тон, выступали в настолько нелепой и даже оскорбительной форме, что Борис
Натанович был просто вынужден им ответить - выделяя при этом, конечно, сог-
ласие, а не расхождения. То была, по-моему, мера педагогическая. Я надеюсь,
что все присутствующие это заметили. И я надеюсь, что все присутствующие
также правильно поняли суть прочитанного доклада: существует конфликт меж-
ду литературой и имитацией под нее, конфликт этот вечен, исключить его из
литературной жизни нельзя, надо лишь придать ему, по возможности, цивилизо-
ванный облик: дистанцирование художественное и этическое, вероятно, позво-
лит избавиться от войны как формы конфликта. Все это демонстрировалось на
примере известного противостояния с молодогвардейской фантастикой, никого
из наличествующих в аудитории автор не подразумевал, и, наверное, надо бы-
ло иметь очень сильное желание воевать, чтобы увидеть в докладе нечто со-
вершенно иное. Оба названных оппонента, по-видимому, таким желанием облада-
ли и своими выступлениями проиллюстрировали доклад - лучше, чем это рис-
кнул сделать сам автор.
4. Если данное мнение существует, то, наверное, разделяют его только
полные идиоты. За редчайшими исключениями в литературе не бывает "фигуры
номер один". Таковыми могут являться лишь Лев Толстой или, например, Солже-
ницын. А в пределах фантастики, разумеется, братья Стругацкие. Это, однако,
гении, возникающие с непредсказуемой частотой, остальные довольствуются
"первым рядом литературы". Причем, литература не спорт, в ней существует
несколько первых мест, и поэтому неправильно вопрошать: кто первый, Хемин-
гуэй или Фолкнер? Они оба - первые. Точно такая же ситуация и в фантастике.
Здесь, по-моему, около десятка лидирующих имен. И я хотел бы сразу же под-
черкнуть, что в самом желании быть среди первых нет особого криминала. Это-
го хочет любой из пишущих, - в том числе и упомянутый Вами "озвучиватель".
Собственно, он потому и взялся "озвучивать", что такое желание возобладало
у него над всем остальным. Это чрезвычайно важный момент. Жажду первенства
следует переплавлять исключительно в литературу. Но как только автору начи-
нает казаться, что ему кто-то мешает - персонально ли кто-то, литературная
мафия или мировой сионизм - сразу следует сказать себе: "нет". Потому что
дальше начинается зависть, а она, если дать ей волю, сожрет любого автора с
потрохами - как она уже пожирает "озвучивателя" и как сожрет еще многих из
тех, кто не смог сказать вовремя "нет" самому себе.
5. Мне как автору наиболее близки "Улитка" и Странник", потому что они
выражают мнение профессиональных писателей. Мнение читателей, конечно, не
менее важно, и, однако, читатель сегодня восхищается книгой, а завтра - ее
забыл. Мнение же писателей говорит о литературном качестве произведения:
обладает ли оно какой-нибудь ценностью, кроме коммерческой, или нет, то
есть, здесь речь идет о длительности художественного существования. А к то-
му же, премии "Улитка" и "Странник", на мой взгляд, обладают наиболее внят-
ными механизмами присуждения: эстетически независимыми и не подверженными
случайным эксцессам.
На второе место я поставил бы "Великое кольцо" и "Интерпресскон".
Странное дело: и по замыслу (премия фэнов) и по исполнению (обширная выбор-
ка) премия "Великое кольцо", вероятно, могла быть стать одной из самых
престижных премий. А вот почему-то (на мой взгляд, конечно), не стала. Мо-
жет быть, ей не хватает какого-то антуража? Внешний блеск для премии не ме-
нее важен, чем внутренний. Премия же, которую вручает "Интерпресскон", к
сожалению, рыхловата и слишком уязвима для критики: эстетическая непоследо-
вательность (странная пара Звягинцев - Рыбаков), явное доминирование орга-
низационных случайностей (в прошлый раз приехали десятка два человек неиз-
вестно откуда и премию получил "Одиссей", в этот раз они не приехали, и
всплыл "Гравилет "Цесаревич". А приехали бы - глядишь, и проголосовали бы
за Перумова). Здесь возможно простое и непосредственное воздействие: стоит
группе из 10-15 человек сговориться и проголосовать нужным образом, как она
может выдернуть на поверхность довольно посредственного фантаста. Или, ска-
жем, наоборот - "утопить" талантливое произведение. И, наконец, я лично не
понимаю: и в 93 и в 94 годах эту премию получили произведения, набравшие
лишь треть голосов "Интерпресскона", то есть, две трети участников, вероят-
но, не считали их лучшими в истекшем году, тем не менее, вручается премия
от имени всей конвенции. Это явное противоречие, и, вероятно, организато-
рам "Интерпресскона" следовало бы его как-то преодолеть. Впрочем, если
"Интерпресскон" это не беспокоит, то меня - тем более.
"Аэлита" же потускнела, превратившись в премию провинциального ранга.
Видимо, как к таковой, к ней и следует относиться.
А "Беляевская премия", по-моему, мертворожденная. Слишком уж непонят-
ны действия, предпринимаемые вокруг нее, и уж слишком непредставительны ее
литературные инициаторы. Вероятно, на эту премию надо махнуть рукой.
6. Прежде всего следует уяснить: мнение "Странников" и не должно сов-
падать с мнением "Интерпресскона". Это вполне естественно. Потому что
"Интерпресскон" отражает читательскую "вкусность" произведения, а литера-
турная премия "Странник" - его художественные особенности. Если бы оба мне-
ния совпадали, то и премия "Странник", наверное, бы не понадобилась. "Гра-
вилет" не вошел в финал из-за ничтожной разницы в баллах, то есть, "Стран-
ники" оценили это произведение достаточно высоко. Ну а что касается соб-
ственно финального результата, то мне лично кажется, что Вячеслав Рыбаков
до сих пор не сумел преодолеть некоторую литературную "подростковость".
Юношеский пафос, с которым написан "Гравилет "Цесаревич", разумеется, нра-
вится фэнам и девушкам, что хорошо, потому что существенно увеличивает круг
читателей, но одновременно приводит и к явной поверхностности повествова-
ния, что, наверное, и сказалось в голосовании по премии "Странник". А вооб-
ще, за Рыбакова волноваться не следует: он, наверное, будет одним из самых
читаемых авторов в нашей стране - вероятно, гораздо более популярным, чем
Лазарчук или, например, Столяров.
7. Не надо иллюзий: все указанные вами авторы работают в той же эсте-
тике, что и Лазарчук-Столяров. Разве что за исключением Александра Тюрина.
Тюрин - да. Тюрин - это совершенно особое направление. Что ему, между про-
чим, одновременно и способствует и мешает. Но жюри премии "Странник" сос-
тавлялось именно так, чтобы "перекрыть" все имеющиеся течения в российской
фантастике. И мне очень жаль, например, что по чисто техническим обстоя-
тельствам невозможно было включить в жюри Михаила Веллера и Бориса Штерна.
Но как только Эстония немного цивилизуется и как только у Киева перестанут
возникать искусственные проблемы с Москвой, как они оба получат соответ-
ствующие приглашения. Я во всяком случае на это надеюсь. А вообще на одном
из майских заседаний жюри была принята концепция "медленного расширения":
все талантливые писатели по мере выхода книг будут получать приглашения в
жюри премии "Странник". И при этом в качестве реальных кандидатур называ-
лось большинство перечисленных Вами авторов. Только не надо спешить: демок-
ратия в литературе имеет и негативные характеристики. И еще раз для тех,
кто не понял: мнение "Интерпресскона" и "Странника" могут не совпадать, как
не совпадают зачастую "Хьюго" и "Небьюла". Это - реальность: премии сущес-
твуют в разных художественных координатах.
8. О подобных предположениях можно сказать: "маразм крепчает". Я вам
тоже задам вопрос. Если декларируется, что "Интерпресскон" - наиболее прес-
тижная премия в Российской фантастике, причем вручается она только авторам,
пишущим в строго определенной манере, то не является ли это прямой попыт-
кой объявить это направление в фантастике генеральным и наиболее приоритет-
ным - и косвенной попыткой заставить и других авторов писать в той же мане-
ре? И нельзя ли это расценить как подавление свободы творчества?
Всякая премия - это известного рода давление, потому что, вручая пре-
мию, мы как бы говорим и сами себе и другим: "Вот это лучшее", - что естес-
твенным образом сказывается на литературных приоритетах. "Странник" не ис-
ключение. "Странник", собственно, потому и был вызван к жизни, чтоб уравно-
весить давление читательских премий. Хотим мы этого или не хотим, но в ли-
тературе всегда будут присутствовать направления "хлеба" и "сникерса".
Удручающие результаты некоторых премий фантастики позволяют считать, что
читатель тяготеет все-таки к "сникерсу". "Сникерс", конечно, вкуснее, но
при без "сникерса" жить, в общем, можно, а без "хлеба" нельзя. Профессио-
нальная премия "Странник" представляет собой отстаивание "хлеба" в фантас-
тике. От нас требуют "сникерсов", от нас явно или неявно ждут сугубо раз-
влекательной литературы. И вот тут "Странник" должен сказать твердое "нет".
Пусть читателю нравятся только "сникерсы", пусть он склонен безудержно пог-
лощать лишь не очень качественный шоколад, пусть обертка конфеты красивее,
чем подгорелая корка, но в литературе должен существовать и "хлеб", потому
что без "хлеба" не будет ни "сникерсов", ни литературы.
9. Тем, кто слышал, что "Странник" "провозглашается премией совершен-
но конкретного направления - направления, отождествляемого обычно с работа-
ми Столярова", я советую обратиться к врачу: у них слуховые галлюцинации.
Лишь клинический кретинизм оправдывает подобные заявления. Никакой реальной
основы они под собой не имеют. Если мы рассмотрим жюри премии "Странник" по
направлениям, то литературно оно, по-видимому, распределяется так: Гевор-
кян-Лукин-Михайлов - одно направление, Рыбаков-Стругацкие - как мне кажет-
ся, совершенно другое, Лазарчук-Столяров - направление третье. И особняком
стоят Булычев и Успенский, представляющие собой совершенно самостоятельные
явления в современной фантастике. Доминирования какого-либо одного направ-
ления нет. И хотя другие члены жюри, вероятно, распределили бы авторов
по-другому, но представленный в "Страннике" спектр очень широк и, по-моему,
отражает почти весь спектр российской фантастики. И вообще вся критика
"Странника" сводится лишь к одному: Как они (писатели) это посмели? (Поче-
му не посоветовались со мной, я лучше всех разбираюсь в литературе?). Гро-
могласные критики "Странника", вероятно, не чувствуют, что они фактически
отстаивают диктат одного (а именно, своего) литературного мнения, своего
монопольного безоговорочного права решать, абсолют приватного вкуса в худ-
ших его проявлениях - и что все аргументы, которые они так страстно выска-
зывают, могут быть обращены против них. Вероятно, им следует уяснить неко-
торые элементарные вещи: их мнение не единственное, и их вкусы не есть
окончательные и бесповоротные. Писатель - не игрушка в руках читателей, у
писателей - может быть и свое литературное мнение и свое безусловное право
это мнение высказать. Вот, что требуется понять критикам "Странника", и как
только это будет понято, так все сразу же встанет на свои места.
10. При создании жюри премии "Странник" принимались в расчет только
литературные соображения: член жюри должен был существовать в литературе
давно, обладать значительным количеством опубликованных произведений и
иметь - пусть большую, пусть меньшую - устойчивую писательскую репутацию.
Никакие иные критерии при этом не фигурировали. Было бы, наверное, проще
всего взять в жюри одного из нынешних критиков "Странника", например, того
же уже упоминавшегося "озвучивателя" - я уверен, что из яростного оппонен-
та премии он немедленно превратился бы в ее не менее яростного защитника.
