытка создать, говоря словами Сергея Бережного, эдакое
"масштабное полотно", которым должна стать тетралогия "Тропа", первыми дву-
мя романами которой являются "Евангелие..." и "Клинки..." Оба эти романа
заслуживают всяческого внимания.
Ну, а вот грустный роман веселого Кира Булычева, вдосталь потоптавше-
го грязными сапогами распространенные исторические стереотипы новейшего
времени. Вот вам в "Заповеднике для академиков" и Сталин с Ежовым, и Пас-
тернак с Вавиловым, и сталинизм с человеческим лицом, и Гитлер с Гаусгоффе-
ром, и секретные физики в обниму с энкэвэдэшниками, и политзаключенные со
шпионами и хрен в ступе. Только один вопрос и вызывает роман: ну как, ска-
жите пожалуйста, этим Хранителям Времени удается на глазок определить, ка-
кое из русел Реки Хронос основное, а какое - побочное? Судя по этой книге,
тупиковые ветви отличаются от остальных тем, что здесь нарушается принцип
причинно-следственной связи. Иначе трудно объяснить тот чудесный факт, что
женщина, стоявшая у истоков разветвления умудрилась не только выжить в ла-
гере, не только пережить первый в истории ядерный взрыв, не только попасть
в фашистскую Германию, но и стать любовницей самого Гитлера и погибнуть
вместе с ним при ядерной бомбардировке Варшавы после взятия ее немецкими
войсками. Совпадения подобного рода слишком заметны и неправдоподобны, что-
бы быть случайностью, а их в этом романе масса. Учитывая то, что большин-
ство совпадений относится ко второй части романа ("Как это могло быть"),
нельзя не признать, что с причинно-следственной связью не все в порядке
именно в "сухом русле" Реки Хронос, не смотря на всю внешнюю привлека-
тельность сложившегося там порядка вещей.
Незабвенный профессор Амвросий Амбруазович Выбегалло сказал как-то по
поводу созданной им модели человека полностью удовлетворенного: "Счастье
данной модели будет неописуемым. Она не будет знать ни голода, ни жажды, ни
зубной боли, ни личных неприятностей. Все ее потребности будут мгновенно
удовлетворены по мере их возникновения". Эту самую выбегаллову утопию, су-
дя по всему, и надумал воплотить в своем романе "Катализ" Ант Скаландис,
проделав примерно то же самое, что значительно раньше сотворил в своем
"Одиссее..." Василий Звягинцев, то есть наделив своих героев полным всемо-
гуществом в материальной сфере. Только если Звягинцев наивно восхищается
