которые придают всему этому значение!
- Вы правы, Себастьян. Но я подумал обо всем. Нам надо будет найти
даму-компаньонку. Пожилую женщину из приличного общества. И тогда все
будет в порядке.
Себастьян кивнул головой, и они начали составлять список мебели и не-
обходимых вещей для новых жильцов.
НОВЫЙ САНЧО-ПАНСО
- Повернитесь! Еще! Пройдитесь! Присядьте! Поднимитесь! Жест удивле-
ния... ужаса... внезапной радости.
Престо стоял посредине большой комнаты, выходящей на север. Стена и
часть крыши были застеклены. Другие стены задрапированы черным бархатом.
На паркетном полу выложен черный квадрат - поле фокуса киноаппарата. Это
было домашнее ателье Тонио. В нескольких метрах от него, наклонившись к
видоискателю киноаппарата, стоял Гофман. Сколько удачных поз, жестов
Престо запечатлел Гофман в этом ателье, изо дня в день наблюдая уни-
кального урода-карлика! Теперь Гофман изучал нового Престо.
- На сегодня довольно. Нам еще много о чем надо поговорить, Гофман! -
сказал Престо и, выйдя из "магического" квадрата, прошел к стеклянной
стене, где стоял стол с двумя креслами. На столе лежали папки с бумага-
ми, сигарный ящик, папиросы, электрическая зажигалка, пепельница.
Тонио закурил папиросу.
- Ну как? - спросил он у Гофмана с некоторым волнением.
Гофман не спеша обрезал сигару автоматическим ножичком, закурил, вы-
пустил струю дыма и, наконец, ответил, глядя куда-то в сторону.
- Я еще не вижу вашего нового лица. Престо Вы много приобрели, но
много и потеряли Ваши движения стали более медленными, плавными Это хо-
рошее приобретение Помните, сколько хлопот причиняли вы мне своими быст-
рыми, суетливыми движениями? Для вас было сделано исключение, во-первых,
потому, что иначе вы не могли, и, во-вторых, потому, что в этом и заклю-
чалась одна из характерных особенностей вашего артистического лица. И
все же мне нередко приходилось прибегать к замедленной съемке, в то же
время заставляя ваших партнеров несколько ускорять движения, чтобы найти
какую-то равнодействующую. Это была адски сложная работа. Теперь этой
трудности нет. Но что есть нового? Пока я как-то не чувствую его... И,
откровенно говоря, если бы вы пришли в киноателье на испытание как нико-
му не известный молодой человек, который хочет попробовать себя в кино,
я не уверен, что заинтересовались бы вами директор, кинооператор, режис-
сер.
Престо бросил папиросу, как будто она была очень горька, и закурил
сигару.
- Вы простите меня, что я так откровенно... - немного смутился Гоф-
ман.
- Откровенность лучше всего, - ответил Престо. - Ваши слова, не
скрою, немного огорчают меня, но не удивляют. Я этого ожидал. Иначе и
быть не могло. Но я верю в себя. Мое новое лицо! Чтобы его увидеть, мало
повертеться перед вами... Вы знаете мой творческий метод. Мне нужно вой-
ти в роль, перевоплотиться в героя, зажить его жизнью, всеми его
чувствами, тогда сами собою придут нужные жесты, мимика, позы и раскроют
лицо. Вот, подождите. Я уже работаю над сценарием. И когда я явлюсь вам
в роли нового героя, вы увидите мое новое лицо.
- Что же это за сценарий? - заинтересовался Гофман.
Престо нахмурился, а Гофман рассмеялся.
- Вижу, что у вас многое осталось от старого Престо! - воскликнул он.
- Новый сценарий всегда был тайной для окружающих, пока вы не поставите
последней точки. У, какой вы бывали сердитый во время этой работы! Слов-
но одержимый. С вами и разговаривать в это время трудно было. Вы или
раздражались, или непонимающими глазами смотрели на собеседника. Вы те-
ряли сон и аппетит, словно тяжелобольной. Но вот наступал день, и вы яв-
лялись с веселой улыбкой, становились добрым и общительным. И все в ки-
ностудии, начиная от звезд и кончая плотниками, знали: новый сценарий
родился!
Престо улыбнулся и ответил:
- Да, это правда. И в этом я, кажется, не изменился.
- Но если вы не хотите рассказать содержание нового сценария, то, мо-
жет быть, познакомите меня хоть с общими вашими планами? Ведь новое ли-
цо, насколько я понимаю, должно создать и новое направление в вашем
творчестве.
- Иначе и быть не может, - сказал Престо и протянул руку к папке. -
Об этом я и хотел побеседовать с вами.
Тонио порылся в папке и вынул исписанный листок.
- Вот, как вам нравится этот отрывок из Уолта Уитмена: "...Признай-
тесь, что для острого глаза все эти города, кишащие ничтожными гротеска-
ми, калеками, бессмысленно кривляющимися шутами и уродами, представляют-
ся какой-то безрадостной Сахарои. В лавках, на улицах, в церквах, в пив-
ных, в присутственных местах - всюду легкомыслие, пошлость, лукавство и
ложь; всюду фатоватая, хилая, чваная, преждевременно созревшая юность,
всюду чрезмерная похоть, нездоровые тела, мужские, женские, подкрашен-
ные, подмалеванные, в шиньонах, грязного цвета лица, испорченная кровь;
способность к материнству прекращается или уже прекратилась, вульгарные
понятия о красоте, низменные нравы или, вернее, полное отсутствие нра-
вов, какого, пожалуй, не найти во всем мире..." Так Уитмен писал о сов-
ременной ему американской демократии. Согласитесь, что в настоящее время
картина не лучше, а хуже, - заключил Престо.
Гофман слушал внимательно, сначала с удивлением, потом со все возрас-
тающим беспокойством и, наконец, с возмущением.
- Что вы на это скажете? - спросил Престо.
- Вы хотите вступить на этот гибельный путь? - уже с ужасом спросил
Гофман.
- Почему же гибельный?
- На путь обличения социальной несправедливости? Путь политики? Хоти-
те бросить вызов национальному самолюбию? Вас растопчут ногами! Против
вас вооружатся все, имеющие власть и деньги. Но и зрители отвернутся от
вас - зрителю не очень-то нравится быть в положении оперируемого больно-
го под ножом злого хирурга.
- Не горячитесь, Гофман! Выслушайте меня.
Но Гофман продолжал, как проповедник, обличающий великого грешника:
- Вспомните судьбу картин режиссера Эрика фон Строгеим. Он не хотел
давать "счастливых" картин. И что же? Их принимали холодно, несмотря на
все художественные достоинства.
- Надо сделать так, чтобы их принимали восторженно, - возразил Прес-
то. - Вы не думайте, что я собираюсь ставить грубо-агитационные картины,
показывать одни чердаки и подвалы, ужасы эксплуатации и безработицы Я
хочу создать такие картины, чтобы зритель смеялся не меньше, а даже, мо-
жет быть, больше, чем раньше Я хочу показать и красоту и величие души,
но там, где ее раньше никто не видел. Мы с вами многое просмотрели, Гоф-
ман. Вы и не подозреваете, сколько может быть грации, изящества в прос-
тых трудовых движениях девушки, убирающей комнату или развешивающей
белье... Мы слишком много снимали дворцов и аристократов... Не бойтесь.
На моих новых картинах смех не будет умолкать. Будет смех, будут и сле-
зы. Ведь публика любит и поплакать. Вы это тоже знаете. Зритель выйдет
из кино очарованный. А через день-два он задумается. И незаметно для се-
бя придет к выводу, что наш мир, наша прославленная демократия не так-то
уж хороши, что надо искать какой-то выход, а не только упрямо верить в
возвращение золотого века процветания, который ушел и не вернется
больше... Вот моя цель!
- Это я вам так откровенно обо всем говорю, Гофман, - сказал Престо
после паузы. - Но зритель, да и все наше так называемое общество, пожа-
луй, не так скоро разберется в "социальной коварности" моих новых
фильмов.
- Разберутся! И скорее, чем вы думаете! - возразил Гофман. - Мистер
Питч первый отвергнет ваши сценарии. А если не он, то цензура
нью-йоркского банка, от которого он сам зависит, в лучшем случае изре-
жет, искромсает, исправит... или скорее же всего не даст "релиз".
- Мне не надо никакого релиза, - возразил Престо.
- Я не понимаю вас.
- А понять, казалось бы, нетрудно. Я организую собственное кинопредп-
риятие.
Гофман откинулся на спинку кресла и воскликнул:
- Час от часу не легче! Но это просто безумие! Я знаю, что вы имеете
кое-какой капитал. Но ваши средства - дубинка против пушки. На вас пой-
дут войной все силы банкового капитала, его легкая кавалерия-пресса,
прокатные фирмы, владельцы кинотеатров. Питч расходует несколько миллио-
нов в неделю, а его предприятие еще не самое богатое в Голливуде. Вы
просто идете на верное разорение, Престо, и мне очень жаль вас. Кажется,
карлик Престо был практичным человеком.
Тонио улыбнулся.
- Время покажет, кто из нас практичнее, старый или новый Престо. Не
думайте, Гофман, что я поступаю опрометчиво. - Он хлопнул рукою по пап-
кам. - Мы с вами еще займемся этим материалом, и вы увидите, что я все
предусмотрел. Как бы то ни было, весь риск падет на одного меня. Я приг-
лашу очень немногих крупных артистов. Если разорюсь, они всегда найдут
другую работу. Всю остальную массу артистов и служащих я предполагаю на-
вербовать из безработных членов профессиональных союзов. Для них, на ху-
дой конец, это будет, по крайней мере, передышка.
- А если крупные артисты не пойдут к вам? Не станет же мисс Люкс иг-
рать роль прачки!
- Обойдусь и без них, - ответил Престо - Мне трудно было бы обойтись
только без опытного, талантливого оператора. Но я рассчитываю на вас,
Гофман. Неужели и вы, мой старый друг, отречетесь от меня и скажете. "Я
не знаю этого человека"?
Наступило напряженное молчание. Гофман пускал кольца дыма, глубоко
задумавшись Потом он начал, как бы рассуждая вслух:
- Мое дело маленькое - вертеть ручку аппарата. И все же мне не без-
различно, что я наверчу. Работая с вами, я перейду во враждебный банкам
лагерь, составлю себе репутацию "красного". И банки будут мстить мне.
Если вы разоритесь, мне трудно будет найти другую работу.
Престо не мог не согласиться с этим доводом, поэтому не возражал, с
волнением ожидая отказа. Гофман вновь замолчал, следя за дымными кольца-
ми.
- Но мне не хочется оставлять и вас, старина, в тяжелое время. Вы де-
лаете большую глупость. Для меня это совершенно очевидно. И еще просите
меня помочь вам скорее разориться...
- Без вас я могу разориться еще скорее, Гофман Но не в этом дело.
Поймите же, что я начал эту неравную борьбу прежде всего в интересах са-
мих киноработников.
И Престо начал горячо говорить о беспощадной эксплуатации предприни-
мателями киноработников, об их бесправии, о подавлении личности, о без-
дарных "звездах", раздутых рекламой, о безвыходном положении талантливой
молодежи.
Все это было хорошо известно Гофману, который и сам прошел тяжелую
жизненную школу.
- Пора изменить это невыносимое положение, - закончил Престо. - Я
мечтаю о кооперации, о коллективном отстаивании интересов киноработни-
ков. Мы сами не знаем своей силы"
- Зато хорошо знаем силу врага, - меланхолично отозвался Гофман.
"Откажется" - с тоской подумал Престо Но Гофман все еще пускал кольца
дыма.
Престо - друг, но своя рубашка ближе к телу Именно потому, что Гофман
прошел тяжелую жизненную школу, ему не хотелось рисковать тем, что он
уже имеет Но так ли уж велик риск? Если новый Престо окажется плохим ар-
тистом и его сценарии будет иметь "опасные мысли", Гофман узнает об этом
прежде, чем картина появится на экране, и он сумеет уйти вовремя. Этому
можно будет даже придать вид протеста, и его репутация будет сохране-
на...
Гофман улыбнулся и сказал.
- Вы Дон-Кихот, Престо. А у каждого Дон-Кихота должен быть свои Сан-
чо-Пансо. Ну, что же, берите меня оруженосцем, благородный рыцарь Ла-
манчский, хотя воевать нам придется далеко не с ветряными мельницами!
Престо крепко пожал руку своему другу.
- С вами вместе мы победим всех великанов, дорогой Гофман, и я зара-
нее назначаю вас губернатором острова! - воскликнул он.
- Ох, уж эти Дон-Кихоты" - вздохнул новый Санчо-Пансо - Благодарю за
