тьмой кумира. Так было после смерти Пуш-
кина ("Солнце русской поэзии
закатилось..." Это при живых-то Жуков-
ском, Боратынском, не говоря уж о Лер-
монтове, Тютчеве!). Достоевского, кото-
рого хоронили как последнего пророка,
Толстого ("Вот умрет Толстой, и все пой-
дет к черту"). И кто говорил? Не
Чертков какой-нибудь, а Чехов! Впро-
чем, действительно "все пошло к черту",
но не потому, что умер Толстой, а пото-
му, что у нас не было великой нацио-
нальной культуры - были лишь великие пи-
сатели".
Борис Сушков. "Наш рок - феноме-
нальность". ("Литературная газета",
24.08.1994, с.10. Выделение мое - А.Ч.)
Прежде чем перейти к ответам на ваши "неудобные" вопросы, многоуважае-
мые господа редакторы "Двести" (не обессудьте, хлопцы, что обращаюсь к вам
столь напыщенно - правила игры, сами понимаете), я хочу - а точнее, просто
обязан, - сделать два, надеюсь, не очень больших лирических отступления.
Без этого ответы мои, как мне кажется, будут читаться не совсем так, как
должны бы читаться.
Лирическое отступление первое, длинное.
Признаюсь откровенно: я человек недалекий. Там, где другие видят ко-
варный заговор, я вижу лишь дурацкое стечение обстоятельств. Где другие ви-
дят злой умысел, я вижу лишь досадную оплошность. Именно поэтому я считаю,
что конфликт, возникший на "Интерпрессконе" вокруг премии "Странник" и док-
лада Андрея Столярова и который вот-вот может перерасти в настоящую войну,
на самом деле не имеет под собой никакого идеологического, мировоззренчес-
кого основания, которое могло бы эту войну оправдать. Кстати, именно это
обстоятельство и отличает нынешний конфликт от той "войны", которая велась
несколько лет назад между нами - фэндомом и писателями "стругацковского"
направления - и так называемыми "молодогвардейцами". Та война была одной из
форм сопротивления тоталитарному строю, ибо противоположная сторона барри-
кады была одним из оплотов "империи зла": мало того, что была представлена
плохой, бездарной фантастикой, так еще и впрямую ассоциировалась с КПСС,
КГБ, цензурой и другими атрибутами режима.
Впрочем, та война давно закончилась - и закончилась она не так, как
обычно заканчиваются все войны - не победой одной из сторон с выплатой
соответствующих контрибуций другой, и не временным перемирием, дабы сторо-
ны могли произвести перегруппировку сил. Нет, она закончилась ничем, прос-
то пшиком - вчерашние противники волею судеб оказались в разных измерениях,
и теперь каждый имеет полное право считать, что это именно он потерпел по-
беду - или одержал поражение. То, что по-прежнему издаются и, возможно,
раскупаются (сие мне неизвестно: нет точных цифр - следовательно, нет дока-
зательств) книги Павлова, Гуляковского, Щербакова и таких графоманов ново-
го разлива, как Петухов и Малышев (которых тоже почему-то причисляют к "мо-
лодогвардейцам") для меня ровным счетом ничего не значит. Пусть их, как го-
ворится - на вкус и цвет читателей нет, а графоманов и неумных издателей на
наш век хватит.
К сожалению, кое-кто из коллег-писателей и коллег-фэнов, бывших ранее
(и всегда) по эту сторону баррикады, никак не может остановиться в своей
воинственной инерции. Если реальный враг исчез бесследно в другом измере-
нии - что ж, найдем себе нового врага - в нашем. И находят.
Ладно, не будем засорять себе голову художественными образами, а пе-
рейдем к самой что ни на есть суровой правде жизни. Попытаюсь описать си-
туацию так, как вижу ее я, человек недалекий и совсем не драчливый. Однако,
прошу прощения, конкретные фамилии при этом называть воздержусь. Еще побьют.
Итак, один хороший писатель (и, кстати, мой хороший друг) делает на
"Интерпрессконе" доклад о том, что такое плохая литература и что такое ли-
тература хорошая - и почему между ними не может быть вечного мира. Доклад,
на мой взгляд, содержит в равной степени как положения спорные, так и бес-
спорные - однако дело, в общем, не в нем самом, а в сопутствующих обстоя-
тельствах. Обстоятельства эти таковы, что накануне автор доклада получил
некую литературную премию, при вручении которой произошел целый ряд досад-
ных - и, видимо, неприятных для многих из присутствующих - накладок и недо-
разумений. Поэтому нет ничего удивительного в том, что во время прений по
докладу другой хороший писатель (и тоже мой хороший друг), который премии
не получил и почему-то уверовал, что не получит ее никогда, выступает с
резким возражением, что доклад в корне неверен и вообще - если все это так,
то он, имярек, - писатель плохой. Или, точнее - посредственный (такая, ка-
жется, была формулировка). Наконец, третий хороший писатель (и опять-таки
мой хороший друг) начинает откровенно переходить на личности, поминая при
этом всуе семинар, в котором состоят оба ранее выступавших писателя и кото-
рым руководит ведущий заседание мэтр. После чего заваривается веселая ку-
терьма, в которой торты и оплеухи летают уже по поводу и без повода, но ко-
торая в отличие от стародавних чаплиновских комедий воспринимается отнюдь
без гомерического хохота.
Ладно. "Интерпресскон" заканчивается, однако конфликт на этом не ис-
черпывается. Два хороших, талантливых редактора (и оба мои хорошие друзья)
выпускают один за другим два номера толстого и прекрасно сделанного журна-
ла (только под разными названиями), в котором не наговорившиеся устно поле-
мисты получают полную возможность покидаться друг в друга тортами письмен-
но - во имя свободы слова и на благо будущим историческим исследователям
нашего грязного белья. В результате наезды всех на всех приобретают хаоти-
ческий характер, среди тортов начинается эволюция сродни той, что была опи-
сана в рассказе А.Днепрова "Крабы идут по острову", а в некоторых тортах
начинают обнаруживаться разной величины булыжники, а также кассетные ядер-
ные боеголовки с блоком самонаведения. В частности, в дискуссию включается
четвертый хороший писатель (и снова, черт возьми, мой хороший друг), кото-
рый пригвождает к позорному столбу не спорные положения пресловутого докла-
да и не результаты присуждения пресловутой премии, а самого докладчика и
лауреата, именуя последнего не иначе как "серый кардинал", "хам" и "карман-
ный писатель с карманной премией" (извините, если слегка напутал в формули-
ровках).
Так вот, с моей сугубо личной точки зрения все это выглядит достаточ-
но неприглядно. И поэтому мне совсем не хочется разбираться, кто прав, кто
виноват, и включаться в боевые действия на любой из сторон. Повторю еще раз
раз: данный конфликт никакого идеологического стержня в себе не содержит и
проистекает главным образом из-за накопившихся личных неприязней, несовпа-
дения личных вкусов и столкновения личных амбиций. Более того - если кон-
фликтующие стороны не наступят на горло собственным песням (и самолюбиям) и
будут продолжать в том же духе, вовлекая в свои разборки все новых и новых
бойцов, последствия окажутся весьма малоприятные. Не буду вдаваться в под-
робности - ситуация экстраполируется элементарно. Одно могу сказать навер-
няка - победителей не будет.
И еще несколько слов о моей собственной позиции. Пользуясь случаем,
хочу проинформировать читателей "Двести" о том, что в начале сентября я
сложил с себя обязанности ответственного секретаря премии "Странник", а
также вышел из состава обеих номинационных комиссий - и "Странника", и
"Бронзовой Улитки". Сделал я это не столько из-за того, что так уж сильно
повлияла на меня вся эта драчка (хотя и не без того, конечно); главная при-
чина, однако, в том, что со следующего года "Интеркомъ" наконец начинает
выходить регулярно - в виде автономного критико-информационного раздела в
московском журнале "Если". Для него - и для меня - это означает куда более
широкую аудиторию, нежели ранее; следовательно, чтобы объективно освещать
события, происходящие сейчас в фантастике, я просто обязан дистанциро-
ваться от любых официальных и полуофициальных организаций, которые эти со-
бытия производят. Элементарная журналистская этика, не более того.
Лирическое отступление второе, короткое.
Готовя свои ответы, я перечитал еще раз письма в "А"-номере журнала
"Двести" и обратил внимание на одно обстоятельство, которое раньше от меня
ускользнуло, а теперь буквально бросилось в глаза. И именно это обстоя-
тельство, как мне кажется, сильно повлияло на раздувание нынешнего конфлик-
та. Ведь какое письмо ни возьми - вовсе не о "Страннике" оно и не о Столя-
рове. Это лишь повод. Авторы писем, говоря вроде бы о проблемах фантастики,
на самом деле просто стравливают пар, сбрасывают напряжение, накопившееся
от нашей нынешней дурацкой жизни со всеми ее такими неуютными проблемами. К
сожалению, напряжение свое они сбрасывают не куда-нибудь на сторону, в бе-
зопасное место, а друг на друга. Именно поэтому Р.Арбитман наезжает на
А.Свиридова с А.Приваловым, П.Вязников и С.Логинов - на А.Столярова,
А.Больных - на Б.Н.Стругацкого, В.Казаков - на премию "Странник", Б.Штерн -
на коллег из бывшей метрополии, В.Окулов - на столичных фэнов, А.Лазарчук -
на фэндом в целом, а Н.Горнов - на А.Черткова.
На последнем наезде вынужден остановиться особо - понятное дело, поче-
му. Хотя скажу честно - не очень мне этого хочется. Не вижу смысла поды-
мать брошенную на пол перчатку на потеху охочей до скандалов публики. И в
то же время - оставлять ее без внимания вовсе, наверное, тоже неправильно.
Поэтому в двух словах.
Я думаю, нынешнее черное состояние души Николая Горнова объясняется
просто. Вернувшись из Николаева в свой родной Омск, он с ходу погрузился в
удушливые пучины бизнеса, унаследованного им от Павлова-младшего - со все-
ми его долгами, просроченными кредитами и бандитскими наездами. Это вам не
"Страж-птицу" выпускать. Естественно, что Коля попытался найти точку опору,
чтобы перевернуть Землю - прежде всего среди друзей-фэнов. Звонил он и мне:
не может ли "TF" разместить какие-нибудь из своих заказов в омских типогра-
фиях? Я обещал выяснить ситуацию. Но ничего положительного для Горнова не
выяснил. И Коля, видимо, обиделся: Чертков, мол, мэн крутой, в Питере проч-
но обосновался, кучу книг издал, миллионами, должно быть, ворочает, а ста-
рому товарищу помочь не хочет. Ну как ты ему объяснишь, что никаких миллио-
нов я и в глаза не видел, особого влияния на финансово-производственную
деятельность фирмы не имею, а живу на достаточно скромную зарплату, кото-
рую получаю за то, что работаю с текстами и их авторами? Не более того.
Фирма же наша в данный момент не имеет возможность размещать какие-либо за-
казы в Сибири. И устраивать вокруг этого обстоятельства мальчишеские обиды
("руки подам - не подам") не только не имеет смысла, но просто глупо.
Короче, скажу так. Я надеюсь, что судьба будет к Николаю благосклонна,
и он сумеет разобраться со всеми своими проблемами. И у меня дела, даст
Бог, наладятся. И встретимся мы через год-другой-третий, с улыбкой вспом-
ним о том, какими дураками мы были, и больше не будет, надеюсь, у нас пово-
да заявлять с обидой в пространство: "Хороший был парень Колька (Андрюшка)
...ов!"
Ты понял меня, Николай?
