ганзейских купцов в селедочных городах Сканер и Фальстербо, и
правительница Дании и Норвегии королева Маргарита велела немецким
гарнизонам покинуть датские крепости.
Над сельдяными владениями ганзейских купцов снова нависла
опасность...
Бывший владыка морей, могущественный Господин Великий Новгород,
внимательно следил за событиями, разгоравшимися на Балтике. Алексей Копыто
долго раздумывал, как лучше выполнить тайное поручение новгородского
купечества. Наконец он решил проникнуть в воды Зунда, все увидеть своими
глазами.
<Где Андрейша и что с ним? - часто вспоминали мореходы. - Давно бы
пора ему быть на лодье>. А повар Яков, по прозванию Волкохищенная Собака,
два раза загадывал на белый воск и на лягушиные косточки, и выходило
Андрейше оба раза благополучие.
В апреле растаял лед у причалов. Ветер угнал разбитые льдины из
залива. Неподалеку от лодьи обнажилась узкая полоска илистого дна.
Прилетели чайки и стали выклевывать какую-то живность. Когда распустились
желтые цветы ракитника и набухли почки вишневых деревьев, мореходы стали
готовиться к плаванию.
К сельдяному промыслу штральзундским купцам не хватало морских судов,
и Алексей Копыто решил предложить свою лодью. Она могла поднять около
трехсот ластов* груза, и трюмы ее были удобны для укладки бочек.
_______________
* Л а с т - 12 бочек сельдей (около 60 пудов).
В день святого Витта два купца-ольдермана пришли на переговоры к
кормщику и, почти не торгуясь, подрядили лодью перевезти из Фальстербо в
Штральзунд полный груз сельди.
В плавание надлежало выйти через неделю. Отбиваться от морских
разбойников, если они нападут, должна русская дружина, за опасности
плавания штральзундские купцы платили вдвое.
Пристанский чиновник изложил договор на пергаменте, взял за услуги
две серебряные монеты, а в магистрате к пергаменту привесил похожую на
луковицу восковую печать.
Утром Алексей Копыто поднял на передней мачте флаг города
Штральзунда. Из трюма мореходы вынули две пушки, стрелявшие каменными
ядрами, и поставили одну на носу, а другую - на корме лодьи. Выкатили
бочки с огневым зельем. Абордажные крючья, топоры с длинными ручками,
рогатины и другие орудия для морского боя сложили на палубе возле средней
мачты.
А немецкие купцы грузили в трюм лодьи пустые бочки для продажи на
промысле Фальстербо.
Андрейши все еще не было, и Алексей Копыто скрепя сердце решил, не
дожидаясь племянника, выйти в море. <Через месяц снова буду в Штральзунде,
- успокаивал он себя, - и уж тогда, если Андрейши не будет в городе, начну
поиски>.
Лодья <Петр из Новгорода> была готова в срок. С большим кожаным
мешком в руках появился на палубе купец Харвиг Бетке, доверенный
штральзундского купечества. Старый штральзундский лоцман взялся безопасно
вывести лодью в море по извилистому фарватеру.
Но вдруг изменился ветер, и густой туман затопил молочными волнами
город. Два дня штральзундские жители блуждали в тумане, с трудом
разыскивая свои дома. Днем и ночью звонил колокол на церкви святого
Николая, указывая путникам дорогу. А лоцман в каморе кормщика тщетно ждал
благоприятного ветра.
На третий день туман стал редеть. В полдень повар Волкохищенная
Собака, выпаривая на палубе грязные рубахи, первый увидел подскакавших к
борту всадников. Он узнал подкормщика Андрейшу и громко закричал от
радости. На крики Волкохищенной Собаки сбежалась вся дружина. Все хотели
поскорее обнять товарища, взглянуть на его невесту и выслушать рассказ о
приключениях...
Под утро, перед самым рассветом, потянул легкий южный ветерок и
разогнал туман. Открылись берега, и лоцман, угостившись за завтраком
овсяной кашей, повел лодью к морю.
Долго шли новгородцы по мелководью у самых берегов, плоских, словно
оладьи. На зеленых мысах, заросших травой и кустарником, махали крыльями
веселые ветряные мельницы, чуть дальше качали вершинами высокие сосны, а в
проливах грудились опасные камни. Скоро показалось солнце, все небо
очистилось от облаков, и зеленые ветви сосен ярко и выпукло рисовались на
синем небе.
Десять ганзейских коггов шли следом за лодьей, тоже с грузом пустых
бочек, на Фальстербо.
На корме рядом с лоцманом стоял подкормщик Андрейша. Он все еще не
мог забыть грустное, бледное лицо королевы Ядвиги. В ушах стоял звон
свадебных краковских колоколов.
Море было спокойное, а ветер сильный и попутный. Легкие волны
чуть-чуть покачивали корабли. На пути часто встречались большие и малые
острова. Три раза вставало и садилось солнце над морскими далями. В синем
небе плыли снежно-серебристые облака. На третий день стали встречаться
небольшие рыболовные суда, спешившие в одном направлении, их делалось все
больше и больше... И начались невиданные чудеса. Тысячи рыбачьих лодок
окружили штральзундские корабли. Люди на лодках кричали и приветственно
махали руками. Бесчисленные чайки оглашали воздух резкими вскрикиваниями.
Цвет моря стал серебристым. Неожиданно ход лодьи замедлился.
- Ребята, - закричал дозорный с мачты, - рыба! Воды не видно, все
рыба!
Рыба шла так густо, что мешала двигаться и лодье, и коггам. Люди на
кораблях не выдержали, их охватило возбуждение. Они стали бросать корзины
за борт и вытаскивали их полными сельдей.
От одного из маленьких островков отошел быстроходный корабль морской
стражи. На веслах сидели двадцать гребцов. С каждого борта свисали десять
щитов с гербами ганзейских городов. Корабль быстро приближался к лодье.
Дружинники видели, что гребцы на нем окольчужены и вооружены мечами и
копьями.
На борт <Петра из Новгорода> взобрались воин в дорогих узорчатых
доспехах и чиновник города Фальстербо в шляпе с пером и черном плаще. Они
потребовали кормщика и купца - хозяина груза. Порядки на сельдяных
промыслах строгие, и за нарушение полагалась смертная казнь.
Купец Харвиг Бетке предъявил все нужные бумаги. Чиновник заглянул в
трюм. Запрещенных товаров не было. Купец преподнес фальстербскому
чиновнику небольшую мзду в мелкой серебряной монете, немного перепало и
воину. Довольные, они отплыли с лодьи и продолжали осмотр на остальных
кораблях. Закончив свои дела, сторожевой корабль скрылся за островом.
Когги и новгородская лодья медленно пошли дальше и остановились на якорях
против знаменитого городка Фальстербо.
Берег казался оживленным. Вдоль линии морского прибоя двигались
телеги, запряженные парой лошадей. В море вблизи берега стояли на якорях
сотни маленьких рыбачьих лодок.
На следующий день Алексей Копыто вместе с Андрейшей и тремя
дружинниками решили съехать на берег. В небольшой плоскодонной лодке они
благополучно добрались до песчаного берега. Им пришлось пробираться сквозь
множество рыбачьих лодок, выгружавших сельдь на телеги, стоявшие по самые
оси в воде. Новгородцы узнали, что, пока воз с рыбой не дотронулся
колесами до сухого берега, запрещалось продавать с него сельдь. Они
увидели много женщин, работавших на переборке рыбы.
Утро было ясное. Солнце взошло недавно и казалось раскаленным
докрасна шаром. Пахло свежей рыбой. На берегу кричали и шумели люди.
Тысячи чаек, резко вскрикивая, летали над морем. На берегу грудились
деревянные и каменные постройки для посола рыбы, склады бочек и соли,
бондарные мастерские. Ровно в шесть часов заиграл рог, и староста на
высоком шесте поднял корзину. Торговля началась.
Проголодавшись, новгородцы отправились в город Фальстербо,
расположенный в какой-нибудь версте от берега. Узкие улицы кишели всяким
морским народом. Новгородцы увидели множество лавок: здешние купцы
торговали вином, тканями, сладостями и орехами.
Вокруг Фальстербо сгрудились склады и дворы ганзейских городов.
Каждый город имел свой квартал, огороженный крепкой стеной, и управлялся
по своим законам и обычаям. В центре помещалось большое общее кладбище.
В харчевне русские купцы услышали много интересного. Датчане были
настроены воинственно, грозили ганзейцам и клялись, что скоро отберут у
них право на ловлю сельди. А командор ганзейской крепости в Скании Вульф
Вульфлям, сын штральзундского бургомистра, за годовое вознаграждение в
пять тысяч марок взялся защищать торговые суда на подходах к Скании в
самое горячее время промысла - от пасхи и до дня святого Мартина. На
деньги купцов в ганзейских городах строились военные корабли. Словом,
немцы не думали без боя отдавать промыслы.
У всех на устах была королева Маргарита, грозившая могучему
Ганзейскому союзу. Купцы боялись выходить в море. Говорили, что королева
закроет Зунд для немецких судов. Эта весть обрадовала Алексея Копыто.
Нащупав слабое место противника, можно навести удар по его торговле...
Когда новгородцы возвратились из города, уже стемнело. Далеко в море
светились огни факелов, рыбаки продолжали ловить рыбу. На берегу
раздавался стук бочарного молота...
- Золотое дно, - сказал Алексей Копыто товарищам, разбирая весла в
лодке. - Селедка-то в пять раз дороже хлеба. А море ни пахать ни
бороновать не надо, рыба сама, как сорняк, растет.
Пустые бочки из трюмов выгрузили быстро. Несколько дней стояла
непогода, и лодья не грузилась. Только через три недели с берега привезли
последний ласт селедки.
Алексей Копыто торопился поскорее закончить дела и не стал ждать
попутных судов. А выйдя в море, задумался - так ли сделал: морские
разбойники подстерегали за каждым мысом. На море, где полтораста лет назад
новгородцы были главной силой и плавали без оглядок, появились новые
хозяева.
Покряхтывая, в каморку кормщика спустился старшой дружины Анцифер
Туголук. Огромного роста, богатырь Анцифер слыл в Новгороде одним из
лучших воинов. С одинаковым умением он бился на ножах и на топорах, на
коне и пешим.
Анцифер присел рядом с кормщиком на затрещавшую от тяжести скамейку и
молча стал разглаживать густую коричневую бороду.
- Что, друг Анцифер? - спросил Копыто, видя, что старшой не думает
начинать разговор. - Скучно, что ли, без меня стало?
- Корабль виден, господине, - сказал Анцифер, - а что за корабль,
неведомо. - От зычного голоса затрепетал лампадный огонек у иконы. - Я
сказал молодцам - пусть окольчужатся, - добавил он, откашлявшись.
- Хорошо сделал, Анцифер, - похвалил кормщик. - Пойдем посмотрим, что
за зверь.
Они поднялись на палубу. Алексей Копыто влез на мачту и, прикрыв от
солнца ладонью глаза, долго смотрел на юг, где виднелся парус.
- Парус приметный, - сказал он, спустившись, - полосатый, ганзейский.
И крепостцы на корме и на носу торчат. Хоть не враги нам ганзейцы, однако,
друг Анцифер, человека на мачте держи. Ближе подойдем - разберемся.
Из узкого носового люка на палубу поднялись вооруженные мореходы в
легких, коротких кольчугах.
Корабли быстро сближались. Теперь все видели бело-красный парус на
встречном когге и белую каемку по коричневому борту. В облике корабля
Андрейше показалось что-то знакомое. Он встал на борт и, схватившись за
ванты, стал пристально вглядываться.
- Влезай на бочку, Андрейша, - распорядился кормщик, - кричи
погромче, ежели вражье.
Он подошел к дружинникам, с каждым простился, каждого поцеловал.
Потом вынес из своей каморы Евангелие с медными застежками и крестом на
кожаном переплете и положил в углубление мачты. Умирающему или тяжело
раненному товарищи должны принести Евангелие. Грозна и тяжка жизнь на
