сам перешел в наступление, обвинял ее. Эта неожиданность заставила ее
сосредоточиться. Теперь она была способна слушать и понимать, что ей го-
ворят.
- Я? Вас? - спросила, недоумевая, девушка и перестала даже плакать.
Она продолжала только всхлипывать.
- Да, вы меня глубоко оскорбили, - повторил Престо.
Он вынул из верхнего бокового кармана шелковый синий платок с белыми
горошинками и вытер ей глаза. Эта вольность тоже поразила ее, и она не
знала, как на нее ответить. А Престо продолжал:
- Не будем больше плакать. Слезами не помочь. Поговорим серьезно. Вы
оскорбили меня тем, что усомнились в моей любви к вам. Я не чудовищный
преступник, каким изображают меня газеты, но уж и не такой рыцарь, как
вы себе представляете. Я горячо воспринимаю всякую несправедливость, но,
поверьте мне, не поспешил бы делать предложение первой обиженной, если
бы в этой обиде был даже сам косвенно виноват. Признаюсь, не будь этих
омерзительных газетных статей, я сделал бы вам предложение не сегодня, а
завтра, быть может, послезавтра. Но я сделал бы его. Газеты только дали
толчок, заставили меня самого понять острее и глубже, как я люблю вас,
как дороги мне ваши интересы и ваша честь. Ведь поймите, если бы даже вы
сейчас ушли из моего дома, это ничего уже не изменило бы. Ваша репутация
все равно осталась бы запятнанной. Могу ли я допустить это, любя вас?
Ваш уход только подлил бы масла в огонь, дал новую пищу для грязной кле-
веты и очень сильное доказательство правоты врагов, а моей виновности.
Нет, на удар этих бесчестных и бессовестных людей, которые не пощадили
даже вас, не остановились перед вторжением в частную жизнь, оскорбили
честь девушки, можно было ответить только таким ударом, каким отвечаем
мы. Наш брак сразу выбьет оружие из их рук, заткнет им рот, и кампания
клеветы прекратится. Вот почему я и спешил не только с предложением, но
и с широкой оглаской, которая так удивила вас. Вам все станет ясным, -
продолжал он, передохнув, - если вы подумаете о причинах, которые созда-
ли всю эту гнусную газетную кампанию. Ведь это только одно звено цепи их
борьбы со мною. Им надо во что бы то ни стало погубить мое дело. Они бо-
ятся не только конкуренции. Их пугает то, что это первый шаг к объедине-
нию киноработников в их борьбе с предпринимателями. Их пугает и то новое
лицо в моем творчестве, которое им уже известно, - вскрывать социальные
язвы нашего строя. Вот почему они так яростно ополчились на меня. Снача-
ла они хотели уничтожить меня, доведя до разорения прежде, чем первая
картина увидит свет. Это почти удалось им, но я нашел поддержку в моих
товарищах по работе. Попутно враги все время клеветали на меня. И вот
теперь решили нанести новый коварный удар: последней клеветой поссорить,
разлучить нас с вами, раздавить морально, причинить психическую травму и
тем самым вывести из строя двух главных действующих лиц фильма - вас и
меня. И фильм, рассчитывали они, не будет окончен, если бы даже у меня
хватило денег. И чем острее вы будете воспринимать удар, тем скорее они
достигнут цели, тем больше будут торжествовать. Неужели мы сделаем им
такое удовольствие? Пережить это, конечно, нелегко. Мне самому кажется,
что за несколько часов я постарел на двадцать лет. Но я креплюсь, и се-
годня как будто играл даже лучше обычного, хотя уже знал о газетных
статьях еще вчера и носил эту тяжесть в груди. И еще одно. От окончания
фильма зависит судьба не только нас с вами, но и товарищей по работе,
готовых отказаться даже от заработка, только бы спасти дело. Обществен-
ные организации приходят нам на помощь. Неужели же у нас не хватит сил,
и мы уступим? Неужели именно теперь вы покинете меня и возьмете обратно
свое слово?.. Судьба фильма, судьба всего предприятия в ваших руках.
Эллен уже не плакала. Но лицо ее выражало страдание. Она колебалась.
Престо с волнением наблюдал за нею, ожидая ответа. Наконец она сказала:
- Мне очень трудно, но я постараюсь закончить картину.
- И стать моей женой? - быстро спросил Престо.
- На этот вопрос сейчас ответить еще труднее... Не торопите меня.
Престо. Дайте мне подумать.
- Хорошо. Я подожду. Работа над фильмом успокоит вас, и тогда мы зай-
мемся нашими личными делами Не так ли?
И, успокоенный, уверенный, что все кончится благополучно, он поцело-
вал ее руку.
ТРИУМФ
Объявления о предстоящем браке мисс Эллен Кей с мистером Антонио
Престо сделали свое дело. Газетная кампания клеветы и инсинуаций затих-
ла. Но следы ее остались. Престо видел, как глубоко страдает Эллен. Иг-
рая роль героини, она собирала все свои силы, чтобы сосредоточиться, но
ее внимание, видимо, раздваивалось. Чего не бывало с самого начала пос-
тановки фильма, - некоторые кадры приходилось переснимать. К счастью,
конец сценария был полон трагических переживаний героя и героини. Престо
и Эллен могли вкладывать в исполнение личные глубокие переживания. И не-
которые сцены проходили с потрясающей силой жизненной правды. Даже Гоф-
ман, привыкший ко всему, чувствовал необычное волнение и нервную дрожь в
руке, вертевшей ручку киноаппарата. Игра Эллен временами поднималась до
вспышек подлинной гениальности. После окончания съемки таких сцен в
ателье наступала необычайная тишина. Все были потрясены, подавлены ис-
полнением. На глазах женщин и даже мужчин блестели слезы. Однажды рыжий,
дюжий шотландец-плотник, сам немало переживший в жизни, неожиданно шумно
захлипал носом, и по его белому с веснушками лицу покатились крупные
слезы. Он сам был удивлен этим и смущен. Никогда в жизни он не плакал
над собственными несчастьями, а тут не выдержал. Но разве миллионы таких
же простых людей не переживали подобного? Гофман больше не сомневался в
том, что это будет один из тех мировых фильмов, которые везде и всюду
потрясают сердца и исторгают слезы. "Быть может. Престо и прав, избрав
этот новый путь", - думал Гофман.
А Престо, окончив съемку, с головой уходил в хозяйственные дела. Те-
перь ему помогали комитет и правление официально открытого кооперативно-
го товарищества. Начатое им дело было подхвачено другими. Это вначале
несколько смущало его, подчас вызывало и неудовольствие - он уже больше
не являлся единоличным вершителем судеб предприятия. Для него нелегко
было освоиться с новым положением вещей, но отступать было поздно - дру-
гого выхода не было.
Скоро выяснилось, что отказ коллектива от части заработной платы еще
не спасает положения. Денег по-прежнему не хватало. Комитет и правление
обратились к профессиональным организациям и организациям народного
фронта. Предприятие приобретало, к неудовольствию Гофмана, все более ши-
рокий общественный характер, становилось все более "левым", все более
"красным". И борьба обострялась. Газеты писали о финансовом крахе прес-
товского предприятия, потом о том, что оно захвачено "жидомасонами", ли-
бералами, коммунистами, что Престо "продался красным" и стал игрушкой в
их руках. О фильме писались самые невероятные выдумки. Уверяли, что он
потрясает все основы политики и морали, цивилизации и религии и чуть ли
не угрожает самому существованию Штатов. Собирались голоса, требовавшие
запрещения фильма.
В довершение неприятностей Эллен явно избегала Престо. Они виделись
только в студии Под разными предлогами Эллен отказывалась возвращаться
домой с Престо в одном автомобиле, дома тотчас запиралась в своей комна-
те.
В таких условиях приходилось работать и заканчивать фильм. И все же
он был закончен.
Начались демонстрации фильма на экранах престовских кинотеатров. Ус-
пех превзошел все ожидания. Публика валила валом. Игра нового Престо
возбуждала такой смех, которому мог бы позавидовать и уродец Престо. Но
в этом смехе было что-то новое. Это уже не был животный, физиологический
смех. Скорее его можно было назвать смехом сквозь слезы.
Особенное впечатление на зрителей произвели сцены, в которых участво-
вала никому не известная артистка Эллен Кей. Зрители, наполнявшие зал,
почувствовали необычайную простоту и искренность игры Эллен. И поэтому
восторгам публики не было конца. Какая-то пожилая женщина с большими
красными руками, глядя, как управляется Эллен с бельем, громко восклик-
нула:
- Сразу видно, что эта артистка умеет стирать! И откуда они такую вы-
копали? Ишь, как орудует!
В ее устах это была высшая похвала.
Подлинное искусство понятно всем. Мнение старой работницы совпадало с
мнением нескольких виднейших критиков, которые явились посмотреть новый
фильм.
- Поразительно! - сказал один из них своему собрату по перу. - Откуда
Престо взял такую артистку? Поверьте мне, она затмит собою самые яркие
звезды кинематографии.
Престо, Эллен и Гофман сидели в отдельной ложе, внимательно наблюдая,
какое впечатление производит картина на зрителей. В тех местах, когда
зал дрожал от смеха или слышались всхлипывания женщин, расчувствованных
игрою Эллен, они невольно сами поглядывали на экран.
- Вот видите, - говорил Престо, обращаясь к Эллен. - А вы еще боя-
лись, что испортите картину.
Гофман курил сигару за сигарой, одобрительно покряхтывая.
Необычайный успех сделал свое дело. Барыш есть барыш, а "деньги не
пахнут", каково бы ни было их происхождение, - так смотрели на вещи еще
коммерсанты Древнего Рима, которые пустили в оборот эту пословицу. Мно-
гие предприниматели не устояли перед барышами, которые давал новый
фильм, и начали брать его в прокат. Фронт был прорван. За отдельными
предпринимателями потянулись компании, а следом за ними и крупные кон-
церны. Фильм начал свое победоносное шествие по Америке и Европе.
Даже газеты враждебного лагеря не могли не признать высоких досто-
инств сценария, музыки, кстати сказать, написанной самим Престо, и мас-
терства исполнения. Новый Престо и Эллен сразу взошли на небосклон миро-
вой кинематографии как звезды первой величины. Но и остальные участники,
почти все молодежь, изумили своей игрой, что составляло бесспорную зас-
лугу режиссерского дарования Престо.
Питч рвал и метал в бессильной злобе.
"Надо было озолотить этого ловкача Престо, но не выпускать его из
рук. Кто знал?.."
Люкс меланхолически думала:
"Я, кажется, сделала большую глупость, оттолкнув Престо. Но кто же
мог подумать?.."
ЭТО ТА...
Однажды Эллен в обществе Престо, Гофмана и двух киноартисток подъеха-
ла к фешенебельному кинотеатру. Исполнителей престовского кинофильма ин-
тересовало, как на него реагирует аристократическая публика. Престо с
большим трудом удалось уговорить Эллен поехать с ним.
В автомобиле Тонио, пользуясь тем, что киноартистки были заняты ожив-
ленным разговором с Гофманом, тихо спросил Эллен:
- Когда же вы дадите мне ответ, Эллен?
Она догадалась, о чем ее спрашивает Престо, но ничего не ответила,
только губы ее дрогнули.
Сходя с автомобиля, Эллен увидела двух дам в дорогих манто. Они с
острым любопытством смотрели на нее.
- Смотрите! Это та, о которой писали газеты! Новоявленная звезда эк-
рана и amante (любовница) Престо, - довольно громко сказала остроносая
дама.
- Да, это она! - подтвердила полная. И они бесцеремонно проводили Эл-
лен взглядами.
Эллен смертельно побледнела, словно ей публично нанесли пощечину.
Весь киносеанс она просидела неподвижно в глубине ложи, даже не
взглянув на экран. Напрасно Престо пытался вывести ее из задумчивости.
Поведение Эллен уже начинало беспокоить его.
Зрительный зал бурно аплодировал, словно на экране были живые артис-
ты.
"Неужели даже этот ошеломляющий успех не трогает ее?" - с тревогой
думал Престо.
Не проронив ни слова, Эллен вернулась домой и тотчас заперлась в сво-
ей комнате. Больше она не могла сдерживаться и дала волю слезам.
В дверь постучались.
"Престо, - подумала Эллен. - Как не вовремя. Бедный! Он ждет ответа.
