море, и дружинникам дано облегчение: прикоснувшись к Евангелию, они без
попа получали отпущение грехов.
И флаг на мачте когга стал хорошо виден - синее полотнище, цвет
морского братства. В крепостцах на корме и на носу собрались вооруженные
люди. Все это не предвещало добра. Сомнений ни у кого не оставалось - на
корабле морские разбойники.
- Заряжай пушку, - сказал кормщик Копыто, примерившись глядким
морским оком. - Пусть подойдет поближе, тогда и ударим по парусу...
Разбирай крючья, ребята.
- Правильно, - прогудел Анцифер Туголук, - ежели парус каменьями
раздерем, мы хозяева: захотим биться - будем, а захотим уйти - тоже наша
воля.
Дружинники засмеялись, но быстро помрачнели. Смерть близко, а
помирать никому не в радость.
Пушку зарядили. Повар Волкохищенная Собака зажег фитиль и не спускал
глаз с кормщика. Огненный кончик дымился в его руках. Когг подошел ближе,
еще ближе...
Алексей Копыто поднял руку, готовясь дать сигнал к выстрелу.
И вдруг с кормовой крепостцы когга кто-то замахал белым полотнищем.
- Кто вы есть? - раздался с встречного корабля громкий голос. - Как
зовут ваш корабль?
- Мы русские, - ответил в трубу Алексей Копыто. - А лодья наша -
<Петр из Новгорода>.
На встречном судне помолчали.
- Наш капитан едет на вашу ладью... воевать не надо! - опять
закричали разбойники и спустили на воду легкую лодку.
В нее сошло два человека. Один сел на корму, другой - на весла. Лодка
стрелой помчалась к русскому кораблю.
- Нет ли здесь какого обмана? - сказал Анцифер Туголук. - Ворон,
ребята, не лови.
Разбойничья лодка подошла к берегу. Первым залез на палубу лодьи
свирепый на вид желтоволосый венд. За ним поднялся высокий мужчина в
толстом шерстяном плаще, с отросшими по плечи волосами. Вступив на палубу,
он, прихрамывая, пошел к мачте, где собрались вооруженные дружинники.
Когда он приблизился, все увидели, что левое ухо вместе с половиной щеки у
него отрублено и на бедре висит меч, украшенный серебром.
- Я прусс, - сказал он, блеснув волчьим глазом, - и капитан <Золотой
стрелы>. Кто-нибудь понимает наш язык?
- Я, - сказал Анцифер Туголук и выступил вперед.
- Мы хотим знать, где новгородец Андрейша, что с ним? - спросил
одноухий капитан.
Но никто не успел ответить на его вопрос.
Узнав Одноухого, Андрейша скатился с мачты на палубу, подбежал к
пруссу и обнял его.
- Дядюшка, - сказал он кормщику, - этот человек дважды спас меня от
смерти. Его зовут Одноухий. Если бы не он да не Отто Мествин, не видать
мне белого света.
- Спасибо тебе, господине, - кланяясь, произнес кормщик. - Прошу
милости отведать хмельного. Почту за честь и особое счастье.
- Не думал я, что встречу здесь Андрейшу, - пробурчал Одноухий, - но,
видно, так хотят боги. Мы на <Золотой стреле> все друзья Андрейши, и его
друзья тоже наши друзья. Я верю, что ты не причинишь мне зла. -
Поклонившись с мрачной учтивостью, Одноухий пошел вслед за кормщиком.
В каморе капитан <Золотой стрелы> увидел девушку с золотыми косами.
Она сидела на скамейке и точила нож.
- Это Людмила, - сказал Андрейша.
Одноухий с улыбкой посмотрел на девушку.
- Хорошую жену ты выбрал себе, Андрейша, - сказал он, присаживаясь, -
и в жизни, и в бою помощница. Хотел бы попробовать свадебной каши на вашем
венчальном пиру.
Людмила покраснела и спрятала нож.
Когда большая серебряная братина с пенящимся медом несколько раз
обошла всех, кто сидел в каморе, Одноухий сказал:
- Я хочу знать, что приключилось с тобой, Андрейша, после того как ты
покинул наш корабль, что приключилось с твоей невестой и с нашим Стардо.
Андрейша стал рассказывать. Капитан <Золотой стрелы> слушал молча,
иногда покачивая головой.
- Твой отец отомщен, девушка, - сказал он, когда Андрейша кончил
говорить. - Несколько дней назад мы захватили орденский корабль, и на нем
оказался поп Плауэн с крестом на заднице и гнусный доносчик Генрих Хаммер.
Мы содрали шкуру с обоих, привязали их к пустым бочкам и бросили в море.
Их, еще живых, расклевали чайки... И еще мы на <Золотой стреле> потопили
восемнадцать ганзейских кораблей и купцов выбросили за борт.
- Ответь нам, господине, и не осуди за прямое слово, - сказал Алексей
Копыто, когда и вторая братина опустела. - Зачем вы, морские братья,
мореходов грабите, отнимаете у них жизнь? Не вами жизнь дадена. Грех
большой на себя берете, вот что, господине.
Единственное ухо разбойника налилось кровью. Ответил он не сразу.
- Если у тебя, русский кормщик, разорят дом, предадут страшной смерти
жену и детей, а тебя самого сделают рабом, будешь ты покорно служить
своему хозяину - врагу?
- Буду мстить, пока течет в жилах кровь, пока бьется сердце! - не
раздумывая, ответил Алексей Копыто.
- А если враги захватят землю, на которой жили твои деды и прадеды?
Если жен и детей будут рубить на куски и колоть пиками и весь народ
превратят в рабов... Если бога твоих отцов, - повысил он голос, - втопчут
в грязь и запретят говорить на родном языке? Нет пуще муки, как лишиться
родной земли! - Одноухий закрыл лицо рунами и стал качаться из стороны в
сторону. - Никто не вспомнит, что на земле жили пруссы, не расскажут
старики своим внукам, как храбро они боролись с врагами. - Одноухий снова
поднял голову. - Не споют бродячие музыканты песни про отвагу и мужество
пруссов. Мы мстители. Мы мстим за поруганных богов, за окровавленную и
разграбленную землю, за убитых, - мы, пруссы, венды и все те, кому не дают
свободно жить на земле. Одно нам осталось - ввериться волнам и жить над
морской пучиной. На свете нет справедливости. Малые и слабые - добыча
великих и сильных. О моя прекрасная земля! - закончил прусс. - Месть,
месть, месть! - Забывшись, он крикнул еще что-то на своем языке.
Новгородцы поняли чувства своего гостя.
- На твоем месте, друг, я тоже, наверно, пошел бы в морские
разбойники, - сказал Алексей Копыто, обнимая Одноухого.
Он наполнил братину еще раз, и она пошла по кругу.
- Мы получили приказ королевы Маргариты нападать на корабли ганзейцев
и проклятых рыцарей! - грозно сказал прусс.
На когге <Золотая стрела> послышались странные звуки. Казалось,
кто-то часто бьет молотом по звонкой железной доске.
- Меня зовут товарищи, - сказал Одноухий, - надо спешить.
Русские мореходы с честью проводили капитана морских разбойников и
снова отворили паруса на ветер. На желтоватой замше большого паруса
зашевелились изображения двух медведей, поднявшихся на задние лапы, он
оглушительно хлопнул и сразу упруго расправился на ветру.
Штральзунд - Гданск - Калининград
1965-1968 гг.
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Еpшов В.Г. Дата последней редакции: 10/11/99
