Фрито съежился.
-- Может, позабавимся, а может и нет, -- сказал он,
привычно блефуя в надежде выиграть время.
-- Арргх! -- взревел нетерпеливый Ноздрюль, которого,
кстати сказать, так и звали -- Аргх. -- А ну, ребятки, кончай
придурка! Босс сказал -- отнять кольцо и пришить этого злыдня
прямо на месте!
Мысли Фрито лихорадочно метались в поисках выхода.
Наконец, он решил разыграть последнюю карту.
-- Ну, ты не очень-то тут разоряйся, а то я те такуюбяку
заделаю, какая тебе и не снилась, -- сказал он, выкатывая глаза
и вращая ими, словно шариками подшипника.
-- Ха-ха-ха! -- зареготал еще один Всадник. -- Что можешь
ты придумать хуже того, что мы собираемся сделать с тобой?
Злые духи пододвинулись ближе, желая услышать, как
смертельный ужас клокочет у Фрито в груди.
Однако хоббот только присвистнул и сделал вид, что
наигрывает на банджо. Затем он запел "Старого шутника",
одновременно отплясывая кекуок, зашаркал ножками, засеменил
взад-вперед, почесывая мохнатую голову, делая вид, что
вытряхивает из ушей арбузные семечки -- и все это в ритме
исполняемого произведения.
-- А умеет танцевать, -- пробормотал один из Всадников.
-- Ща поглядим как он подыхать умеет! -- рявкнул другой,
коему не терпелось вцепиться Фрито в глотку.
-- Погляди, погляди, -- с ленцой ответил Фрито. -- Делай
со мной что твоей душеньке угодно, братец Ноздрюль, об одном
прошу, не бросай меня вон в тот вересковый куст!
Заслышав такие слова, Всадники (а все они были садисты),
радостно захихикали.
-- А-а, ну, если ты этого боишься пуще всего, -- взревел
полный звериной жестокости голос, -- то именно так мы с тобой и
поступим, маленькая ты дрянь!
Фрито почувствовал, как мозолистая черная лапа ухватила
его и швырнула за Брендивин, в чахлые кустики, росшие на другом
берегу. Ликуя, он поднялся на ноги и выудил из кармана Кольцо,
дабы удостовериться, что оно по-прежнему крепко сидит на
цепочке.
Однако уловка Фрито ненадолго обманула проницательных
Всадников. Пришпорив своих роняющих слюни свиней, они тронулись
к мосту, намереваясь сызнова изловить хоббота вместе с его
бесценным Кольцом. Но у самого въезда на мост Черную Девятку,
как с удивлением увидел Фрито, остановила некая фигура в
сияющем макинтоше.
-- Пошлину, будьте добры, -- потребовала фигура у
ошарашенных Всадников.
Еще пуще ошарашила страшных преследователей приколоченная
к опоре доска, на которую им указала фигура. На доске
красовалось извещение, выведенное чьей-то явно спешившей рукой:
Мостовой сбор, установленный муниципалитетом Эльфборо
С одиноких путников ............. 1 фартинг
С двухосных телег ............... 2 фартинга
С Черных Всадников ............. 45 золотых монет
-- Дай нам проехать! -- взревел осерчавший Ноздрюль.
-- Разумеется, дам, -- с приятностью пообещал контролер.
-- Значит, так, вас тут один, два... ага, девять по сорок пять
с носа это выходит... м-м-м, четыреста пять золотых ровно. Да,
и будьте любезны наличными.
Ноздрюли принялись торопливо рыться в седельных сумках, а
их вожак сердито лаялся и в отчаянии потрясал погонялкой.
-- Послушайте, -- наконец зарычал он, -- вы нас совсем за
ослов принимаете, что ли? У вас же должна быть скидка для
государственных служащих, разве не так?
-- Сожалею... -- улыбнулся контролер.
-- А как насчет Кредитной Карточки Путника? Их везде
принимают!
-- Сожалею, но у нас здесь мост, а не меняльная контора,
-- бесстрастно ответила сияющая фигура.
-- А мой личный чек? Он обеспечен казной Фордора.
-- Прости, друг. Нет денег -- нет проезда.
Ноздрюли затряслись от гнева, но развернули скакунов,
приготовляясь отъехать. Однако, прежде чем ускакать, их вожак
погрозил Фрито суковатым кулаком.
-- Не думай, что это конец, сопляк! Ты еще услышишь о нас!
После этих слов девятеро пришпорили своих вонючих хряков и
понеслись прочь, скоро скрывшись в облаке пыли и навоза.
Размышляя об этом почти невозможном спасении от неминуемой
смерти, Фрито гадал, как долго еще авторы намерены пробавляться
подобной трухой. Впрочем, гадал не он один.
Тем временем Топтун, а с ним и хобботы подбежали к Фрито,
многословно поздравляя его со столь удачным спасением. Затем
все вместе потянулись к таинственной фигуре, которая также
приблизилась и, узрев Топтуна, воздела приветственно руки и
запела:
О НАСА, О УКЛА! О Этайон Зеру!
О Эскроу Бериллий! Пандит Дж. Неру!
Топтун тоже воздел руки и ответил:
-- Шанти Биллерика!
После чего они обнялись, обменялись словами дружбы и
секретным рукопожатием.
Хобботы с любопытством разглядывали нового незнакомца. Он
представился, назвавшись эльфом Гарфинкелем. Когда он сбросил с
себя сияющее облачение, хобботы принялись с таким же
любопытством разглядывать его сплошь покрытые кольцами и
браслетами руки, тунику с отложным воротником и серебристые
пляжные туфли.
-- Расчитывал встретить вас здесь несколькими днями
раньше, -- признес лысеющий эльф. -- Какие-нибудь неприятности
в пути?
-- Да уж, хватило бы на целую книгу, -- пророчески ответил
Фрито.
-- Ну что же, -- сказал Гарфинкель, -- нам лучше
сматываться, пока не вернулись эти громилы из второсортного
вестерна. Они, может, и туповаты, но в упорстве им не откажешь.
-- Снова-здорово, -- пробормотал Фрито, приобретший в
последнее время привычку бурчать себе под нос.
Эльф с сомнением оглядел хобботов:
-- Вы, молодые люди, верхом-то ездить умеете?
И не дожидаясь ответа он пронзительно свистнул сквозь
золотые зубы. Что-то зашуршало в высоких кустах и из них,
раздраженно отдуваясь, выскочила небольшая отара раскормленных
мериносов.
-- По седлам, -- скомандовал Гарфинкель.
Фрито, кое-как сохраняя прямую осанку, сидел на спине не
сулящего доброй поездки парнокопытного, -- последнего в
кавалькаде, скачущей от Брендивина к Дольну. Сунув руку в
карман, он нащупал Кольцо и вытащил его под слабеющий
сумеречный свет. Фрито чувствовал, что порождаемые Кольцом
медленные изменения, о которых преждупреждал его Килько, уже
начались: его мучал запор.
IV. ПУСТЬ ОТЫСКАВШИЙ ПЛАЧЕТ
После изнурительной трехдневной скачки, многими фарлонгами
отделившей их от Черных Всадников, усталые путешественники
добрались, наконец, до бугров, окружавших Дольн природной
стеной, которая защищала долину от случайных мародеров, слишком
бестолковых или мелковатых, чтобы суметь вскарабкаться по
крутым склонам этих всхолмий и вздутий. Впрочем, крепконогие
скакуны наших странников преодолели эти препятствия короткими
прыжками, от которых замирало в груди сердце, и вскоре Фрито и
сопровождающие его лица достигли вершины последней кочки и
увидели под собой оранжевые крыши и купола эльфийских ранчо.
Пришпорив запыхавшихся жвачных, они галопом помчали вниз по
извилистой бревенчатой дороге, что вела к жилищу Орлона.
Стоял уже поздний и серый осенний вечер, когда баранья
кавалькада во главе с Гарфинкелем, восседавшем на величавом и
курчавом производителе по имени Астенит, въехала в Дольн. Дул
злобный ветер, и из угрюмых туч сыпал гранитный град. Когда
путешественники осадили, наконец, своих скакунов близ большого
барака, на крыльцо его вышел и обратился к ним со словами
привета рослый эльф, облаченный в тончайший перкаль и
ослепительной белизны белье.
-- Добро пожаловать в Последнее По-настоящему Безопасное
Убежище к Востоку от Моря, -- сказал он. -- У нас постоянно
работает магазин сувениров. Во всех номерах имеются удобные
диваны.
Гарфинкель и рослый эльф обменялись древним приветствием
их расы (показали друг другу носы) и поздоровались
по-эльфийски.
-- А сианон эссо декка ги гавайя, -- сказал Гарфинкель,
пружинисто соскакивая с барана.
-- О тронутовадо сильвантин нитол приято-зритя, -- ответил
рослый эльф, и повернувшись к Топтуну, добавил: -- Я Орлон.
-- Артопед из рода Артбалетов, к вашим услугам, -- сказал,
неуклюже спешиваясь, Топтун.
-- А эти? -- спросил Орлон, указывая на четверку хобботов,
мертвецки спавших на спинах также закемаривших баранов.
-- Фрито со товарищи, хобботы из Шныра, -- ответил Топтун.
При звуках своего имени Фрито громко загукал во сне и
сверзился с барана, а из-за пазухи у него выпало и подкатилось
к ногам Орлона Кольцо. Один из баранов бочком подобрался к
Кольцу, лизнул его и тут же обратился в пожарный гидрант.
-- Не было печали, -- тяжко вздохнул Орлон и, пошатываясь,
скрылся за дверью. Гарфинкель последовал за ним, а за
Гарфинкелем струйкой потянулись прочие эльфы, чином пониже.
Артопед с минуту постоял, прислушиваясь, затем подошел к Сраму,
Мопси и Пепси и пробудил их, тыкая пальцем под ребра и нанося
боковые в челюсть. Фрито, подняв Кольцо, засунул его обратно в
карман.
-- Так вот он, значит, какой -- Дольн, -- сказал Фрито,
протирая глаза и с изумлением озирая удивительные эльфийские
дома, сооруженные из предварительно напряженного железобатона и
армированных кренделей.
-- Гляньте-кось, господин Фрито, -- сказал Срам, указывая
на дорогу. -- Эльфов-то сколько, а? Туча-тучей. Ооооо, не
иначе, как я еще сплю. Хотел бы я, чтобы старик Губа-не-Дура
видел меня сейчас.
-- А я бы хотел поскорее сдохнуть, -- прохныкал Пепси.
-- И я, -- присоединился Мопси.
-- Пусть добрая фея, что восседает на небесах, исполнит
всякое ваше желание, -- сказал Срам.
-- Где Гельфанд, вот что мне интересно? -- с интересом
промолвил Фрито.
На крыльце вновь появился Гарфинкель, сунул в зубы
цинковый свисточек и извлек из него пискливую, пронзительную и
фальшивую ноту, услышав которую, бараны бесцельно побрели кто
куда.
-- Волшебство, -- вздохнул Срам.
-- За мной, -- сказал Гарфинкель и повел Топтуна с
хобботами по узкой грязной тропинке, вившейся среди кустов
родоцитронов и высоких осиновых кольев. Шагая по ней, Фрито
впивал неуловимые ароматы свежескошенного сена, мешавшиеся с
запахами хлорки и горчичников, а издалека до него доносился
нежный, надрывающий душу звон губной арфы и обрывки эльфийской
песни:
Чижик-пыжик элебетиель слюнива глитиель
Муж обмуна волокита сизигия гнеув
Куда, куда вы, сахарнэ Пенна Ариз Фла масс.
В конце тропы стоял домик, построенный из шлифованного
рахат-лукума и окруженный клумбами, на которых густо росли
бумажные цветы. Гарфинкель распахнул дверь и жестом показал:
заходите. Хобботы оказались в большой комнате, целиком
заполнявшей маленький дом. Вдоль стен тянулось множество
кроватей, и все они выглядели так, словно на них совсем недавно
отдыхали склонные к извращениям кенгуру, а по углам комнаты
стояли непарные кресла и столы, облик которых свидетельствовал,
что к ним приложили руку эльфийские мастера, -- впрочем, и ногу
тоже. Середину комнаты занимал большой стол со следами бурной
игры в трехколодную канасту и с несколькими чашами, полными
муляжных плодов, которые и с пятидесяти метров трудно было
принять за настоящие. Плоды эти Мопси и Пепси незамедлительно
съели.
-- Будьте как дома, -- сказал, выходя, Гарфинкель. --
Плату за постой принимают в три часа.
Топтун грузно осел в кресло, и кресло с глухим треском
сложилось под ним.
Не прошло и пяти минут после ухода Гарфинкеля, как в дверь
постучали. Срам с недовольным видом поплелся открывать.
