-- Пусть лучше ты будешь едой, -- бормотал он, -- потому
что я тебя в любом случае слопаю.
Он рывком распахнул дверь, и перед обществом предстал
очередной таинственный незнакомец в длинном сером плаще с
капюшоном и в толстых черных очках с фальшивым резиновым носом,
весьма неубедительно свисающим с дужки. Таинственный облик этой
темной фигуры дополняли картонные усы, парик из половой тряпки
и широченный галстук с намалеванной на нем от руки картинкой,
изображающей эльфийскую деву. В левой руке незнакомец, обутый,
кстати сказать, в банные шарканцы, держал клюшку для гольфа. Во
рту его чадила толстая сигара.
Срам отшатнулся, а Топтун, Мопси, Пепси и Фрито в один
голос воскликнули:
-- Гельфанд!
Старик, волоча ноги, вступил в комнату и, избавившись от
камуфляжа, явил присутствующим знакомый облик
целителя-чудотворца и карточного артиста.
-- Что ж, это я, -- признал Маг, сокрушенно выдергивая из
волос застрявшие в них нитки. Затем Гельфанд обошел
путешественников, наградив каждого крепким рукопожатием и
электрическим шоком, для каковой цели он неизменно таскал с
собой миниатюрное разрядное устройство, пряча его в ладони.
-- Ну-ну, -- повторял Гельфанд, -- вот мы и опять
оказались вместе.
-- Я предпочел бы оказаться в толстой кишке дракона, --
сказал Фрито.
-- Надеюсь это еще при тебе? -- спросил, уставясь на
Фрито, Гельфанд.
-- Ты имеешь в виду Кольцо?
-- Тише, -- громовым голосом потребовал Гельфанд. -- Не
упоминай о Великом Кольце ни здесь, ни где-либо еще. Если
шпионы Сыроеда дознаются, что ты, Фрито Сукинс, гражданин
Шныра, владеешь Единым Кольцом, все будет потеряно. А у него
везде есть шпионы. Девять Черных Всадников снова рыщут повсюду,
и кое-кто уверяет даже, будто встречал на дороге Семь Смертных
Грехов, Шесть Знаков "Вход Воспрещен" и Троих В Лодке, считая
сюда и собаку. Даже у стен ныне имеются уши, -- добавил он,
указывая на две огромных ушных раковины, торчавших из-под
каминной доски.
-- Значит, никаких надежд не осталось? -- задохнулся
Фрито. -- И повсюду нас подстерегает опасность?
-- Кто может знать об этом? -- ответил Гельфанд и всем
показалось, будто некая тень прошла по его лицу.
-- Я, впрочем, мог бы кой-что добавить, -- добавил он, --
но мне показалось, будто некая тень прошла по моему лицу.
И добавив это, он погрузился в показавшееся всем странным
молчание.
Фрито заплакал, но Топтун склонился к нему и похлопал его
по плечу, успокаивая.
-- Не надо бояться, милый хоббот, я всегда буду с тобой,
какая бы нам не досталась доля.
-- И я тоже, -- сказал Срам и заснул.
-- И мы, -- зевая, сказали Мопси и Пепси.
Но Фрито был безутешен.
Когда хобботы пробудились, оказалось, что Гельфанд с
Топтуном куда-то ушли, а сквозь леденцовые окна смутно светит
луна. Они уже доели занавески и начали стаскивать с ламп
абажуры, но тут явился облаченный в тончайшую марлю Гарфинкель
и повел их к уже знакомому хобботам бараку. Обширное это
строение было ярко освещено, и летящее из него бругага
разгоняло ночную тишь. При приближении хобботов, в бараке вдруг
замолчали, а затем воздух пронзил печальный звук носовой
флейты, напоминающий скрип мела по школьной доске.
-- За что же это они свинью-то так мучают? -- спросил,
затыкая уши, Срам.
-- Чшш, -- ответил Фрито, и одинокий чистый голос запел,
наполнив хобботов неясным ощущением тошноты.
О Юнисеф о чистопыр
И тарабар и вздар
О Меннен минхер мюриэль
Гей дерри-дерри тум гардоль
О Юбан нетто чудодыр?
Концен, нитоль и вазелин!
Пеан эх на-ни нембутал.
Визгливо взвыв напоследок, музыка смолкла, и с полдюжины
оглушенных птиц с глухим стуком плюхнулось к ногам Фрито.
-- Что это было? -- спросил Фрито.
-- Это был древний плач на языке Стародавних Эльфов, -- со
вздохом ответил Гарфинкель. -- В нем повествуется о Юнисефе, о
его долгих и горестных поисках чистой уборной в некой
гостинице. "Что же у вас и удобств никаких тут нету? --
восклицает он. -- А где же ванная комната?" Но никто ему не
ответил.
Так сказал им Гарфинкель и ввел хобботов в Дом Орлона. Они
очутились в длинной с высокими стропилами зале, по середине
которой тянулся бесконечный стол. В одном ее конце располагался
огромный отделанный дубом камин, сверху свисали латунные
канделябры, в которых с веселым треском горели ушного воска
свечи. За столом расселось всегдашнее отребье Нижесредней Земли
-- эльфы, феи, марсиане, несколько лягвий, гномы, гоблины,
небольшое число чисто условных людей, пригоршня кобольдов,
несколько троллей в солнцезащитных очках, пара домовых,
изгнанных из своих домов адептами Христианской Науки, и томимый
смертельной скукой дракон.
Во главе стола восседали Орлон и Леди Лукра в одеяниях
ослепительной светозарности и белизны. Мертвыми казались они,
но мертвыми не были, ибо Фрито заметил, как мерцают, подобно
мокрым грибам, их очи. До того обесцвечены были волосы их, что
сияли, как цветы золотарника, лица же у обоих безупречностью
кожи и яркостью уподоблялись луне. Вокруг них, подобно звездам,
лучились цирконы, гранаты и магнетиты. Шелковые абажуры
покрывали их головы, а на челе у каждого было написано много
чего -- и хорошего, и плохого -- к примеру: "Натравите на них
Чай-Кан-Ши" или "Жена женой, а ты мой птенчик". И тот, и другая
спали.
Слева от Орлона сидел Гельфанд в красной феске, обличающей
в нем Масона Тридцать Второго Калибра и Почетного Члена Тайного
Храма, а справа -- Топтун в белом (от Кардена) костюме
Скитальца. Фрито указали на сиденье, расположенное в середине
стола, между редкостной кривобокости гномом и эльфом, от
которого несло птичьим гнездом, а Мопси и Пепси усадили за
маленький столик в углу, за которым уже сидели Пасхальный
Кролик и парочка фей, узких специалисток по заговариванию
зубов.
Как и большинство мифических созданий, без явных средств к
существованию проживающих в зачарованных лесах, эльфы питались
весьма экономно, так что Фрито был несколько разочарован,
обнаружив у себя на тарелке лишь горстку покрытых грязной
кожурой арахисов. Впрочем, он, подобно всякому хобботу, обладал
способностью съедать все, что удается протиснуть в глотку, хотя
и хобботы тоже предпочитают иметь дело с блюдами, с которыми не
приходится особенно бороться, ибо даже наполовину сваренная
мышь способна уложить хоббота в двух раундах из трех. Едва
Фрито покончил с орехами, как сидевший по правую его руку гном
повернулся к нему и приветственно протянул чрезвычайно
мозолистую ладонь. "Поскольку рука у него кончается этой
штукой, -- думал Фрито, нервно ее потрясая, -- она, очевидно,
должна быть ладонью".
-- Гимлер, сын Героина, ваш всепокорный слуга, -- произнес
гном, кланяясь так, что стал виден горб на его спине. -- Да
будете вы всегда покупать подешевле, а продавать подороже.
-- Фрито, сын Килько, к вашим услугам, -- с некоторым
смущением представился Фрито, лихорадочно пытаясь припомнить
как велит отвечать обычай. -- Да рассосется ваш геморрой безо
всяких хирургов.
Гном принял его ответ с некоторым недоумением, но без
недовольства.
-- Так вы, стало быть, тот самый хоббот, про которого
рассказывал Гельфанд, Носитель Кольца?
Фрито кивнул.
-- И оно с вами?
-- Хотите взглянуть? -- вежливо осведомился Фрито.
-- О нет, благодарю покорно, -- сказал Гимлер. -- У моего
дяди была когда-то волшебная булавка для галстука, так он
однажды чихнул на нее и, представьте, остался без носа.
Фрито нервно погладил себя по ноздре.
-- Извините, что перебиваю, -- произнес сидящий слева
эльф, метко сплевывая прямо в левый глаз гнома, -- но я
невольно подслушал вашу беседу с этим Квазимодо. Вы и впрямь
притащили сюда упомянутую безделушку?
-- Впрямь, -- ответил Фрито, борясь с внезапно напавшим
чихом.
-- Не угодно ли? -- произнес эльф, предлагая уже
неудержимо чихающему Фрито кончик Гимлеровой бороды. -- Я
Ловелас, из эльфов Северной Заморочки.
-- Эльфийская собака, -- прошипел Гимлер, выдирая бороду
из рук Ловеласа.
-- Гном свинячий, -- парировал Ловелас.
-- Игрушечник.
-- Землекоп.
-- Потаскун.
-- Прыщ корявый.
-- Может, хотите, услышать какую-нибудь смешную историю,
или песню? -- спросил встревоженный Фрито. -- Вот, знаете, был
один такой бродячий дракон и вот он однажды забрел на ферму, а
фермер...
-- Лучше песню, -- единогласно произнесли Гимлер и
Ловелас.
-- Ну, хорошо, -- сказал Фрито, и с трудом выковыривая из
памяти скверные вирши Килько, пискливо затянул:
Жил в старину эльфийский Царь
Сатранап, могучий и гордый,
На Веселом Болоте он урков разбил
Смирив Сыроедовы орды.
В подмогу себе он гномов призвал,
Коротышек и рудокопов,
Но те, когда грянул ужасный бой,
Предпочли отсидеться в окопах.
Припев: Чистопыр, метрекол, лаворис и хором:
Предпочли отсидеться в окопах.
Прогневался могучий Царь,
Да так, что небо померкло.
"Ну, попадитесь вы мне, -- он сказал, --
Трусливые недомерки".
Но гном, сколь ни был бы он труслив,
Еще и хитер, зараза!
И Король Желтозад, чтобы шкуру спасти,
Решился эльфов подмазать.
Припев: Ремингтон, террикон, городуль и туз.
Решился эльфов подмазать.
"Чтоб нашу лояльность вполне оценить, --
Сказал Желтозад Сатранапу, --
Прими от нас этот гномовский меч,
Как говорится, на лапу.
Меч Чистопыр прозывается он, --
Продолжил лукавый гном, --
Прими его в дар и о прошлом забудь,
Пусть прошлое кажется сном."
Припев: Кадиллак, брик-а-брак, Эздель, кокаин.
Пусть прошлое кажется сном.
"Я принимаю ваш чудный дар,
Вы, гномы, парни что надо", --
Ответил Царь и принял меч,
И в лапшу изрубил Желтозада.
И с той поры народ говорит,
А также поет и пишет:
"Верь эльфу и гному лишь в степени той,
В какой он уже не дышит."
Припев: Оксилол, геритол, кукуруза, трикс.
В какой он уже не дышит.
Стоило Фрито закончить, как Орлон вдруг проснулся и знаком
потребовал тишины.
-- Столы для лото накрыты в Эльфийской Гостиной, --
объявил он, и пир на этом закончился.
Фрито направлялся к столику, за которым сидели Мопси и
Пепси, когда из-за росшего в горшке фикуса протянулась и
схватила его за плечо костлявая рука.
-- Следуй за мной, -- сказал, отводя ветку, Гельфанд и
повлек удивленного хоббота через зал в небольшую комнату, в
которую почти невозможно было затиснуться из-за огромного,
накрытого толстым стеклом стола. Орлон с Топтуном уже
расположились за ним, и Фрито, усаживаясь рядом с Гельфандом с
удивлением увидел, как в комнату вошли и сели подальше друг от
друга его соседи по пиршеству, Гимлер и Ловелас. Сразу за ними
появился крепко сколоченный человек в переливающихся всеми
цветами радуги зауженных у щиколоток брюках и остроносых
полуботинках. Последним вошел коротышка в крикливой рубашке, с
вонючей эльфийской сигарой во рту и с доской для скрабла
подмышкой.
-- Килько! -- воскликнул Фрито.
-- А, Фрито, мальчик мой, -- сказал Килько, с силой хлопая
Фрито по спине, -- значит, ты все-таки добрался сюда. Ну, и
ладно.
Орлон протянул влажную ладонь, и Килько, порывшись в
карманах, вытащил несколько смятых в комок купюр.
-- Два, верно? -- спросил он.
