холодных, как лед, и сунул одну из них Голде в руки.
- Ешь.
- Спасибо, - ответила она машинально.
Их одних оставили в хате, не побоявшись, что гости могут
воспользоваться винтовкой, которая висела на стене. Мендл пришел к выводу,
что она не заряжена.
Он осторожно привстал и разглядел на прикладе полированную
металлическую табличку с какой-то надписью. Это его успокоило.
Заскрипела в сенях наружная дверь, раздались тяжелые мужские шаги.
Пришедший громко топая, стал стряхивать снег.
- Пришел обедать, - донесся зычный мужской голос за дверью.
Очевидно, жена что-то делала в сенях, и эти слова были обращены к ней.
- Чего стоишь!? Иди корми мужа!
- Там пришли... - с трудом выговорила жена.
- Кого там нелегкая принесла? Может, наконец, скажешь?
Не дожидаясь ответа, в хату вошел мужчина лет сорока, широкоплечий, со
скуластым обветренным лицом и с... автоматом за плечами. Остановился на
пороге и направил в сторону непрошеных гостей жесткий, испытующий взгляд.
Сердце с ходу забило тревогу.
"Все-таки мы влипли! Надо же, черт побери, попасть в дом к полицаю!" -
с ужасом подумал Мендл и, чтобы не выдать испуг, собрался весь и смотрел на
пришедшего внешне совершенно спокойно. Тянуло посмотреть в сторону Голды и
подбодрить ее хотя бы взглядом.
- А ну-ка, сказывайте, - прогремел хозяин, снимая ушанку, - откуда и
кто вы есть?
- Да вот, замерзли в дороге и попросились обогреться, если не
возражаете.
Наступила короткая пауза, после которой хозяин повесил на гвоздь свой
автомат, с шумом снял с себя дубленку и неожиданно громко закричал:
- Эй, Кылына, иди сюда! У, чертова баба!
Вошла хозяйка и робко остановилась на пороге.
- Чего ж не пригласила гостей к столу!? Подавай быстрее закуску, - и к
ребятам: - Пообедаем вместе. Иду домой и думаю, с кем бы это раздавить флягу
самогона? Вот, досталась!
С этими словами он вытащил из кармана большую бутыль и решительно
поставил ее на стол.
- А тут мне сам Бог послал собутыльника! У, окаянная! Чего стоишь!?
Пошевеливайся! Мы ждем! - и добавил: - Вы не обращайте на нее внимания.
Только месяц назад лежала в лежку парализованная. Потихоньку выздоравливает.
Начала говорить, но понять ее трудно. Много слов забыла, больше молчит.
Морока у меня с ней.
Мендл выбрал момент, когда хозяин стягивал с себя валенки, глянул на
сестру. Ни жива, ни мертва - съежилась, втянула голову в плечи, в глазах
готовность к самому худшему. Мендл незаметным движением кивнул в сторону
сестры, пытаясь ее подбодрить.
- Что не побоялись зайти в хату к полицаю, - за это хвалю. А то даже
односельчане, черт их побери, обходят стороной. Боятся, гады! А я что? Я за
порядок. Распусти это быдло, так все пойдет к чертовой матери. Я на службе.
Делаю то, что велит мне мое начальство, - и тут же перевел разговор: - Так
как же вы отважились прийти сюда, к полицаю домой, а?
- А что тут страшного? - сказал Мендл подчеркнуто громко. - Но если по
правде, так мы и не знали, что здесь живет полицай.
- За правду хвалю! Ну что? Сели за стол. Потолкуем. Кылына! Вот
непутевая баба! Подавай на стол! Что там у тебя есть? Нам закуска нужна. Не
пойду я сегодня больше на работу. Катись она к ... матери! Обойдутся! Меня
Игнатом зовут, а вас?
- Юра, Тамара.
- Брат, сестра, что ли? Или муж, жена?
Кылына молча расставила на столе посуду. Потом подала сало, кровянку,
огурцы и вышла из комнаты. Игнат одним движением разлил по стаканам самогон.
- Поехали! - прогремел он, подняв вверх заполненный до края граненый
стакан.
"Не захмелеть бы, - подумал Мендл. - А то, чего доброго, наболтаешь
лишнего".
Голду он частично оградил - сказал, что у нее шалит печень, и добавил:
- Но пусть немного выпьет, согреется, а то еще простудится. Дорога
предстоит еще длинная.
- Давай, хлопец, за мужскую дружбу! Мужику поверить еще могу, а бабе -
никогда!
Игнат потянулся вперед и протянул через стол руку со стаканом.
Запрокинув голову назад, он выставил вперед свое краснощекое с коротким
носом лицо.
Мендл посмотрел Игнату в глаза. Где-то он уже видел такой взгляд -
примитивный, нахально-самоуверенный. Игнат одним махом опрокинул стакан,
схватил со стола кусок хлеба и, кряхтя и отдуваясь, стал нюхать его. Глаза
налились кровью, сузились, изо рта вылился остаток непроглоченного самогона
и полился по бороде. Рукавом вытер подбородок и принялся с шумом закусывать.
Мендл продолжал держать стакан в руке и смотреть на Голду.
- Э, так дело не пойдет! - рявкнул Игнат.
- Тамара, давай! Тебе нужно согреться, - сказал брат.
Голда выпила, скривилась, вздрогнула - уж больно вонючий самогон из
свеклы. Вслед за этим Мендл незаметно набрал полные легкие воздуха и выпил
все до дна. Огнем обожгло все внутренности.
- Так-то вот! - примирительно заметил Игнат.
Минуты не прошло, как хозяин захмелел, зрачки забегали из угла в угол.
О чем пойдет речь дальше? Игнат, конечно, будет допытываться, кто они и
откуда. Нужно быть готовым к любой игре.
Неуверенным движением Игнат вытащил из кармана мешочек с махоркой и
газетную бумагу. Дрожащими руками стал сворачивать самокрутку. Долго возился
с зажигалкой и, наконец, закурил.
Пока Игнат молчал, Мендл решил перехватить инициативу:
- Дядя Игнат, вы не скажете, сколько километров до города Грязи?
Мендл извлекал из памяти заученные по карте еще в Ружине населенные
пункты у Воронежа.
Игнат внимательно посмотрел на Менделя, потом на Голду, потом опять на
Менделя. Вопрос подействовал на него отрезвляюще. Он задумался, глубоко
затянулся, выпустил дым изо рта и громко спросил:
- Грязи, говоришь?
Мендл весь собрался. Наступила напряженная тишина.
- Гм, Грязи. А знаешь ли ты, что здесь недалеко проходит линия фронта?
А Грязи на той стороне, - маленькие глазки Игната смотрели из-под лохматых
бровей с явным подозрением. - А что вам там нужно? - не унимался хозяин.
- Так там же недалеко тетя наша живет! Черт возьми, надо же! Слышишь,
Тамара? - обратился брат к сестре. - Что будем делать?
Голда тихо всплакнула. Мендл положил ей руку на плечо.
- Не тужи, сестричка, поживем некоторое время в какой-либо деревушке.
Может, люди добрые приютят нас на время. Поможем им по хозяйству. А там,
глядишь, немцы пойдут дальше в наступление.
Игнат выслушал этот разговор, затих и уперся пьяным взглядом в стол.
Вслед за этим сморщил лицо, силясь что-то вспомнить.
- Грязи, говоришь... - тут он громко рыгнул. - И-эх, да пошла она, вся
эта карусель, в п...у! Тяпнем, Юра, еще по одной, а там разберемся!
Налил еще раз стаканы и с ходу выпил сам, не говоря ни слова.
Закусывать больше не стал. Мендл последовал за ним, но надпил немного.
Стакан поставил за бутылкой так, чтобы Игнат не увидел.
- Оно бы, - начал Игнат заплетающимся языком, - надо было проверить
ваши документики, да сводить вас куда надо...
Мендл посмотрел на опьяневшего уже Игната, оценил его состояние и с
некоторым риском для себя предложил.
- Документы, дядя Игнат? Пожалуйста!
И тут же стал рыться в своих карманах.
- Да ладно! - примирительно выдавил Игнат. - Ты мне лучше вот что
скажи...
Он закрыл глаза и некоторое время покачивал из стороны в сторону
опущенной вниз головой, стараясь вспомнить вопрос, который он хотел задать.
- Ты мне скажи, и честно скажи!
- Я слушаю вас, дядя Игнат.
- Вот ты... Прямо можешь сказать? Не соврешь?
- А чего бы я стал врать-то?
- Ответь мне прямо и не виляй! Понял? И чтобы не кривил душой! Ясно?
- Дядя Игнат, я вас слушаю.
Он заговорил, делая огромное усилие над каждым своим словом. При этом
он каждый раз ударял кулаком по столу.
- Ты думаешь, я зверь какой? Конечно... Но не зверь?
У Менделя сразу отлегло от сердца. Никак, мерзавец, каяться будет.
Видно, что-то у немцев не ладно. Мендл это сразу уловил. Надежда,
долгожданная спасительная надежда, ободряющим теплом разлилась по всему
телу.
- Чего бы мне так думать?! Я о вас ничего не знаю.
- Не знаешь, говоришь? Так слушай! Когда они в прошлом году пришли, я
уже был дома. Бежал от красных. Все тут знают об этом. Потом пришел дружок,
холера его возьми, и начал: - "Твоего деда раскулачили, а ты сидишь без
дела. Коммунистов здесь полно. Вешать их надо." Я и пошел под ружье. Но я
никого не расстреливал! Честно говорю! Не веришь? Нет, ты, сука, не веришь
мне! Другие стреляли, а я - нет!
- Напрасно, дядя Игнат, ругаешься. Верю вам. А чего не верить!?
Но Игнат тупо повторял свое. Он стучал кулаком по столу так, что бутыль
с самогоном чуть было не упала.
- Стреляли другие! Но... - пьяная отрыжка на некоторое время прервала
его речь, - но порядок наводил! Что правда, то правда. Погонял сукиных
сынов, бывших правителей. Дед-то мой, какой хозяин был!? Сгноили, гады, в
Сибири!
- Что ж мучиться-то? - посочувствовал ему Мендл. - Кровь за кровь.
- Это ты верно говоришь. За это хвалю. Но народ меня здесь ох как не
любит. Стороной обходят. А знаешь, почему? Угоняли тут молодежь в Германию.
Вот тут-то я и отличился. Родители все плакали, просили, а мы молодых
девчат, парней... Только в Маховатке старосте удалось защитить своих. Там
такой добряк староста. Сумел, черт его возьми, обмануть немцев, не дать
своих в Германию. Доказывал - иначе колхоз немцев-фронтовиков кормить не
сможет. Хитрая бестия! А так... Но куда мне было деваться? Я был под ружьем.
Согласен ты со мной?
- Так им там может и лучше будет! - схитрил Мендл.
- Лучше, говоришь!? А сам-то в Германию чего не поехал?
И тут же:
- Да черт с тобой, допрашивать не стану. Мне вот что нужно у тебя
узнать...
Игнат замолчал, вспоминая тот главный для себя вопрос, который он хотел
задать.
- Что же я хотел спросить? Ах, да. Парень ты, видать, грамотный. Скажи
мне вот что. Как ты думаешь, если красные придут, повесят меня или нет? А?
Рот его раскрылся и долго оставался в таком положении. Игнат ждал
ответа.
- Боишься, гад, сказать правду? - тяжелый кулак опять с грохотом
опустился на стол.
Мендл не находил, что сказать. Надо было придумать естественный ответ.
На фальшь Игнат мог прореагировать непредсказуемым образом.
- Если по правде, то конечно...
- Что конечно?! - грубо перебил его Игнат и подался всем телом вперед.
- Говори!
- Ясно, не пощадят, - интуитивно решился на такой ответ Мендл.
- То-то же! - довольно громко сказал Игнат, и голова его упала на
грудь.
Неожиданно для самого себя Мендл сумел смягчить обстановку.
- Но, дядя Игнат, они ведь уже не возвратятся. Разве вам не известно,
что Москва взята, скоро падет Сталинград? Немцы, бесспорно, выиграют войну.
Не сегодня, так завтра Советы окончательно рухнут!
- Ха, рухнут!? - Игнат выпрямился. - Эх, брат ты мой, не знаешь ты
ничего! Эти зеленожопые... - "Хайль!" да "Хайль!". Весь мир будет наш...
Всех научим, как надо жить!.. А сейчас забегали, как крысы с тонущего
корабля.
Кылына принесла соломы, разложила ее у печки и накрыла ее мешковиной.
Резким движением правой руки Игнат сдвинул посуду в сторону, положил
голову на руки и тут же уснул.
Видимо, каждая попойка в доме кончалась одинаково. Хозяйка это хорошо
знала. Увидев уснувшего за столом хозяина, она дала понять ребятам, что пора
и им ложиться спать.
После того, как ребята улеглись, Кылына стала тащить пьяного Игната в
постель. Видно было, что это она делала не впервые. Она ловко занесла его
