прадеды всегда дружили с ними.
- Эта земля немецкая и всегда будет немецкой! - грозно сдвинув брови,
сказал Конрад Валленрод. - Она принадлежит славному ордену святой девы
Марии. Языческие народы будут сметены с лица земли, если они глухи к слову
господню. Наш орден - это церковь, оружие и деньги, неразрывно соединенные
вместе. Наши монастыри - это крепости и замки. Разве есть на земле
где-нибудь такая сила? Мы можем выставить в самый короткий срок тысячу
благородных рыцарей в отличной броне, на горячих жеребцах. Каждый рыцарь
ведет за собой десять вооруженных солдат. А еще сколько войска по нашему
слову выставят города и селения! Но это не все. Мы богаты. На наши деньги
можно содержать много наемных солдат.
Андрейша подумал, что крестоносцы много лет воюют с Литвой и ничего
не могут с ней сделать. Нередко бывало, что литовские князья разбивали
рыцарей и загоняли их в замки. Но сейчас он предпочел молчать и слушать.
Больше всего Андрейшу беспокоила судьба Людмилы.
А великий маршал продолжал хвастаться:
- Мы захватили в свои руки все понизовье реки Вислы. А по ней идет
главное движение грузов из Польши и из других стран. Мы запрещаем
иностранцам перевозить самостоятельно грузы по этой реке. Немецкое
общество привисленских судохозяев получило от нас большую денежную помощь
с условием строить все пристани только на прусском, правом берегу. Это
обижает поляков, а нам на это наплевать. Они жалуются папе на орден -
пусть жалуются. Все равно польским купцам придется перевозить свои товары
на немецких судах... У нас в конюшнях шестнадцать тысяч отличных лошадей.
На конских заводах мы производим новые породы. В нашей благословенной
богом стране почти четыре сотни мельниц. Мы двинемся дальше. На восток от
Немана и до самых татар много еще не заселенных областей.
- Но там живут русские! - сказал Андрейша.
- Ха... раздробленная Русь. Русские платят дань ханам или литовскому
князю... К востоку от нас народы живут смутной жизнью первобытных людей. В
этом трудность и величие немцев-завоевателей. История за нас.
Андрейша все меньше и меньше вникал в смысл слов, изрекаемых великим
маршалом. Тревожные мысли о Людмиле не давали ему покоя.
Домашний комтур, почтительно изгибаясь и приседая, приблизился к
Конраду Валленроду и тихо сказал ему несколько слов. Великий маршал махнул
рукой и отвернулся, желая показать, что разговор окончен.
Вслед за комтуром вошел эконом Генрих фон Ален и обратился к маршалу.
Они несколько минут беседовали вполголоса.
Конрад Валленрод из-под нависших бровей кинул тяжелый взгляд на
Андрейшу.
- Брат Плауэн пришел в себя и утверждает, что молодой человек,
потерявший невесту, был в числе трех русских купцов, побывавших в Вильне.
Так я тебя понял? - тихо сказал маршал эконому.
- Да, он утверждает, - продолжал шептать эконом, почти касаясь губами
маршальского уха. - Он еще сказал, что молодой новгородец подговаривал
горожан к возмущению. Он зачинщик.
- Хорошо... Ну вот, господин жених, - с мрачной улыбкой сказал
Валленрод Андрейше, - ваша невеста нашлась. Великий господь никогда не
оставляет без милосердия сирот и вдовиц. Сила нашего ордена - в его
милосердии. Господа купцы, - обернулся маршал к гостям, - богатства ордена
неисчислимы. У нас много серебра, оно лежит в подвалах без всякого
применения. Мы можем вывозить его в Новгород как товар и менять на него
ваши меха, воск и другое. Наш главный эконом, Генрих фон Ален, говорит,
что это очень выгодно для Новгорода... Я не задерживаю вас больше, господа
купцы.
Новгородцы поднялись с мест и раскланялись. Каждому из них был
преподнесен подарок - позолоченный шлем.
Великий маршал хлопнул в ладоши.
- Проводите господ русских купцов, - сказал он. - Наши люди порадуют
жениха, расскажут, где его невеста.
Когда новгородцы вышли на замковый двор, они остолбенели. На только
что построенной виселице качались на ветру три трупа. Это были цеховые
старосты: Иоганн Кирхфельд, Макс Гофман и староста пивоваров Герберт
Бютефиш.
У ворот к Андрейше подошел орденский брат с длинным, узким лицом:
- По велению великого маршала я должен рассказать тебе, господин
купец, как найти невесту. Пойдем.
Андрейша посмотрел на товарищей.
- Иди, иди, - сказал Иван Кашин. - Может, сегодня и с невестой
свидишься. А мы домой пойдем, в харчевню. Как справишь дела, приходи,
расскажешь.
За русскими купцами закрылась калитка. К Андрейше подошли два
орденских брата, опоясанные мечами, и повели его, снова в замок.
Глава тридцать шестая
ПУСТЬ ПРУССЫ ОСТАЮТСЯ ПРУССАМИ
Два брата в черных куртках, перепоясанные мечами и в черных скромных
шапочках, шли с Андрейшей по каменным лестницам, каждый раз вежливо
уступая ему дорогу, если проход был узким.
Младший из братьев нес смоляной факел: в проходах и на лестницах было
темно.
Андрейша пытался заговорить с рыцарями по-немецки, но они не
ответили. Только старший брат строго посмотрел на него.
Когда провожатые показали Андрейше на каменную лестницу, винтом
уходящую куда-то вниз, ему стало не по себе.
- Мы пришли, - сказал старший, когда они спустились, - теперь тебе
только сюда. - И он показал на четырехугольный люк, закрытый железной
крышкой.
Младший отвязал от пояса большой заржавленный ключ и звякнул навесным
замком.
Андрейша понял, что хотят сделать с ним монахи, когда они подняли
крышку и стали вдвоем толкать его в черный провал. Он вскрикнул и стал
отчаянно сопротивляться.
Старший рыцарь ударил Андрейшу по голове рукояткой меча, и он уже не
помнил, как очутился в соломенной трухе на дне глубокого каменного
колодца. Здесь не было ни окон, ни дверей, только квадратный люк над
головой, в котором еще был виден колеблющийся свет факела.
Юноша услышал, как старший рыцарь сказал: <Закрывай>. Стукнула
крышка, наступила полная темнота. Андрейша зверем заметался по каменной
норе.
<За что меня бросили сюда? - мелькала мысль. - Может быть, хотят
уморить голодом или убить? Выбраться из этой тюрьмы невозможно. Людмила,
незабудочка бедная моя, что будет с нами?!>
Андрейша долго метался по каменному мешку, больно тыкаясь лбом и
коленками в сырые стены. Когда ослабло напряжение, он бросился на гнилую,
пахнущую прелью солому и сразу уснул.
Время шло, но Андрейша не знал, когда прошла ночь и вновь наступил
день. Наверно, в полдень следующего дня тюремщик спустил ему на веревке
глиняный кувшин с водой и бросил краюху черного хлеба.
Андрейша увидел снова красный свет факела. И опять все стихло. Опять
наступила темнота. Юношу страшила окружавшая его тишина. Ему казалось, что
он оглох. Крысиная возня в соломе радовала его.
Несколько раз Андрейша получал хлеб и видел свет факела. Он стал
терять надежду на освобождение и старался забыться во сне... Когда он ел,
огромные крысы выхватывали хлеб из рук. Когда он спал, они больно кусали
его за пятки.
Иногда Людмила возникала в темноте перед его глазами и манила за
собой. В эти мгновения в нем снова просыпался свободный человек. Он
начинал кричать, требовал, проклинал. Но голос его терялся в каменном
колодце.
Однажды ему сбросили веревочную лестницу и приказали вылезать.
Андрейша ослабел и едва выбрался наверх. Те же два рыцаря повели его по
длинным переходам и каменным лестницам замка.
И вот он снова в кабинете великого маршала. Бородатый рыцарь молча
ходил взад и вперед по фламандскому ковру в черно-красную клетку.
Андрейша стоял не двигаясь.
Маршал, круто повернувшись, остановился возле юноши.
- Ты видел теперь, как мы поступаем с врагами? - сказал Конрад
Валленрод.
- Разве я враг?
- И да, и нет, - помолчав, ответил рыцарь. - Как всякий славянин, ты
наш враг. Враг не потому, что именно ты мешаешь нам, а потому, что мешает
твое племя. Даже поляки, люди одной веры с нами, не хотят поступиться
клочком земли для ордена святой девы Марии. А что же говорить о вас,
русских?
- Мы тоже христиане.
- Вы отщепенцы. Вашу веру папа предал анафеме.
- А православный патриарх проклял католиков.
- Да, это правда, - не сразу ответил великий маршал, - но тем хуже
для русских... Но ты мне нравишься, юноша, - сказал неожиданно Конрад
Валленрод. - Я не хочу твоей смерти.
- Где Людмила, моя невеста?
- С ней ничего не случилось... Так вот, ты должен знать, что Литва -
заклятый враг ордена. Вы, русские, помогаете Литве. Все больше русских
встречается в литовских полках. Немало ваших пленных строят у нас дамбы и
дороги... Но разве можно назвать христианами людей, помогающих язычникам?
Ты понял, чего я хочу от тебя, юноша?
- Нет, я не понял, ваше священство. - Андрейша без страха смотрел в
глаза рыцарю.
- Ты должен сказать, что делали в Вильне русские вельможи, с которыми
ты недавно скакал по нашим дорогам.
- Я не знаю, ваше священство.
- Не знаешь?
- Но если бы я и знал, все равно не сказал бы.
Долго великий маршал смотрел на пол, долго постукивал пальцами по
дубовой столешнице. Пальцы у него были длинные, сухие.
- Мне жаль, что ты оказался упрямым, - наконец сказал он. - Я не могу
отпустить тебя на свободу. Подумай, может быть, вспомнишь что-нибудь
полезное ордену. Может быть, русские вельможи ездили договариваться о
союзе с Литвой? Может быть, они виделись с герцогом или его матерью?.. Я
не хочу твоей смерти, - повторил он. - Ты хорошо говоришь по-немецки и
грамотен. Такие люди нам нужны... Вот что, новгородец, - положив руку
Андрейше на плечо, продолжал рыцарь, - за подстрекательство горожан к
бунту ты заслужил смерть. Но если скажешь все, я выпущу тебя на свободу...
Подумай, юноша. Через несколько дней тебя снова приведут ко мне. Если
опять заупрямишься, - маршал тяжело посмотрел на Андрейшу, - пощады не
жди.
Андрейшу отвели в другое место. Новая тюрьма была наверху, вблизи
покоев великого маршала. Это была сухая комната с постелью, столом, двумя
стульями и узким окном на двор замка. Здесь отбывали наказание знатные
братья ордена и дожидались выкупа благородные иноземцы. Однако и здесь
стены были отменной толщины, а на окне - решетка. В эту тюрьму сажали
только по приказанию великого маршала, ключи от нее хранились у него в
кабинете.
Присматривал за узниками своего высокого господина крещеный прусс
Стардо. Ему было двадцать пять лет. Десятилетним мальчиком он был взят
монахами в Кенигсбергский замок на воспитание. Из него хотели сделать
священника для прусских деревень. Капелланы научили Стардо писать и
читать, а рыцари приучили обращаться с оружием.
Стардо стал оруженосцем у комтура Валленрода и два раза на поле боя
спасал его от смерти. Рыцарь полюбил юношу и приблизил.
Оруженосец Стардо слышал разговор Андрейши с маршалом, и новгородец
пришелся ему по душе. Сначала он молча приносил узнику воду и пищу и
уносил грязную посуду. На второй день он принес Андрейше толстую восковую
свечу в низком подсвечнике, а на третий, убирая посуду, тихо спросил:
- Кто ты, господин, из каких мест?..
- Я русский, из Новгорода.
- В чем твоя вина?
- Не знаю вины за собой.
- Ты хотел захватить замок.
- Это неправда. Солдат Генрих Хаммер коварством задержал в замке мою
невесту. Я рассказал об этом хлебопекам, своим знакомым, и они захотели
мне помочь. Где моя невеста, я и сейчас не знаю.
- Кто отец твоей невесты, откуда она?
- Людмила - дочь мастера Бутрима из Альтштадта, - ответил Андрейша.
