боя под огнем сделал трахеостомию - разрез дыхательного горла
раненному солдату, который из за лицевого ранения не мог
дышать. В таких случаях счет идет на минуты, раненый явно умер
бы до прихода врача, и ховеш выполнил эту операцию сам, хотя по
штату ему делать это не положено, да и нечем. Трахею он вскрыл
перочинным ножом, а в качестве дыхательной трубки использовал
съемный ствол от автомата Узи. В результате раненый выжил, а
ховеш получил награду, которой в Израиле не разбрасываются - за
военные подвиги ее получили всего 7 - 8 человек.
Не смотря на все трудности, курс считается очень
престижным, туда строгий отбор и отсев, и нет отбоя от
желающих. Хотя некоторые идут на этот курс, чтобы облегчить
себе жизнь - он все таки легче чем курс молодого бойца в боевой
части, в основном ребят и девчонок тянет туда романтика,
желание получить нужные в жизни навыки реанимации, и без
громких слов - желание спасать. Я вижу среди них много ребят,
которые воспринимают все эти вещи очень серьезно, многие из них
до армии были добровольцами на скорой помощи, ездили с
бригадами по вызовам, участвовали в реанимациях. Прошедшие
такой курс чувствуют себя ховшами и после увольнения из армии -
я встречал несколько человек, которые давно работают по своим
специальностям, но все же возят в своих машинах все для
оказания первой помощи, и профессионально помогают при каждой
аварии, которую встречают на дороге.
Вообще, отношение к жизни и здоровью солдат в Израильской
армии выгодно отличается от советской. Врач имеется почти в
каждом батальоне, солдат при необходимости может получить
направление к любому узкому специалисту, лечение зубов - очень
дорогое - за счет армии, так же как и заказ очков. Врач при
необходимости может вызвать к раненому вертолет с
реанимационной бригадой, который прибудет в любую точку и
окажет ему помощь. Причем военных врачей инструктируют так:
"Вам будет легче объяснить комиссии при разборе случая, почему
вы вызвали вертолет без достаточных к этому оснований, чем если
вы не вызовете вертолет, когда он был нужен." Армия согласна
гонять вертолет зря, лишь бы не пропустить действительно
опасное состояние у раненого. Существует служба психологической
помощи, где работают психиатры и социальные работники -
психологи, проводящие психотерапию и пр., и солдату несложно к
ним попасть. Кстати, любопытно, что такой специалист на иврите
называется "кабан" - сокращение от ивритских слов: "офицер
душевного здоровья". Поэтому, когда приходит солдатик и просит
направление к "кабану" - звучит экзотично.
В случае ранения или травмы военный врач обязан оказать
первую помощь, включая реанимацию, интубацию и искусственное
дыхание, должен установить плевральный дренаж (трубку для
откачки воздуха из оболочки легкого) в случае пневмоторакса
(разрыва этой оболочки и спадения легкого), сделать при
необходимости трахеостомию (разрез трахеи для обеспечения
дыхания), причем не только если он хирург или реаниматолог, а в
принципе любой военный врач, даже если он в мирное время
окулист или кожник. Понятно, что делать такие вещи надо умеючи.
Вот для этого и организован офицерский курс для врачей, на
который я попал. Его основой является принятая в США методика
лечения мультитравмы, которая называется ATLS - Advanced Trauma
Life Support. Эта методика была разработана американским
врачом, у которого жена и ребенок попали в автокатастрофу, и
ему пришлось наблюдать за действиями работников приемного покоя
со стороны. Он был поражен, насколько лечение проводилось
бессистемно, и впоследствии уже специально начал анализировать,
как лечат подобных раненых на первых этапах помощи.
Оказалось, что когда раненые с множественными поражениями
- без сознания, с травмой головы, с переломами и ранами
прибывают в приемник, то врачи - ортопеды автоматически
кидаются лечить переломом ноги, хирурги занимаются травмой
живота, а в результате раненый погибает из - за проблемы с
дыханием, на что никто не обратил внимания. В результате
анализа своих наблюдений этот врач создал систему, дающую очень
четкий алгоритм лечения, с учетом очередность проблем, которые
встают перед врачом при мультитравме. Оказалось, что чаще
всего раненые гибнут от проблем дыхания, поэтому прежде всего
необходимо обеспечить им проходимость дыхательных путей и
вентиляцию легких, не обращая внимание на открытые переломы,
ожоги и кровотечения. Затем занимаются вентиляцией - проверяют,
не нужно ли вставить плевральный дренаж в случае пневмоторакса,
делать ли искусственное дыхание, затем переходят к проблеме
циркуляции - ставят венозный катетер и льют жидкость, и т. д.
Переход к следующему этапу лечения возможен только после
завершения предыдущего. Таким образом, последовательно
занимаются наиболее опасными проблемами, ликвидируя их и
постепенно переходя к менее опасным. В результате уменьшается
шанс, что раненый погибнет из за того, что врач начал лечение с
менее опасных для его жизни поражений, забыв про более опасные.
Система универсальна, основной алгоритм один и тот же,
независимо от того, какие ранения есть у пораженного.
Постепенно эта система привилась в США, где она получила
полное распространение. Сейчас там ни один врач не имеет права
работать в приемном покое, если не прошел курс ATLS.
Примерно с 80 - х годов эту систему взяла на вооружение
армия обороны Израиля, и система многократно доказала свою
эффективность. Оказалось, что она применима не только в
больницах, но и на поле боя. Сейчас все врачи, проходящие
офицерские курсы, обязательно проходят этот 4 - x дневный курс
и сдают экзамен по нему, да и в основе обучения ховшей - она
же. В сущности эта система для врача - не специалиста в
травматологии - как костыль для хромого. Тот же кожник или
терапевт, прошедший такой курс, теперь не теряется при встрече
с тяжело раненым, а, по крайней мере, знает, с чего начать, что
делать потом и т. д. Какие то хирургические процедуры он делает
конечно хуже чем специалист - хирург, но он понимает систему
лечения раненого и может дотянуть его живым до больницы - а это
главное. Я говорил с врачами, которые работали еще до введения
в армии ATLS, они утверждают что сейчас качество лечения
раненых подскочило очень сильно. Когда в приемник госпиталя
вертолетами привозят наших ребят, раненых боевиками Хизбаллы в
Южном Ливане, они обычно уже заинтубированы, со всеми
положенными дренажами и катетерами, и успели получить по
несколько литров жидкости в/в.
После окончания офицерского курса и сдачи экзамена по ATLS
мы получили звание лейтенантов, и разъехались по домам. Себя я
называю теперь - "Дважды лейтенант запаса" - советской и
Израильской армии.
Примерно через - пол года после офицерских курсов меня впер-
вые призвали на месячные сборы в качестве врача. База погранич-
ных войск, куда я попал, находилась в 15 минутах езды от южной
оконечности Мертвого моря. Эта пустынная местность называется
Иорданской долиной. По ней протекает речка Иордан - та самая,
библейская - которая затем впадает в Мертвое море Летом она
превращается в ручей, а зимой в период дождей наполняется. Сама
речушка не видна среди песка и голых холмов, издали ее можно
определить только по полосе зеленых кустов, растущих на бере-
гах. Напротив базы в нескольких километрах западнее расположен
город Иерихон - тот самый, стены которого в свое время рухнули
от звуков иерихонской трубы. Ныне это столица палестинской ав-
тономии. По долине раскиданы арабские деревни, лагеря палестин-
ских беженцев и кое где еврейские поселения - красивые коттеджи
за колючей проволокой.
Дело было летом, жара стояла страшная, вечером дули
сильные ветры. Мы - я и мои ховши - жили в 4-х местных домиках
с кондиционерами. Кроме лечения солдат этой базы нашей задачей
было дежурство по всему району. Поскольку гражданского
здравоохранения в районе очень мало, армейская медицина берет
на себя лечение всех тяжелых случаев, включая автомобильные
аварии, ранения, сердечные приступы и т. д. Поэтому раз в 3 - 4
дня нас поднимали по тревоге ночью, и мы мчались на военном
амбулансе лечить очередного автомобилиста, перевернувшегося на
крутом повороте, или парня, укушенного змеей, или инфаркт
миокарда у жителя поселения. Один раз мы всю ночь продежурили
около Мертвого моря, когда группа туристов заблудилась в
окрестных горах и один упал в ущелье и побился. Его пытались
достать с зависшего над ущельем вертолета, но условия были
тяжелые и не было уверенности, что вертолет сможет его
вытащить. В таком случае нам бы пришлось туда выдвигаться. К
счастью, с 5 - ой попытки спасатели все таки его вытащили, а мы
вернулись досыпать на базу.
В другой раз нас вызвали на крупную аварию, когда разбился
арабский автобус с жителями территорий. Было несколько
тяжелораненых, и пока мы их лечили, наша полиция охраняла нас
от их родственников из соседней деревни, чтобы они не всадили
нам нож в спину. После того как раненых развезли по больницам -
кого полегче - в арабские, кто потяжелее - в наши - арабы молча
повернулись и без улыбки, без спасибо, отправились восвояси.
Вот такие отношения.
Я не хочу сказать, что они должны были нам на шею
бросаться - им нас любить в общем не за что, но элементарную
благодарность за лечение мы были вправе ожидать. При том что
арабы к нам при травмах обращались постоянно, и помощь получали
от нас безотказно
Каждую неделю мы на амбулансе объезжали все мелкие
укрепленные пункты, привозили лекарства, лечили заболевших.
Особенно страдали те, кто находился рядом с Иорданом, там жили
огромные тучи комаров, которые закусывали до волдырей. Побывал
я и на самом мосту Алленби - основном переходе через границу с
Иорданией (граница проходит через речку Иордан). Мостик меня
разочаровал - малюсенький, как какой ни будь деревенский мосток
через ручей. По дороге на наши посты мы несколько раз проезжали
через город Иерихон. Рассказывают, что когда то до интифады
там было совершенно безопасно, наши солдаты любили захаживать в
арабский ресторанчик около рынка. Сейчас еврею там показываться
не стоит - прибьют запросто. У нас, на военной машине, с
оружием, проблем не возникало, но лишний раз заезжать в город
мы тоже не хотели - могут и камень бросить.
На самой базе мы жили очень хорошо. Практически весь
батальон состоял из резервистов во главе с подполковником - на
гражданке адвокатом. По вечерам все снимали форму, одевали
пляжные тапочки, шорты, футболки и шли жарить шашлыки, которые
съедались под анекдоты и споры о политике. Мои ховши на
гражданке работали кто где: один - инженер - электронщик,
другой - ведущий программист крупной фирмы, третий - владелец
туристской компании, четвертый - студент. Люди все
интиллегентные и интересные, время в разговорах пролетало
незаметно.
Кормежка на базе в будние дни простая, но обильная и
вкусная. Посуда пластиковая, вилки и ложки обычные. Поскольку
среди военнослужащих часть религиозные, то со времен создания
Израильской армии в ней соблюдается кашрут. В кошруте есть
строгое запрещение есть мясное вместе с молочным, поэтому если
на обед шницель - то творога уже не дождешься. Из за этого в
каждой столовой имеется два комплекта тарелок, стаканов и пр. .
Один комплект - белого цвета - для мясного, другой - синего -
для молочного. Запрещается их смешивать - они хранятся, моются
